Но Мышкин ничего сказать не мог. Он попытался улыбнуться, но вместо улыбки у него получился злобный оскал.
– Так что скажете? – ласково повторил Шарыгин.
– Здесь говорить нечего. Спросите у того, кто сочинил этот бред.
– Но, но! – погрозил пальцем дознаватель. – Это документ, как-никак.
– Можно вопрос?
– Пожалуйста. У вас имеются все права человека, – разрешил дознаватель.
– Уголовное наказание за заведомую дачу ложных показаний в России отменено?
– Нет, вроде бы.
– «Вроде бы…», – повторил Мышкин. – А заведомый обман правоохранительных органов карается?
– Разумеется.
– Ну хоть за это спасибо. Тут еще одна, третья по счету, уголовная статья просматривается: клевета. Ну и нанесение ущерба – тут можно покопаться и еще что-нибудь выкопать. А ведь этот мерзавец еще и вас под удар подставил. И мне будет искренне жаль, если еще и вы пострадаете из-за гада, который сочинил эту пакость.
– Хм… Спасибо за заботу. Это весь ваш комментарий?
– Не весь. К нему имеется рекомендация. Желаете?
– Интересно.
– Арестуйте сочинителя – и в суд. Дело верное. Для вас дополнительное раскрытие преступления. Статистика улучшится. Хорошо ведь?
– Очень хорошо. Я только еще не все сказал про эту бумагу. Она, как вы правильно отметили, в вашем деле не имеет процессуального значения. К тому же не была, как следует, оформлена. Дежурный не зарегистрировал заявление. Уже наказан. Мне его не жалко. Одним оборотнем в погонах меньше. Кстати, откуда вы так хорошо разбираетесь в юриспруденции?
– Так ведь меня часто в эксперты приглашают. Прокуратура, следственный комитет. И спецслужбы бывало…
– И все же, Дмитрий Евграфович, мы с вами не продвинулись ни на шаг, увы! – озабоченно сказал Шарыгин. – Что же нам с вами делать? С вами – значит, нам с вами. Вдвоем. Сообща. Надо искать выход. Помогите мне! А я помогу вам.
– Что вы ждете от меня? – спросил Мышкин. – Если вы озабочены тем, чтобы найти убийцу Марны Шатровой, то обещаю: в лепешку разобьюсь, все сделаю, чтоб вам помочь.
– О! – воскликнул Шарыгин, подняв указательный палец. – Мне только что в голову пришла эврика. Есть отличная идея. Мы сэкономим друг другу массу времени и нервов.
Он извлек из ящика стола сверток и положил перед Мышкиным.
– Узнаете?
Мышкин увидел в прозрачном пакете четырехгранную бутылку из-под виски «Джонни Уокер» с отбитым горлышком. И горлышко тоже здесь, с острыми краями, а на них почерневшие следы крови. Его, Мышкина крови.
– Кажется, да, – произнес Мышкин. – Нет, я точно узнал эту бутылку. Я был в гостях у Шатровой и отбил, точнее, отломал горло с пробкой. И порезался – вот, – он показал свежий шрам на правой ладони.
– Замечательно! Просто замечательно! – обрадовался Шарыгин, даже не посмотрев на ладонь. – Кровь: группа вторая, резус-фактор положительный. Это кровь гражданки Шатровой.
Он перевернул пакет и показал Мышкину наклейку «Орудие убийства».
– Еще не факт! – возразил Мышкин. – У меня тоже вторая группа, резус положительный.
– Ну и что?
– Как «ну и что»?! Нужно сделать клинический анализ. И посмотреть ДНК. И не гадать на кок… на кофе! На кофейной гуще, – уточнил он.
Шарыгин поморщился и слабо отмахнулся от Мышкина.
– Зачем кричать? Не надо кричать. Не на базаре. А то подумают, что вы угрожаете правоохранительным органам.
– Я только предлагаю провести генетическую экспертизу, – твердо произнес Дмитрий Евграфович. – Анализ ДНК все поставит на место.
Неожиданно Шарыгин ударил кулаком по столу с такой силой, что Мышкин отшатнулся. На столе подпрыгнула и зазвенела бутылка из-под виски.
– На кой хрен мне нужна твоя ДНК! А ты подумал, козел очкастый, сколько стоит генетическая экспертиза?! – визгливо закричал Шарыгин. – И сколько времени? А у нас – сроки. На наши сроки тебе наплевать. Тогда о своем сроке подумай – сколько ты получишь! Не хочешь? ДНК ему!.. Может, тебе еще и пива холодного сюда подать? И бабу не потную? Ты только скажи. Все сделаем!
Мышкин смотрел на череп дознавателя. Он снова покрылся мелким бисером.
– Разрешите мне, господин дознаватель, обдумать ваши слова и аргументы в коридоре, – вежливо попросил Дмитрий Евграфович. – Серьезные решения я принимаю в одиночку, без свидетелей. Чтоб никто не подумал, что на меня органы оказывали давление.
– Чё? – спросил дознаватель. Потом дошло. – Выведи, – приказал он сержанту Бандере.
