Глава 19
Париж, вечер коронации Наполеона. 2 декабря 1804
Это было торжественно, хотя временами смешно: коронация моего бывшего жениха, императора Франции.
Когда Наполеон с тяжелой короной на голове сидел на своем троне, наши взгляды встретились. Я почти все время держалась сзади императрицы, пока она стояла перед алтарем, держа подушку с ее кружевным платком.
Мой план — быть на коронации — сорвался. Жан-Батист сообщил распорядителю церемонии Деспро, что к великому сожалению, я не могу присутствовать, так как у меня лихорадка. Это сообщение поразило Деспро. Ведь остальные жены маршалов поднялись бы со смертного одра, лишь бы показаться в Нотр-Дам. Он спросил, не смогу ли я сделать над собой усилие и все-таки прибыть.
— Моя жена заглушит звуки органа своим чихом, — уверял Жан-Батист.
Я провела в постели весь день. Около полуночи Жюли, узнавшая, что я больна, приехала меня проведать. Она была очень взволнована и заставила меня выпить горячего молока с медом. Это было вкусно, и у меня не хватило смелости сказать ей, что я вовсе не больна. Потом я соскучилась в постели, оделась и пошла в детскую. Оскар и я разобрали на части национальную гвардию, то есть не гвардию, а куклу, изображавшую гвардейца. Мы хотели посмотреть, из чего сделана голова. Оказалось, из воска. Но когда весь пол был усыпан обломками, мы долго ползали, пока не собрали все и вытерли пол. Потому что мы оба, Оскар и я, очень боимся Мари, которая год от года делается с нами все строже.
Вдруг открылась дверь, и Фернан доложил, что приехал домашний врач Наполеона. Я не успела даже сказать, что приму его в спальне через пять минут, как тупица Фернан ввел его в детскую.
Доктор Корвизар поставил свой саквояж на седло лошади-качалки и учтиво поклонился мне.
— Его величество поручил мне справиться о здоровье госпожи супруги маршала. Я счастлив сообщить Его величеству, что вы уже поправились, мадам.
— Доктор, я еще очень слаба, — сказала я растерянно.
Доктор Корвизар удивленно поднял брови, и они стали похожи на крышу домика и как будто приклеены к его бледному лицу.
— Мадам, я не могу пойти на сделку с моей совестью врача и констатировать, что вы недостаточно сильны, чтобы нести платок Ее величества в коронационном кортеже,
И, поклонившись еще раз, не улыбнувшись, добавил:
— Его величество дал мне на этот счет совершенно точные указания.
Я проглотила слюну. Я подумала в этот момент, что Наполеон одним росчерком пера может раздавить Жана-Батиста.
— Если вы считаете, доктор… — пробормотала я. Доктор Корвизар склонился к моей руке:
— Я настоятельно советую вам присутствовать на коронации, мадам.
Потом он взял свой саквояж и покинул детскую.
Вечером от Роя принесли бледно-розовое платье и белое страусовое перо, которое следовало воткнуть в волосы.
В шесть часов вечера я вздрогнула от пушечного залпа, от которого затряслись стекла в окнах. Я побежала на кухню и спросила Фернана, что происходит?
— С этого часа до полуночи каждый час будут стрелять пушки, а на площадях зажигаться бенгальские огни. Нужно пойти с Оскаром, чтобы он посмотрел иллюминацию, — сказал Фернан, начищая позолоченную саблю Жана-Батиста.
— Идет снег, а мальчик утром немного кашлял.
Я поднялась в детскую, села к окну и взяла Оскара на колени.
За окном было уже совсем темно, но я не зажигала свечи в комнате. Мы с Оскаром смотрели на хлопья снега, которые кружились в свете большого фонаря у нашего подъезда.
— Есть город, где снег лежит много месяцев каждой зимой, а не так, как у нас, несколько дней. А небо там похоже на свежевыстиранную простынь, — сказала я ему.
— А дальше? — спросил Оскар.
— Это все.
— Я думал, что ты рассказываешь мне новую сказку.
— Это не сказка. Это правда.
— Как называется город?
— Стокгольм.
— А где он?
— Далеко. Очень далеко. Я думаю, около Северного полюса.
— Император завладеет Стокгольмом?
— Нет, Оскар. В Стокгольме свой король.
— Как его зовут?
— Я не знаю, мой дорогой.
Вновь послышался залп. Оскар вздрогнул и спрятал лицо мне в ладони.
— Ты не должен бояться. Пушки стреляют в честь императора.
Оскар поднял голову.
— Я не боюсь пушек, мама. Когда я вырасту, я буду маршалом Франции, как папа.
Я смотрела на хлопья снега. Не знаю почему, я вспомнила Персона, его славное лицо доброй лошади…
— А может быть, ты когда-нибудь станешь торговцем шелком, как твой дедушка?
— Я хочу быть маршалом. Или сержантом. — Он оживился. — Фернан сказал, что возьмет меня с собой смотреть коронацию.
— О нет, Оскар! Детей не разрешено брать в собор. У мамы и папы нет билета для тебя.
— Но Фернан хочет взять меня с собой к собору. Там мы увидим всю процессию, — сказал Оскар. — Императрицу и тетю Жюли и… — он глубоко вздохнул… — и императора в его короне, мама. Фернан обещал.
— Очень холодно, Оскар. Ты не сможешь стоять несколько часов перед Нотр-Дам. В давке такого маленького мальчика затопчут.
— Мамочка, позволь, позволь!
— Я расскажу тебе подробно, как все будет происходить, Оскар.
Мою шею обвили две маленькие ручки, на щеках я почувствовала нежные поцелуи.
— Мамочка, я прошу! Если я обещаю каждый вечер выпивать молоко до самого донышка чашки…
— Нет, нельзя, Оскар. Правда! Очень холодно, и ты опять будешь кашлять. Будь благоразумным, дорогой!
— А если я буду выпивать всю бутылочку с противной микстурой от кашля, мама? Если смогу…
— В этом городе Стокгольме, совсем возле Северного полюса, есть… да… есть большое озеро и в нем зеленые льдины, — начала я, чтобы переключить внимание Оскара.
Но Стокгольм его не интересовал.
— Я хочу видеть коронацию, мама, — сказал он, всхлипывая.
— Я очень, очень хочу!
— Когда ты будешь большим, — сказала я непоследовательно, — когда ты будешь большим, ты увидишь коронацию.
— Разве император будет короноваться еще раз? — скептически спросил Оскар.
— Нет, конечно. Мы пойдем на другую коронацию, Оскар. Вдвоем. Мама тебе обещает. И эта коронация будет гораздо красивее, чем завтра, поверь, гораздо красивее.
— Жена маршала не должна рассказывать ребенку глупости, — сказала Мари в темноте сзади нас. — Иди, Оскар. Нужно выпить молоко и вкусную микстуру от кашля, которую прописал тебе доктор.
Мари зажгла свет в детской, и я отошла от окна. Я больше не видела танца снежинок.
Позднее Жан-Батист поднялся пожелать Оскару доброй ночи. Мальчик сразу пожаловался ему:
— Мама не разрешает мне идти с Фернаном к собору, чтобы увидеть императора в короне.
