-Боги нижние, вот ублюдки варварские. - Максим отвел взгляд.
Священник подошел к первому из заключенных. Два мага держали голову мужчины. Священник наклонил горшок. Мужчина закричал.
-В чем дело? - Баллиста старался говорить ровным голосом. - Что они с ними делают?
-Оливковое масло, - очень тихо ответил Багой. - Они ослепляют их кипящим оливковым маслом.
Один-единственный трубный рев был подхвачен бесчисленным множеством других. Огромная орда Сасанидов зашевелилась и начала готовиться к своему медленному наступлению.
Толпы людей начали толкать баллисты, установленные на приземистых тележках или передвигаемые на роликах, вперед, в пределах эффективного радиуса действия, примерно в 200 шагах от стен. Оттуда камнеметы должны были уничтожать артиллерию защитников и разрушать зубчатые стены, в то время как метатели болтов - сметать римских солдат со стен.
Осадные щиты выдвинули на передний край. Они должны были находиться на расстоянии эффективного выстрела из лука, примерно в пятидесяти шагах от города. Образуя непрерывную линию из укрепленного дерева, щиты предназначались для защиты как персидских лучников, так и штурмовых колонн.
Хуже всего было то, что трое "Берущих город", которых тащили по сотне человек каждый, начали медленно продвигаться вперед. Эти чудовищные колесные осадные башни были сделаны из дерева, но полностью покрыты металлическими пластинами и влажными шкурами. Вода обильно лилась по их бокам сверху, чтобы попытаться помешать врагу поджечь их. На верхних уровнях у них были баллисты, но они были лишь второстепенными по отношению к их основному назначению. «Берущие города» были созданы для того, чтобы подъехать к городским стенам и перелезть через них, опустить подъемный мост и выпустить на зубчатые стены массу кричащих воинов. Когда опустятся подъемные мосты, множество штурмующих отрядов с лестницами рванут им на подмогу из-за осадных щитов.
Баллиста посмотрел на них. Они были ключом к нападению. Все остальное будет вращаться вокруг них. Они были довольно далеко друг от друга. Одна была на дороге, направляясь прямо к воротам, где стоял Баллиста. Остальные были нацелены на стену за ней, в трех башнях к северу и югу. Двигаясь со скоростью около одной мили в час, теоретически они могли бы врезаться в стену примерно за полчаса. Баллиста знала, что этого не произойдет. Башни будут делать много остановок, чтобы сменить бригады людей, толкавших их, проверить, выровнять и укрепить землю впереди, а также заполнить ловушки Баллисты – если, конечно, последние будут обнаружены.
Баллиста рассудил, что штурм, вероятно, начнется не раньше полудня. К сожалению, это было бы хорошо для врагов в нескольких отношениях. Утреннее солнце больше не будет светить им прямо в глаза, как сейчас. Это дало бы достаточно времени для захвата города, чтобы добраться до стен, и для вспомогательных атак на другие стены.
Тучи всадников были замечены накануне по другую сторону северного и южного ущелий. Баллиста изменил диспозицию, приказав 300 воинам, по 100 наемникам от каждого нумерия защитников караванов, присоединиться к обороне опасно слабой северной стены. Было странно, что эта слабость была замечена его помощником, совершенно невоенным Деметрием, а не им самим или кем-либо из его армейских офицеров. Иногда человек подходит к вещам слишком близко. Как говорили соплеменники Баллисты: за деревьями не было видно леса.
Полдень. Северянин прокрутил в уме время. Полдень. Время, когда римляне впервые за день плотно поели. Багой сказал ему, что персы едят позже, ближе к вечеру. В полдень персы не будут голодны, но римляне будут. Баллиста уже собирался отдать приказ перенести время солдатского обеда, когда увидел нечто, что могло оказаться ужасно важным.
Характерная фигура, одетая в пурпур, верхом на белом коне была в движении. Несмотря на то, что теперь его сопровождала сверкающая свита из высшей знати и вассальных царей, невозможно было ошибиться, видя высокий золотой шлем с куполом и длинные пурпурные и белые ленты, указывающие на Царя Царей.
Баллиста ждал этого момента, молился, чтобы он наступил. В римской армии в начале осады было принято, чтобы командир выезжал вперед в зону досягаемости артиллерии защитников. Это была традиция, которая служила двум целям. На чисто прагматическом уровне это давало командиру прекрасную возможность наблюдать за состоянием обороны. На совершенно неосязаемом, но, возможно, гораздо более значимом уровне это позволяло генералу поднимать дух своих войск, демонстрируя свое презрение к оружию их врагов. Прекрасная традиция, которая убивала двух зайцев одним выстрелом. Единственная проблема заключалась в том, что иногда это убивало и военачальника осаждающих.
До этого момента Баллиста не знал, придерживались ли Сасаниды подобной практики. Расспросы Багоя не дали никакого полезного ответа: "Конечно, Шапур, возлюбленный Мазды, не боится оружия своих врагов". Северянин все больше и больше задавался вопросом, как много или как мало персидский мальчик знает о войне. Багой явно происходил из персидской элиты, но становилось всё более вероятным, что он происходил из семьи писцов или священников, а не из семьи воинов.
Шапур и его люди остановили коней сразу за пределами досягаемости артиллерии. Можно было видеть оживленную беседу. Большую часть разговора вел Царь Царей. Сообщая своей высокостатусной аудитории о своем видении направления, в котором должна идти атака, Шапур описывал широкие дуги и размахивал руками, а за его спиной развевались ленты.
Баллиста пристально смотрел не на Шапура, а на два характерных каменных бугра, оставшихся по обе стороны дороги. Стороны, обращенные к стене, были выкрашены в белый цвет. Они отмечали 400 шагов, максимальную дальность стрельбы его артиллерии. Давай, ты, трусливый восточный ублюдок. Давай, просто наберись смелости, чтобы оказаться в пределах досягаемости.
Заставив себя отвлечься, Баллиста отдал приказ своим людям обедать не менее чем на два часа раньше обычного. Когда гонцы удалились, северянин с неприятным содроганием осознал, что он не отдал гораздо более настоятельный приказ всем артиллерийским орудиям целиться в персидского царя, но не стрелять, пока Дукс Реки не отдаст команду. Когда следующая партия гонцов удалилась, Баллиста был немного успокоен мыслью, что их сообщение, скорее всего, было излишним – только очень плохой баллистарий, должно быть, еще не навёл орудие на человека на белом коне.
Трюк с поворотом шайб, ослаблением торсионов и уменьшением видимой дальности стрельбы оружия был старым и очевидным трюком. Сработало ли это? И даже если бы это было так, было ли у предателя оружие - это старый трюк, очевидный. Сработало ли это? И даже если бы это было так, разве предатель выдал бы его? Неужели сасанид издевается над ним?
Шапур пришпорил коня, и белый конь двинулся по дороге к Пальмирским воротам. Мимо выбеленных каменных глыб, со свитой под стать своему величию, ехал Шапур. Всеотец, Лживый, Несущий Смерть, отдай мне этого человека.
Баллиста болезненно осознавал окружавшее его ожидание. Мертвая тишина на зубчатых стенах нарушалась только тихими звуками хорошо смазанных механизмов, которые тонко регулировались, когда баллисты отслеживали свою цель. Подождите, пока он не перестанет двигаться. Не суетитесь. Дождитесь подходящего момента.
