Дождь вот, кстати, сколько раз уже был. Хорошо промочило! Ген-саксаул сразу зацвел и теперь по вечерам даже голова кружится от благоухания. По всему видать — урожай к весне отличный будет.
Слух прошел, что опять хунхузы в степях на севере с городом Полевским сцепились из-за пастбищ. Другой слух появился, как всегда к зиме, — мол, Китай хунхузский Москве в очередной раз платить дань за Сибирь отказывается. С января. Да, похоже, опять брехня какая-то.
До Нового года пустяк остался. Малышня уже от нетерпения дни считает, подарков ждет. Саввино колечко Егор Маринке подарит. В дороге и хлопотах забылось совсем о нем, да вот кстати и придется. Будут они русские песни Старых Людей слушать — а и красивые же они! Савву будут вспоминать, каким он хорошим человеком был, и как Егору повезло с ним и Зией познакомиться…
А самое главное — полторы недели назад Егор с Маринкой свадьбу сыграли! Скромно обвенчались, просто пришли к мулле-батюшке со старостой Володей, и обвенчались. Решили, что угощение и все прочее на Новый год сделают.
И весь мир теперь был теперь где-то рядом… но не совсем.
А рядом всегда-всегда была она — сумасшедшее счастье и радость каждого дня и каждой ночи. Повязала Маринка армейскую косынку на манер Мамы-Гали, фыркнула на старух, пытавшихся ей втолковать, что, мол, не по-женски это, мы и Маме-Гале всегда об этом толкуем, и не расставалась со своим калашом — гурия-воительница, да и только!
И любил ее Егор как никто никого и никогда на свете.
Хор-р-р-рошая жизнь началась!
Зия на поправку пошел, с палочкой теперь ходит. В Совете заседает — сам староста помалкивает, когда Зия речь говорит. Ждет весны, чтобы уйти… авось через Полевской на Ивдель проберется, а там летом вполне можно и до Москвы двинуть. Да только к весне он не оправится — нет. Не для похода. Так что пусть лучше уж будущей осени дожидается. Ну это мы еще с ним поговорим…
Ромка-джи смирился с тем, что теперь ему целых полгода свою зазнобушку Лилию-куяшскую ждать, пока та до положенных пятнадцати лет вырастет… но это и к лучшему. «Лилька — девчонка с характером и красивая, — рассудительно, как и полагается женатому взрослому мужчине, думал Егор, — немного попридержит его порывы. Ну а пока пусть с научными своими идеями попрыгает, пока холостой!»
К слову сказать, Лилька с отцом первое время почти каждую неделю приезжали, как Зия с ребятами вернулись. Отец Лильки говорит, что та ревела целыми днями, пока они там, на Комбинате, бродили. А когда Егор позвонил, сказал, что жив Ромка-джи, но контужен, ей плохо стало. Лилькина мать перепугалась до полусмерти. Считали, что несерьезно все… так, блажь девчоночья…
А когда они в гости приехали, Лилька усидеть на верблюде не смогла. Еще на входе в Город соскочила, рвется, сама не знает куда. Ну местные девчонки ее до дома довели. Заходит Лилька на ослабевших ногах, бледная, как смерть… и видит улыбающегося до ушей Ромку-джи, сидящего и с боков, как хан-бай, подушками подпертого. И сразу — враз — вся кровь ей в лицо бросилась! Как завизжит! Кинулась к Ромке-джи, обнимает его, волосы ерошит, в щеки целует и ревет-ревет… и смеется-смеется — ну все вперемешку!
А потом к Зие робко сунулась, руку его поцеловала, осторожно обняла и тут уж совсем в три ручья! Вспомнила — это она уж потом сказала, — какой он веселый был, как там, на ярмарке, Лильку спасал вместе со всеми. А теперь бледный такой, худой, облезлый какой-то, кожа вся шелушится… Смотреть больно. Привезла раненым сластей всяких, а Зие накануне сама из овечьей шерсти безрукавку связала. Пока, говорит, знобит вас — надевайте. Зия улыбается. Лилька ему всегда нравилась. На дочку его, Динару, похожа, да! Отец Лильки жалуется, что она теперь покоя ему не дает с оружием да приемами борьбы. Это хорошо. Надо уметь грамотно за себя постоять, надо! Зия обещал, как только поправится, пару-тройку приемов показать при встрече. «Без сковородки!» — говорит. Тут Лилька покраснела, а все засмеялись.
Хороший был день! Маринка улыбается, Егора подначивает: «Смотри, — шепчет, — какой ураган-ветер ты упустил, ушами прохлопал, другу уступил! Что же ты, Егорушка, не покорил сердце Лилии, куяшской огненной девы?»
Ничего Егор не ответил, только прижал к себе шепчущую Маринку и поцеловал… И последние ее слова уже у него на губах затихли.
