Наконец, Магарх поднял над головой Парадную. И тотчас же ослепительный режущий свет разлился по кабинету, вырвался из витражных окон, швырнув на площадь очерченные черными линиями охапки цвета. Толпа под окнами растерянно вякнула и замолчала, а шатер гнума-распорядителя вспыхнул и осыпался черным пеплом. Свет, сделав свое дело, распался на маленькие замкнутые в кольца радуги-змейки, а потом и вовсе перешел в тихое спокойное сияние, исходящее от обновленного артефакта. Только нет-нет, да и мелькала среди чистых цветов неяркая полоска, словно пасмурные небеса далекой страны отражались в холодной текучей воде.
Люди и гоблины враз облегченно вздохнули, а Танька тихонько шепнула Панзутию:
— Вот это да! Вот это, я понимаю, Истинный Правитель!
— А то, — довольно ответил шаман-шарлатан. — Стал бы я другому служить.
Все молчали, словно завороженные, потом Старший Дознатец мелкими шажками приблизился к письменному столу и спросил:
— В крокодилятник сразу отправляться, или можно после обеда?
— Эх ты, а еще Базиль, — засмеялся Великий Орк. — Только мне и дела, что реликтовых крокодилов подданными кормить. — Ступай-ка, лучше прикажи собирать на стол. Сегодня время праздновать. А пока ты там хлопочешь, мне еще кое-что надо сделать.
Тут надел Великий Орк Железную Боевую Челюсть и повернулся к своей стране. Гневный громовой рык разнесся по всему Междуземью, посыпались мертвые листья с эльфийских деревьев, обрушились древние сталактиты в гномьих пещерах, крупной стоячей рябью пошли реки и озера. И от одного только этого звука рассыпалось гнилое гнумское колдовство, урожденные гнумы в панике бросились в свои щели, не успевая и лопаясь на бегу, словно перезрелые грибы-дождевики, называемые у нас «дедов табак». Огнехвост, чихая, сорвался с башни, захлопав крыльями, словно обыкновенный петух, и испуганно взмыл в очищенное от мути небо. А обращенные в гнумство граждане затрепетали, болезненно выблевывая из своих душ чужое, гнумье и чувствуя, как просыпается пусть и слабая пока, но своя, исконная сущность. Остолбенели жители Междуземья, начиная понимать, чего чуть было не натворили по глупости и недомыслию. Остолбенели и ужаснулись сами себе.
Осыпалась на землю ядовитыми грязно-белыми катышками зимняя небесная муть, посветлел и очистился воздух, сбросили наваждение и задышали эльфийские города-деревья, отворили каменные рты гномьи пещеры, сошли лавины с гор, побежали холодные ручьи с тролльих ледников. Природа раскрылась, сделала глубокий вдох, и выдохнула чисто и животворяще, наполнив Междуземье колдовством и магией.
Всхлипнуло и забурлило Храм-озеро, выбрасывая из себя на берег сухие, похожие на старый пенопласт клочья чужой магии, зашевелись в его глубине русалки-жрицы, жадно хватая ртами очистившуюся воду. Волны радостно зашлепали могучими ладонями по дюралевым бортам мадмуазель Де Лярош, очищая их от скверны.
Побелели, словно грибы-поганки, и полопались экраны телеприемников, шарахнулся прочь и дико завыл волколак Егорий, понимая, что здесь, в Междуземье, его карьера окончена. Завыл и заметался, отыскивая волчью тропу, обратно, в мир людей, но встретили его на тропе оркские псы — вагры и погнали назад, трепля за уши и сшибая наземь, пока волколак не подставил яремную вену, признавая себя слабейшим. Теледива Окосения быстренько собрала вещички и, встав на четвереньки, полезла в дыру, выходящую в заросли крапивы на даче нашего знакомого Кости Бонадветурова. Костя, кстати, как раз дошел до нужной кондиции и совсем уж хотел, было предложить покрытой гнумскими спорами и крапивными волдырями Окосении «улягнуть у койку», но передумал и вместо этого просто сказал: — Пойдем-ка, девка, в баню.
На что полурусалка, кстати, с радостью согласилась. Эх, Костя, Костя…
— Кажется, получилось, — сказал Великий Орк, окинув свою страну суровым взглядом воина — защитника.
— Ну, Вы даете! — восхитился Иван-солдат. — Вот бы у нас такое сотворить, ан нет, пока не ничего не выходит.
А Владыка надел Парадную Челюсть, повернулся к своим подданным и приказал:
— А ну-ка, прибрать здесь все. Живо!