Бандера вывел, ушел и появился через десять минут.
– Надумал?
– Кажется, – неохотно сказал Мышкин.
– Заходи!
Перед ним был совсем другой Шарыгин. Глазки, улыбка – сплошная доброта и сочувствие. Кончик носа снова красный. Ну и запах горелой электропроводки.
– Знаете, что я вам предложу, дорогой вы наш Дмитрий Евграфович? – таинственно заговорил дознаватель, словно отец, у которого сын просил велосипед, а он купил мотоцикл и наслаждается сюрпризом.
– Нет, конечно.
– Я вам сейчас очень хорошее дело предложу. Прекрасный выход и разрешение всех противоречий.
И протянул Мышкину большой почтовый конверт.
– Видите, он заклеен.
– Вижу. Что это? Акции «Газпрома»?
– Вроде того.
– Взятка? – усмехнулся Дмитрий Евграфович.
– Но-но! – погрозил пальцем Шарыгин. – Осторожнее. А то вам еще и вымогаловку дошьют. Вымогаловку при свидетелях.
– Так что же?
– Сейчас узнаете. Только крепко держите конверт. И никому не передавайте.
– Даже вам?
– Даже мне. Отдадите специалисту.
– Какому?
– Какому надо. Вас когда-нибудь дактилоскопировали? Отпечатки пальцев снимали?
– Нет.
– Никогда?
– Никогда, – повторил Мышкин.
– Значит, ваших пальчиков у нас нет.
– Это мне неизвестно.
– Но вы же только что сказали…
– Я сказал, что официально меня никогда не дактилоскопировали. Но всегда можно получить отпечатки любого человека. Он и знать не будет. Проверьте вашу базу данных.
– А мы уже проверили! – радостно сообщил дознаватель. – Нет их у нас. Так что держите конверт покрепче. Потому что сейчас будет фокус: айнс, цвай, драй! И в дамках. Максим Петрович! – крикнул он. – Клиент ждет вас с нетерпением. Мы тоже.
Из соседней комнаты появился щуплый старик с клочками желтоватых волос на голове и прокуренными усами и в грязном белом халате. Он поставил на стол дознавателя большую шкатулку, потом принес два школьных микроскопа с облезшей от старости черной краской и поставил перед Дмитрием Евграфовичем.
– Начинайте! – скомандовал Шарыгин. И Мышкину: – Внимание, Дмитрий Евграфович! Напоминаю: держите крепче свой конверт.
Максим Петрович открыл ящик, извлек штемпельную подушку и лист бумаги.
– Руку – правую! – буркнул он.
На вопросительный взгляд Мышкина дознаватель ответил:
– Дайте ему правую руку.
Максим Петрович вцепился в большой палец Мышкина, словно решил его оторвать. Безжалостно выкручивая, приложил верхнюю фалангу сначала к штемпелю, потом к бумаге. Остался жирный черный отпечаток. То же он проделал с остальными пальцами, а под конец сделал отпечатки обеих ладоней Мышкина.
– Сейчас будет самое интересное, – предупредил Шарыгин.
– Ваш инструмент, – сказал Максим Петрович и пододвинул микроскоп к Мышкину. – Начнем сразу с правого указательного. Очень характерный отпечаток с уникальными признаками. Прошу взглянуть.
– Да, пожалуйста, Дмитрий Евграфович, – добавил дознаватель. – Оцените и сравните. Проведите экспертизу сами. Уверен, у вас получится.
Мышкин навел микроскоп на резкость и рассмотрел узор. Надо же, сохранилась тоненькая белая ниточка от давнего, еще детского пореза. Ему было пять или шесть лет, когда он развил любимый бабушкин бокал «Наполеон» богемского стекла.
– Полюбовались? – спросил Шарыгин. – Вскрывайте конверт.
Там оказались такие же отпечатки. И подпись: «Отпечатки пальцев, оставленные преступником на бутылке, которой была убита А.М. Шатрова».
– Сравните, – предложил Шарыгин.
– Правый указательный, – напомнил Максим Петрович.
Тут и сравнивать было нечего. Вот он, шрам.
– Мой отпечаток, – сказал Мышкин. – Ну и что?
– Заносим в протокол, – заявил Шарыгин. – Подозреваемый признал, что отпечатки на орудии убийства принадлежат ему. Признали? – он глянул на Мышкина.
– Разумеется. Мои отпечатки. Я оставил.
– Замечательно! – восхитился Шарыгин. – На бутылке, на бутылке оставил! Да?
– Вы не расслышали? – спросил Мышкин.
– Подпишите протокол экспертизы. Что вы согласились с выводами. Чтоб потом не утверждали, что доказательства сфабрикованы.
– Что? Какие доказательства? Этот бред вы называете доказательствами? – брезгливо сказал Мышкин. – Это не доказательства.
– А что это? – удивился Шарыгин.
– Бред сивой кобылы у мешка с овсом. Я же только вам сказал – да, брал бутылку в руки, оторвалось горлышко, я порезался. Посмотрите внимательнее! – он протянул раскрытую ладонь Шарыгину, но тот стукнул кулаком по столу.
