– Отдых отменяется, – сообщил я ему. – Небольшая поездочка.
Арбогастр ломанулся сквозь стену встречного урагана, меня едва не сдуло, и сразу же мелькнула непрошенная мысль: а чего это я заностальгировал о вот такой скачке солнцу и ветру навстречу, расправив упрямую грудь?
Ишь, в уютном дворце этой свинье закапризничалось, а вот так нестись сквозь злорадно продувающий до мозга костей холод, отбивая задницу, хорошо? Романтично?.. Ага, а жареное на костре мясо худых жилистых птиц лучше, чем откормленных при дворе?
Вдали выросла темная полоска леса, я сразу начал притормаживать Зайчика, а то почти обогнал Бобика, тот не переживет такой обиды, и через минуту увидел поблескивающую десятками искорок ярко расцвеченную массу всадников.
Они уже почти приближались к опушке, но услышали стремительно нарастающий конский топот, начали оглядываться, натягивать поводья.
Сэр Растер, в полных доспехах, делающих из него несокрушимую стальную башню, тоже остановился в недоумении, но рассмотрел Бобика, что напрыгнул на него играючи и попытался свалить, охнул в голос:
– Сэр Ричард?.. Что стряслось?
– Сэр Растер, – сказал я с облегчением, – как хорошо, что я вас все-таки догнал!
Он спросил встревоженно:
– Да что случилось?
– Многое, – ответил я загадочно и твердо. – Срочно займите здесь оборону! И держитесь изо всех сил, не пропустите ни врага, ни противника, ни даже неприятеля… а я как можно быстрее в лес…
Он воскликнул трубно:
– Все сделаем!.. Отряд, слушай мою команду-у-у-у… Всем спешиться, приготовиться к обороне!
Я сказал быстро:
– Спасибо, сэр Растер!.. Зайчик, останешься?.. Ладно-ладно, только не жалуйся, что в лесу почему-то деревья…
Бобик, все поняв, ринулся к опушке и пропал за древесными великанами, а я с гордым и в то же время встревоженным для сэра Растера видом послал Зайчика вскачь.
Между крайними гигантами пришлось протискиваться, обдирая бока, а ноги я поднял на седло, дальше долго шло так же трудно, наконец деревья начали мельчать, но валежин и сухостоя столько, что конница Растера точно бы завязла в полусотне шагов от опушки.
В прошлый раз я провел всех по заранее разведанному пути, где широкие сани скользили поверх всех этих поваленных деревьев, но сейчас, напротив, под копытами то и дело чавкает, брызгает тухлая вода, а кое-где ноги проваливаются до колен, а то и до самого брюха.
Мы упорно продвигались к центру леса, сэр Растер завяз бы давно, но Зайчик ломает корпусом мелкие деревца, как сухой тростник, раздвигает завалы, и на гладкой коже ни царапины от острых сучков, перепрыгивает некрупные, но явно глубокие болотца.
Запах троллей я уловил нескоро, но на всякий случай велел Бобику идти рядом, вперед ни в коем случае.
Наконец этот аромат, похожий на запах рыбьей икры, болотных трав и дохлых червей, локализовался в двух местах справа и слева, я сосредоточился и увидел за густыми кустами двух пригнувшихся зеленокожих гигантов.
Один, как мне показалось, начал поднимать руку с копьем для броска. Я придержал Зайчика, растянул рот в улыбке пошире и прокричал:
– Привет!.. Я свой!..
Никто не ответил, мы продвинулись еще чуть, из кустов справа поднялись, как из травы, два огромных тролля в широких ремнях поверх кожаных штанов, такие же зеленые, как молодые листья, морды устрашающие, из пастей торчат блестящие клыки.
Зашелестело и слева, оттуда поднялись еще двое, такие же грозные, с топорами в лапах и кинжалами на поясах.
– Привет! – повторил я. – А где Чак и Гак?.. Это мои приятели!.. Раньше обычно они бывали в дозоре…
Двое приблизились к нам, двое остались на месте. Один прорычал люто:
– Я Занг, начальник дозора. Ты кто? Откуда знаешь Чака и Гака?
Я расплылся в широчайшей улыбке.
– Ребята… Дык они ж мои лучшие друзья! Братаны, можно сказать, братки… Сколько мы с ними развлекались, га-га-га…
Тролль оглядел меня с головы до ног, морда стала еще свирепее.
– Нет больше Чака, – прорычал он злобно.
– Погиб?
– Да…
– А Гак?
– Обучает молодых.
Я вздохнул.
– Тоже хорошее дело. Ладно, веди к Кандлеру. Важный разговор.
