потому что они давно у меня работают, уже по семь лет. Сережа уже дом построил, тракторист. Вот, а Наташа, это, она так дояркой, доит и на том дворе помогает нам. Я коров хочу ликвидировать. У меня эта корова осталась, и я хочу, чтобы не тратить время зря. У нас козы есть, и хватит.
– Ас ветеринарией как у вас?
– Ну, у меня ветврач, это, я его, когда надо уколы делать этим ягняткам маленьким, с ветлечебницы приглашаю врача.
– А своего нет?
– Своего нет. А чего мне его в хозяйстве-то держать? Со всеми проблемами пока справляюсь сама. А если с чем-то не справляюсь, то ветврач такой очень хороший – Капитонов Александр Николаевич… Идеально, конечно, способность у него неимоверная. И как человек он хороший. И он такой, как вам сказать, у него есть интерес вот во всем. Вот все, что он делает, он с интересом делает. Лошадей очень любит. Страдает по этому делу. У меня две лошади… У него тоже овцы, коровы. И он, конечно, молодой, здоровый, что там – сорок с чем-то лет, наверно, так, может быть, сорок два, не знаю сколько. Но у него способность великая. И он как специалист очень хороший. И как человек очень хороший, ооочень хороший, прямо такой… таких не бывает. Таких не бывает явно.
К большому сожалению, нам так и не удалось лично познакомиться с Александром Николаевичем, а то с большой долей вероятности этот текст дополнился бы еще одним очерком.
Заключение
Кстати, слово «хобби» (от англ. hobby – увлечение, любимое дело) – вид человеческой деятельности, некое занятие, которым занимаются на досуге, для наслаждения. Увлечение – то, чем человек любит и с радостью готов заниматься в свое свободное время. Увлечение является хорошим способом борьбы со стрессом, гневом. Кроме того, увлечения зачастую помогают развить кругозор. Основная цель увлечений – помочь реализовать свои способности.
Безусловно, кроме личного бескорыстного (это очень важно!) интереса нашими героями «руководили» и другие факторы – в частности, конкретные жизненные обстоятельства, а также изменчивость российского лукавого законодательства. Впрочем, значимость личного интереса отчетливо артикулирована в прямой речи информантов. Смею заверить, что в массиве интервью, полученных в ходе двух туров наших экспедиций, тема личного интереса к делу не исчерпывается этими тремя случаями. Конечно, и в этих случаях ни в коей мере не отменяется вторая часть афоризма «…и свершится, чему суждено» – возможно, что может просто не получиться в силу разных причин и обстоятельств. И тем не менее именно личный интерес и то удовольствие, которое человек получает от интересного для него занятия, открывает путь к развитию. В том числе к тому, что хобби может трансформироваться в хороший прибыльный бизнес.
Конечно, подавляющее большинство фермеров и иных сельских предпринимателей живут по принципу «делай, что должен – и будь, что будет». Иными словами, являются стихийными и, в общем-то, безыдейными прагматиками. В противовес «романтическому» бескорыстному интересу унылый прагматизм не окрыляет, а изматывает силы и душу, хотя иногда может приводить к позитивным результатам.
Ольга Виноградская, Валерий Виноградский, Екатерина Никулина[383]. Мир новых поселян: малые дела vs большие надежды[384]
В составе событий, наблюдающихся сегодня в русских деревнях, обращает на себя внимание феномен, еще только десять-пятнадцать лет назад довольно редкий и нетипичный, а теперь уже ставший вполне рядовым, совершающимся чуть ли не каждодневно и повсеместно. Это – перемена места жительства, а именно: с городского на сельское. Такого рода феномен пока что относится к списку так называемых малых, неприметных, невпечатляющих дел и явлений. Никакого особенного размаха и торжественности. Однако именно с ним связаны определенные и чаемые многими надежды на обновление современной деревни. Всмотримся в это, пользуясь старинным выражением, «хождение в народ» и в его складывающиеся формы.
Речь пойдет об основных чертах жизненного мира той, неуклонно растущей количественно, социальной группы, представители которой, реализуя не вполне пока ясные для наблюдателей экзистенциальные стратегии, переезжают из городов на постоянное жительство в деревню. Как называть этих людей? Какая из известных терминологических конструкций наиболее точно и просторно схватывает весь объем тех событийных композиций, которые реализуют (или могут реализовать) оставляющие город люди?
В дискурсе социологической и ряда родственных наук существует довольно обширное облако дефиниций, которые принимают во внимание преимущественно фактуру элементарного передвижения субъектов из одной среды обитания в другую. Вот их краткий список: «мигранты», «дауншифтеры», «переселенцы», «приезжие», «пришлые» и т. п. Примечательно, что все подобные определения совсем не обязательно предполагают в качестве конечной остановки именно деревню и, в целом, сельскую местность. Ведь как иное место жительства можно выбирать и города, и страны. Таким образом, перечисленные понятия, в сущности, территориально нейтральны и взаимозаменяемы.
Указанным терминам не вполне присуща и сколько-нибудь ясно расслышиваемая стилистическая окраска. Исключение составляет, пожалуй, слово «понаехавшие» – своеобразное, определенно негативное, социально-культурное клеймо, накладываемое обычно на чужаков. Есть и более замысловатые примеры. В одной из деревень нам довелось услышать подобного же рода оценочное прозвание, адресованное семье образованных горожан, перебравшихся сюда на постоянное жительство – «варяги». И даже некую пословичную формулу, в которой застыла раздраженная реакция местных властей на культурные инициативы приезжих (организацию кружков, конкурсов, возрождение праздников и т. д.): «пришли варяги – начались напряги». Однако такое стороннее ворчание довольно безобидно. Но есть и откровенно язвительные выражения. Например, по М. Фасмеру, в Сибири новоселам старожилы дают собирательное название «поселюга»[385]. Подобные лингвистические метки («варяги», «залетные», «заезжие», «понаехавшие», «поселюги») могут восприниматься прежде всего как сигналы чувствительного обострения миграционной ситуации в отдельных регионах страны. А также как акты чуть ли не инстинктивного выстраивания социально-культурных границ между местными и нездешними. В остальном же здесь словесно закрепляется простой факт межселенного перемещения.
Таким образом, подавляющее число существующих сегодня в науке наименований групп людей, передвигающихся по территории страны, отличается языковой нейтральностью, и в этом смысле – понятийной однозначностью. Это обстоятельство делает их весьма удобными для включения в разного рода учетно-статистические ряды. И в этом их безусловная функциональная ценность. Зафиксировать, пересчитать и распределить по соответствующим территориально-пространственным проекциям людские потоки – дело совершенно необходимое и важное в свете задач национально-регионального управления и развития.
Но ограничиться одной статистикой в рамках нашей проблематики вряд ли возможно. При переходе на содержательно-наполненный уровень понимания феномена переезда городских жителей именно в деревню и именно с намерением дожить свой век в решительно обновленной среде обитания одних только нейтральных понятийных конструкций, как нам кажется, не вполне достаточно. Необходима очередная, более продвинутая, нагруженная положительным оценочным смыслом понятийная позиция. Именно позитивная коннотативность, пусть даже самого незамысловатого, но синонимически вбирающего в себя богатый спектр ассоциативных отсылок и оттенков, термина позволяет информационно и аналитически охватить феноменологическую и экзистенциальную полноту анализируемого, в сущности, простого события – смены жизненного пространства.
Это довольно