И жители Междуземья очнулись и со всех ног бросились выполнять приказ своего Властителя. Гномы, эльфы, хоббиты, даже тролли, мыли, чистили, драили до блеска свою страну. Лопатами, граблями, некоторые даже алебардами и кирасами — кто чем, они сгребали высохшую нечистую, но уже почти безвредную магию гнумов в кучи, весело грузили на телеги и везли к вновь задышавшему истинным пламенем зеву Ородруина, чтобы сжечь навсегда. Вместе с оскверненными телегами. И даже когда последний комок нечистот был сброшен в жерло вулкана, жители не могли разойтись по домам, потому что ждали чего-то еще.
— Прощаю, — разнеслось над страной. — Простите и вы меня, за… в общем, за то, что расслабился.
И только получив прощение и простив, граждане Междуземья вернулись, наконец, к своим делам, которые, надо сказать, за время гнумства, изрядно-таки подзапустили, и стали приводить их в порядок. Да и самих себя тоже, чтобы впредь, как и должно, уважать прошлое, ценить настоящее и надеяться на будущее.
— Вот это да! — воскликнул Даниил, — куда там нашему президенту да парламенту до такого властителя. — Воистину, где слово, там и дело!
Великий Орк довольно ухмыльнулся, приблизил к лицу Алую Целовальную Челюсть и сросся с ней.
Он посмотрел на свою страну и улыбнулся каждому ее жителю, будь то орк-воин, гном-ремесленник, эльф-рапсод или хоббит-садовник, и жители улыбнулись в ответ. А потом Великий Орк, Магарх, закрыл глаза и поцеловал Междуземье. Просто, потому, что любил свою страну, любил, как и подобает Истинному Правителю — бескорыстно и навсегда.
Рок-гусли, висевшие за спиной Васьки-гусляра, тихо зазвенели, и от этого звона все словно очнулись.
Телла взвизгнула и страстно поцеловала обалдевшего братца Василия. Шаманка неожиданно для самой себя чмокнула Панзутия куда-то в бороду, отчего шаман-шарлатан попятился, и чуть было не выронил заветный посох.
А мадмуазель Де Лярош сама собой взмыла в небо и принялась крылом к крылу с рассыпающим бутоны раскрывающихся в воздухе фейерверков, Огнехвостом выделывать фигуры высшего драконьего пилотажа.
Поскольку остальные братья и гоблины особой склонности к поцелуям не испытывали, то они просто пожали друг другу руки. Крепко, по-мужски. И дружно отправились праздновать, потому что было что.
Я, пожалуй, воздержусь от описания пира в палатах Великого Орка. Не то, что бы мне трудно его описать — да запросто! Только, боюсь, это будет неправильно. Один мой знакомый в студенческие годы, когда уж очень бурчало в животе, принимался изучать иллюстрации в роскошной поваренной книге, изданной еще при жизни друга всех кулинаров. Так вот, к этой самой книге я вас и отсылаю, ежели вам так интересно, что ели и что пили на пиру у владыки Междуземья. Можете сделать небольшие поправки на магию, впрочем, кулинария сама по себе магия, это я вам точно говорю, потому что сам этой магией не владею, и лопаю, что придется.
В перерыве между рюмкой драконовки двойной очистки и маринованными хэньками-пэньками, Даниил спросил у Владыки:
— А почему эти артефакты у нас в России не сработали? У нас ведь вообще черт-те что творится, вот бы нам в разум войти, да не знаем как.
Великий Орк неторопливо принял из рук хоббита-лакея хрустальную рюмку «Гжелки», выпил, крякнул, закусил соленым рыжиком, и только после этого ответил:
— Артефакты, конечно, мил-человек, штука полезная, а подчас и совершенно необходимая в государственном хозяйстве, только сами по себе артефакты мало на что способны. Они работают только в паре с тем, кто может их использовать. Это то же самое, что фиброусилитель в гуслях твоего братца, если усиливать нечего, то, как электроны с орбиты на орбиту не гоняй, все равно никакой музыки не получится. У каждого народа свои артефакты, и нет ни одного, даже самого захудалого племени, у которого бы их не было.
Его Величество отхлебнул их бокала с грозовой водой и продолжил:
— Я ведь, когда артефакты пропали, заинтересовался вашей страной. И вот что я выяснил. У вас полным-полно своих, очень могучих артефактов, только вы как-то странно ими распоряжаетесь. Один артефакт в ресторан превратили — просто позор какой-то! Другой артефакт даже по праздникам народу не показываете, говорите — моль, дескать, побила. А какой великий артефакт. Победный! В нем кровь героев, а вы…
Или вон, в небе, ваша летучка с драконом кренделя выделывает, она ведь тоже, в сущности, артефакт!
— Какой же это артефакт? — удивился Данька. — Это наша мадмуазель Де Лярош, авиатриса, тело отечественного производства, российское, конструкторское бюро имени Бериева разрабатывало, ну а душу, мы сами в нее вселили.