Он взялся за топор обеими лапами.
– К Кандлеру, говоришь?..
Я сказал торопливо:
– Эй-эй, погоди. А где сейчас Кандлер?
Он рыкнул:
– На Полях Великой Охоты.
– А-а-а, – сказал я, – прекрасное место, но мне пока туда рано. Сперва нужно дела кое-какие решить. А кто вождь? Чандлер?
– Чандлер стал великим шаманом, – буркнул Занг.
– Странно, – сказал я, – они ж с Кандлером близнецы… А кто вождь?
– Гайдак.
Я сказал обрадованно:
– Прекрасно, мы с ним такие друзья, что не разлей вода, не отдери медведь, в смысле – не оторви! Пошли, чего стоим?
Он помедлил, а один из троллей позади прорычал:
– А давай его сразу убъем и съедим?
– Но-но, – сказал я высокомерно. – Вы, смотрю, молодое поколение? Не помните, кто вас привел в этот лес обетованный, как Моисей какой?.. Ладно, Гайдак вам напомнит… Пошли!
Занг прорычал:
– Сойди с коня.
– Зачем? – спросил я. – Хотя ладно, почему и нет?
Я соскочил на землю, покрытую толстым слоем жирного чавкающего мха, один тролль тут же взял у меня повод Зайчика.
– Собаку тоже оставь, – велел Занг.
– Да ее уже все знают, – заверил я, – хотя что это я в чужом монастыре… Бобик! Сторожи Зайчика. А теперь все, идем!
Голос мой прозвучал как команда, и все разом сдвинулись и пошли, держа меня в коробочке. Даже когда приходилось продираться через кусты, все равно не сводят с меня взглядов, а копья держат наготове.
Впереди завалы и снова завалы, даже для троллей это непроходимо, но везде есть хитрые тропки, в конце концов вышли на широкое поле среди леса.
Темный замок, куда я тогда зимой привел это племя, огромен, я еще в прошлый раз называл его крепостью, пусть и полуразрушенной, однако тролли заделали дыры в стенах, подняли стены выше, накрыли остроконечными крышами, даже украсили, кто бы подумал, взбирающимся по стенам, как вражеские лазутчики, диким виноградом.
Я оглянулся, за нами идет уже с дюжину могучего сложения троллей, у всех топоры и копья устрашающего вида.
– А где моя смирная лошадка? – спросил я.
Занг рыкнул:
– Ты о себе думай.
Один из троллей ринулся к замку, я не думал, что неуклюжие тролли могут бегать так быстро, но, видимо, среди них есть и такие вот бегуны.
Он скрылся в замке, мы продолжали двигаться к нему, и тут распахнулись ворота, начала выплескиваться зеленая толпа, морды перекошенные, из разинутых пастей в жуткой ярости торчат страшные клыки.
Я услышал дикий злобный рев, напрягся, а Занг сказал со злобным удовольствием:
– Тебя узнали… И сейчас отблагодарят за то, что привел в этот лес Смерти, где наших погибла уже половина племени!..
Я возразил:
– Но тогда в том лесу никого не было!
– А вокруг леса? – крикнул он вдруг в ярости. – И люди здесь опаснее и злее!..
Тролли из замка набежали с топорами в руках и ужасающего вида копьями. Я со смертной тоской понял, как недостает верного Бобика и моего арбогастра, что вывезет из любой схватки, но позвать уже не успеваю…
Тролли со злобным ревом быстро сомкнули круг. Я со страхом смотрел на громадные зеленые тела, почти нечувствительные, как помню, к боли, на гранитные головы и толстые, как стволы деревьев, мускулистые руки.
Вперед, расталкивая соплеменников, начал проталкиваться Гайдак, могучий, широкий и несокрушимый. Морда перекошена в безумии воина, сейчас скажет то роковое слово, что пошлет всех на меня, врага троллей, и оборвет мою никчемную жизнь, только что познавшую великую светлую любовь… и потерявшую ее. А может быть… так и надо? Что жизнь без любви?
Я напрягся, зеленые когтистые лапы уже совсем близко, в это время сзади плотные ряды растолкала, как буйвол коз, мощная троллиха с зеленомордым младенцем на руках, припавшим к груди.
Ее могучее вымя, размером с арбузы, покачивается, словно подвешенные на ремнях каменные ядра, которыми крушат ворота, бедра мощнее, чем круп у коня, а морда, морда…
Она уставилась маленькими глазками, едва выглядывающими из-под массивных надбровных утесов, а младенец, сглотнув молока, оторвался от груди и, посмотрев на меня, протянул зеленые лапки.
– Папа, – сказал он квакающим басом.