В эти дни Лилия у Ромки-джи и Зии просиживала. Ну и Маринка с Егором, само собой. Да и все кому не лень в гости ходили, «но эти трое — непременно там уж толкутся», как ворчал староста Володя. Уезжали когда в первый раз Лилька с Маринкой переглянулись… что-то свое, мужикам непонятное, друг о друге поняли, чем-то своим мгновенно без слов обменялись… а потом Лилька, уже с высоты верблюда, помахала рукой и… показала Егору язык. Засмеялась и уехала. Егор осторожно на Маринку посмотрел, а та тоже беззвучно смеется.
«Ох, Господь-Аллах, как я ее люблю! — подумал Егор. — Жизнь по кусочку, по капельке за нее отдам!»
Словом, много чего произошло за три месяца… а карачи по-прежнему возятся с давешней странной штуковиной.
Только теперь они встали кругом, зарывшись в песок. Над сетчатым куполом воздух дрожит… а ночью едва заметно светится и переливается. И пахнет окрест кислятиной какой-то.
— Нанокарачи гонят. Выдувают в атмосферу, — мрачно сказал Зия, когда после последнего дежурства Егор показал ему несколько секунд записи на калаше. — С годика три-четыре поработают, а там все. Исчезнут в том виде, к которому мы за сто лет привыкли.
— И как они теперь детей воровать будут? — тихо спросил Ромка-джи, пришедший с дежурства на ферме.
— Да мало что изменится, — пробормотал Зия, привычно морщась и поглаживая поясницу, — просто раньше они напролом шли и забирали нужного им ребенка, а сейчас, может, усыплять людей будут… а потом уже карачи-эвакуаторы ребеночка и заберут.
Ромка-джи вздохнул.
— Ну чего ты? — обнял его за плечи Егор. — Мы же не знаем, зачем им это по-настоящему надо? Может, все-таки им твоя печень на обед бы пошла? Или ген-рабы им нужны…
Ромка-джи скинул его руку:
— Чего ты н-несешь? Или совсем с… с… со своей с-с-вадьбой ничего не слышал, что м-м-мы с Зией… г-говорили?!
От обиды Егор оцепенел. Ромка-джи упрямо сопел, не глядя ни на кого. Зия молчал, откинувшись на подушку и прикрыв глаза. Егор встал и быстро вышел. С той поры он дня два не заходил к Зие, зная, что Ромка-джи пока целыми вечерами пасется у него.
Даже теперь, в дозоре, воспоминания об этом царапали, и грызли его, и жгли, и кололи… Господь-Аллах, как же это противно!..
Егор смотрел, как воздух дрожит над куполом.
Нанокарачи…
Давным-давно Демонское Полушарие намного обогнало другое в технологии и науке. Поди, и можно было догнать… но, как говорил Савва, «отказ от нефти, как энергоносителя, а предки наши только тем и жить хотели, что нефть продавать».
Но — глобальное потепление… а вместе с ним войны.
Святой Джихад — борьба за единую религию… «как логическое последствие переносимых тогда бед — климатической и экономической ломки и перестройки целого мира». Это Зия сказал.
«И в гордыне своей отделились демоны от человечества, укрывшись за океанами.
И Господь-Аллах сделал так, чтобы всякие контакты между Полушарием Веры-Истины и Демонским Полушарием прекратились до Страшного Суда.
И теперь Россия мирно и счастливо процветает под крылом Веры-Истины!» — знакомо зазвучало в голове Егора.
Но контакты не прекратились.
Во-о-он они, карачи…
— Это не просто роботы-наблюдатели. Это, брат, те еще сволочи! Помнишь, сколько их у Комбината? Смотрят… гады. Следят. Вдруг мы чего учудим… даже на развалинах, — сказал Зия. — Мудрое решение! Никакой гонки вооружений, никакой — даже гипотетической — конкуренции! Мечта Конфуция-лжепророка!
— А Демонская Сеть? — спросил его Ромка-джи.
— А мы, мой милый дикаренок, ее никак вскрыть не можем! — яростно отозвался Зия. — Она есть. Валяй, настраивайся! Только уровень программирования там другой, понял?
— Так, значит, я мог к демонам попасть… — с непонятной интонацией сказал Ромка-джи.
— Мог. И должен был. Потому что единственное, чего, по моему разумению, не могут пока в Демонском полушарии, — так это выращивать гениев. А гений — это работа штучная и ценится во все времена. Это, брат, от Господа-Аллаха, и никак иначе! И это — наша единственная и самая невосполнимая дань! — зло… чересчур зло ответил тогда Зия…
— А что, у них своих нету что ли? — пробормотал Егор.
— Есть. Генетически они ничем от нас не отличаются. Те же люди, что бы там ни говорил ваш староста. Однако таланты и гении, пропадающие без дела, — слишком большое расточительство для цивилизованного человечества. — Зия осторожно повернулся на спину и закрыл глаза.
…И Ромку-джи с тех нор как подменили.
