Она раздраженно кивнула.
— Конечно, — и тут же потупилась: — Простите меня. А вам Роджер, я заранее благодарна.
Тот поклонился.
— Я все сделаю, госпожа. — Он передал масляную лампу Ракоци, потом подобрал с пола сверток и неторопливо убрел в темноту.
Ракоци жестом предложил Ксении следовать за собой и вдруг заметил, что та все еще топчется в спальне.
— Вас что-нибудь беспокоит? — спросил быстро он.
В его тоне не было и следа раздражения, но Ксения нервно сморгнула — так, словно получила незаслуженный нагоняй.
— Слуги будут удивлены, что вы идете со мной, они станут шептаться, — сказала она жалобным тоном. — Мужьям не пристало ходить с женами в баню, по крайней мере у нас.
— Они пошепчутся и решат, что это еще одна моя странность, — беззаботно откликнулся Ракоци. — Смелей, моя Ксения. Я вас в обиду не дам.
В неровном свете масляной лампы ей удалось разглядеть, что он улыбается, и она робко улыбнулась сама.
— У вас, должно быть, много привычек, которые кажутся странными слугам.
— Несомненно, — с самодовольным видом подтвердил Ракоци, помогая ей спуститься по лестнице. В прихожей он отпустил руку Ксении и зашагал по извилистым переходам в дальнее крыло здания, не обращая внимания на изумленные взгляды встречавшихся им челядинцев.
Над деревянной кадкой, служившей купальней, витал легкий запах смолы; ноздреватое мыло, лежащее на приступке, благоухало сандалом.
— Дайте-ка мне свои вещи, — сказал Ракоци, притворив тяжелую дверь.
Но Ксению вновь охватили сомнения.
— Вы не должны смотреть на меня, — объявила она.
Ракоци аккуратно повесил лампу на крюк, вкрученный в низенький потолок. — Но почему, Ксения? Вы так красивы.
Она залилась краской и затрясла головой.
— Нет, я слишком худа — так все говорят.
— Возможно, но мои глаза твердят мне обратное, — возразил ласково Ракоци. — Ксения, я готов во всем с вами согласиться, однако лгать вам никак не намерен. На мой взгляд, вы просто красавица, и это действительно так.
— Я не хочу, чтобы вы смотрели, — раздраженно сказала она, чувствуя, как внутри шевельнулся страх.
— Ладно, — кивнул Ракоци, отворачиваясь и протягивая к ней руку. — Давайте ваши одежки. Видите, я стою к вам спиной.
Недоверчиво косясь на него, Ксения быстро разоблачилась и пошла к лесенке, приставленной к кадке.
— Не смотрите, — вновь повторила она, вскарабкиваясь наверх и переваливаясь через бортик купальни, вода в которой тяжко плеснулась и окропила пол ливнем брызг.
Ракоци повесил накидку с рубашкой на вбитые в стену деревянные клинья, затем вынул из шкафа сухую простынку и заботливо разложил ее на широкой скамье.
— Как вода? Горяча ли? — поинтересовался буднично он. — Если нет, я схожу за добавкой.
— Не надо! — испуганно вскрикнула Ксения, — Мне хорошо и так. — Ей и впрямь сделалась хорошо. Горячая вода обнимала ее, призывая расслабиться и позабыть обо всех неприятностях дня.
— Если захочешь чего-то, скажи. — Ракоци встал возле кадки.
— Захочу? — Она рассмеялась, отдаваясь дремотному ощущению, переносящему ее в другой мир. — Чего я хотела бы, так это стать невидимкой.
— Невидимкой? — переспросил с удивлением он.
Его не услышали.
— Вот было бы славно: исчезнуть для всех, раствориться и начать новую, чистую жизнь. Но вы не способны сделать такое, не так ли? Хотя вы большой кудесник, алхимик и непонятно кто там еще. — Ксения, как расшалившаяся девчонка, сладостно извернулась и легла на спину, опираясь затылком на истертую, погруженную в воду ступень.
— Может, и нет, — согласился с ней Ракоци, пытаясь подавить шевельнувшийся в нем голод. — Но помочь вам утешиться я бы, наверное, смог.
— Утешиться? — повторила она, сонно играя со своими длинными, прихотливо вьющимися в воде волосами.
Ракоци отозвался не сразу.
— Утешиться, да.
— Утешиться… — вновь повторила Ксения. — Разве это возможно?
Он вновь помолчал, опасаясь разрушить возникшую близость, потом очень мягко сказал:
— Это единственное, что доступно тем, кто похож на меня. Мы дарим радость и сами ее получаем, если те, с кем сближаемся, неравнодушны к нам.
— Радость… — Она чуть подвинулась и, упершись ладонями в скользкие клепки, закачалась на жаркой волне. — А в чем она?
— В удовольствии, — спокойно пояснил он. — Получаемом через того, кто с нами рядом.
— Ха! — обвиняюще усмехнулась она. — Значит, вы ищете удовольствий? А почему? Удовольствия прогоняют печаль?
— Нет, — сказал честно Ракоци, пораженный одновременно как почти детской наивностью своей собеседницы, так и глубиной ее проницательности. — Но они помогают нам с ней мириться. И не только нам, но и всем людям земли. — Произнеся слово «земля», он невольно покосился на свои сапоги, подошвы которых заполнял слой карпатского грунта.
Дождь все стучал, громко, назойливо, поливая Москву, уже полностью погруженную в темноту. Через две улицы бухнули колокола церкви Святого Павла, знаменуя окончание службы, затем о том подали весть и остальные храмы столицы. Вскоре над городом заметался всеобщий заполошный трезвон, смешанный с рокотом неотступного ливня.
— Это удовольствие… — продолжила допрос Ксения, когда последний отзвук вечернего звона угас. — Как вы его получаете?
— Удовлетворяя других, — сказал он, смущенный практической невозможностью что-либо ей втолковать. — Тогда удовлетворение испытываем и мы. — Ракоци замолчал, чувствуя себя мерзким растлителем, пытающимся совратить ни о чем не подозревающего ребенка.
Ксения одарила его внимательным взглядом.
— Что вы хотите этим сказать? Для женщины единственное удовлетворение — в детях.
Ракоци в полном отчаянии прислонился к бортику кадки, глядя в сияющие золотисто-коричневые глаза наивной молодой женщины.
— Я хочу сказать, что могу обрести удовлетворение лишь вместе с вами.
— Но ведь детей у вас быть не может, — не преминули бесцеремонно напомнить ему.
— Да, но я все же способен любить.
Ксения булькнула, притонув в своем жарком убежище, — теперь над водой виднелась только ее голова, облепленная мокрыми спутанными волосами.
— Любить? — потрясенно повторила она, с большой настороженностью за ним наблюдая.
— Да, — подтвердил Ракоци, наклонившись над ней. Он сам был потрясен силой снедающей его жажды и благодарил всех забытых богов за то, что давно научился держать свои страсти в узде.
— Так вы пытаетесь склонить меня к… — Она замахала руками от возмущения. — Именно этого вы хотите добиться?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
