Все встало на свои места, и мне полегчало от этого.
Шувалов дал мне достаточно времени. Когда он вернулся, я уже залезла под тонкое одеяло и положила ладонь под голову, приняв свою любимую позу для сна. На самом деле, прежде чем уснуть, я меняю около десяти разных поз, и только в одной из них засыпаю. Каждый раз это какое-то новое положение.
– Спокойной ночи, Бет.
– Спокойной ночи, Роман Григорьевич.
Он выключил беспроводной фонарь и лег на покрывало. И все. Тишина глубокого леса. Мужское дыхание. Мое дыхание. Мне не верилось в происходящее. Неужели он так и не притронется ко мне? Даже не начнет заговаривать мне зубы? Я ощутила разочарование. Наверняка это просто очередная уловка, но я еще не распознала ее сути. Шувалов лежал смирно, на спине, а я все время ворочалась. Во мне нарастало беспокойство. Казалось, что все происходит не так, как надо. Что-то пошло в разрез с обычным ходом событий. Это заставляло меня тревожиться, несмотря на просветление, которое я испытывала от завершения своего текста.
Одержимость. Рина написала свой самый главный текст. Я написала свой текст. Должен быть кто-то еще, разве нет? Кто-то еще сейчас пишет своей текст. И скоро закончит его. Мир – это текст. Я – это текст. Но я – реальность, а не чья-то выдумка. Ведь так?
– Черт, – произнес Шувалов ничуть не сонным голосом.
А я была уверена, что он уже спит, пока я пустилась в псевдофилософские рассуждения.
– Вы не спите?
– Здесь, наверное, какие-то насекомые или что-то вроде.
– Меня никто не кусает.
– Но ведь ты и не на полу.
Я помолчала, принимая решение.
– Роман Григорьевич, забирайтесь ко мне.
– С чего ты так добра?
– Учусь доверять Вам.
– Похвально, – усмехнулся Шувалов и поднялся.
Мы разместились на лежаке спинами друг к другу, дабы не вводил лукавый нас во искушение. Места действительно хватало, мы даже почти не соприкасались телами. У меня в голове, как назло, стали прокручиваться все сны с участием Шувалова. Особенно тот, самый любимый, с кровью на полу. Удивительно, что я помнила их все так же детально, как старый полицейский в моей истории помнил дело своей молодости.
Роман Григорьевич сопел, и в этом сопении мне слышалось то ли недовольство, то ли откровенная злоба. Хорошо, что он не мог видеть моего лица, потому что я искусала себе все губы, успев представить в голове столько, сколько еще никогда не представляла. Между ног все сжалось и горело, но я терпела. Вдруг Шувалов перевернулся и лег лицом к моей спине. Я сделала вид, что сплю.
– Что-то мне жарко, Бетти-Бет, – прогудел он своим баритоном и прочистил пересохшее горло. – Нужно открыть окно.
О, да, я его прекрасно понимала. Ведь мне тоже было жарко. И никакое окно бы здесь не помогло. Я почувствовала тяжесть на бедре, так как лежала на боку, и скосила глаза. Это была мужская рука с красивыми длинными пальцами. Шувалов просто положил ладонь мне на бедро. Словно так и нужно. Решил, что я сплю, и теперь он может коснуться меня. Находясь на грани возбуждения, я перевернулась к мужчине лицом, тем самым заставив его убрать руку.
– Бет, – прошептал он умоляюще, и в следующий миг я забралась на него.
Шувалов не медлил ни секунды. Едва я нашла его глаза, он уже впился в меня губами, а затем его руки забрались мне под платье.
– Да ты без трусиков, Бет… – выдохнул он. – Ах ты маленькая шлюшка.
Мужчина оказался сверху, и долго никто не церемонился. Мы раздели друг друга очень быстро. Сбившееся горячее дыхание, протяжные стоны, легкие шорохи наполнили домик. Запах секса разливался вокруг нас – запах наших выделений, запах общего возбуждения. Шувалов рычал и клокотал, двигаясь во мне. Еще бы, он так долго об этом мечтал, так долго к этому стремился.
Чтобы в соседних домиках меня не услышали, мужчина крепко зажимал мне рот, но при сильных укусах и особо грубых толчках это не помогало. Крики вырывались из меня сами собой. В тот миг нас это вовсе не беспокоило, а возбуждало еще сильнее. До самого утра мы никак не могли пресытиться друг другом, пока полностью не выбились из сил. Уходя в отключку от усталости под утро, я успела подумать о том, что теперь моя жизнь полностью налажена. Я хочу и могу стать писателем, и я нашла мужчину, которого ни за что не хочу потерять. Большего для счастья мне не требовалось.
Эпизод 26
Когда я открыла глаза, первым, что я увидела, был белый потолок. Странно, ведь в домике, где я засыпала, потолок был деревянный. Как я могла оказаться в другом месте? Я поднялась и осмотрелась. Больничная койка. Стол, стул, окно. Умывальник. Я в длинной белой рубашке грубого покроя. Цвет потолка – это меньшая из моих проблем. Что происходит?
Мне очень захотелось посмотреть на себя в зеркало. Мне казалось, что у меня украли мою внешность, мою жизнь, мой ТЕКСТ. Где я нахожусь? Кто я?
Дверь открылась внутрь, и в комнату вошел неприятного вида мужчина в сером халате. У него были гадкие черты вытянутого лица и серые бесчувственные глаза. Он остановился посреди комнаты, скрестил руки за спиной, осмотрелся и с извиняющейся улыбочкой взглянул на меня.
– Ну что, Елизавета, как себя чувствуете?
Я смотрела на него со смесью отвращения и непонимания.
– Кто Вы? Где я? Как я здесь оказалась?
– Я Ваш лечащий врач. Вы в клинике. Вас сюда привезли.
– Зачем я здесь?
– Скажите, Елизавета, какие последние события своей жизни Вы помните?
Я смотрела на врача в упор и сначала не собиралась отвечать. Но потом решила, что диалог, возможно, раскроет некоторые нюансы.
– Я отправилась в поход со своей группой. Накануне вечером я засыпала в лесу, далеко отсюда. Что, черт возьми, происходит? Как я попала сюда?
– Значит, в поход. Со своими одногруппниками, – недоверчиво повторил врач.
– Ну да. С нами еще был преподаватель. Шувалов Роман Григорьевич.
– Даже так? Шувалов?
– Зачем Вы все переспрашиваете, будто я лгу? Зачем Вы делаете такое мерзкое лицо? – скривилась я. – Потрудитесь мне объяснить, каким образом я оказалась тут, и где мои личные вещи.
– Елизавета, дело вот в чем. Вам это будет трудно понять, но все же, постарайтесь. Никакого похода не было. Вы в одиночку сбежали в лес и провели там целые сутки. Вас с трудом нашли.
– Что?..
– Елизавета, послушайте…
– ЧТО?!
Мне казалось, что события моей рукописи потихоньку воплощаются в реальность. Я сошла с ума? Все они сошли с ума? Кто из нас? Когда моя обыденная жизнь успела погрузиться в бесконечный кошмар, заключенный сам в себе, как матрешка?
– Вам сейчас лучше не нервничать, Елизавета. Постарайтесь спокойно выслушать меня, договорились? Я не говорю, что Вы должны сразу поверить в то, что я
