Итог боя разбирался в штабе флота под руководством А. Г. Головко.
- Не хочу выступать в роли провидца, - сказал он, - однако есть все основания считать, что теперь вряд ли гитлеровцы попытаются проводить свои конвои в Лиина-хамари. Сейчас мы в состоянии обеспечить и обеспечим полную блокаду Петсамо!
Лиха беда - начало. Следующие бои проходили с нарастающим успехом. В одном из них под командованием катерника В. Н. Алексеева было потоплено девять фашистских кораблей.
На КП Кузьмина теперь постоянно находились представители авиации, и, как только воздушная разведка обнаруживала конвой, начиналась горячая работа.
Отныне успешно выполнялась задача, поставленная комфлотом Головко, - блокировать Петсамо, через который шли перевозки для немецко-фашистской армии, а оттуда вывозилось ценное стратегическое сырье. Подтверждение тому мы находим в книге зарубежного буржуазного историка Ю. Майстера. Он признает, что в ту пору на северных морских коммуникациях «создалось критическое положение из-за постоянных атак русских торпедных катеров… Русские катера стали постоянно растущей угрозой для немецких конвоев… Их боевая деятельность осенью 1944 года достигла наивысшего уровня, чем значительно затруднила эвакуацию германских войск».
Разгром
…Заканчивался рабочий день командующего флотом. Собрав бумаги, он запер их в сейф, оделся и собрался уходить. В эти минуты по радио передавался ночной выпуск последних известий. Диктор читал постановление правительства о присвоении высших воинских званий.
Головко услышал несколько знакомых фамилий и вдруг остановился, замер. Кажется, назвали его фамилию: Головко Арсений Григорьевич.
«Нет, это мне показалось», - подумал он.
Его сомнение рассеял офицер оперативного отдела, спешивший к нему с радостным известием:
- Поздравляю вас, - сказал он и многозначительно добавил: - Товарищ адмирал!
Это было в тот памятный для всех нас 1944 год, когда Советская Армия развернула беспримерное в истории войн наступление и наносила противнику один удар за другим. И здесь, в Заполярье, начиналась подготовка к большому наступлению.
Пожалуй, трудно припомнить время более напряженное, чем это. Разве что осень 1941 года, когда немцы рвались к Мурманску и каждый час, каждую минуту от командования армии и флота требовались все новые и новые решения: то высадка десанта для отвлечения сил противника, то поддержка с воздуха, то посылка кораблей в море для огневой поддержки фланга армии, сдерживающей во много раз превосходящие силы врага. Но, сравнивая те времена с нынешними, Головко видел, что между ними лежит целая эпоха. Таким ли был Северный флот и он, командующий, в начале войны? Многое пришло за это время. И понимание своих возросших сил (не думали многие, что в процессе войны Северный флот будет так пополняться новой техникой, новыми кораблями, самыми совершенными самолетами различных типов). Пришел и ничем не заменимый опыт борьбы, и сознание того, что наша страна, наш народ в состоянии собственными силами разбить фашистских агрессоров.
Три года назад на счету был каждый самолет и приходилось думать, прежде чем послать в море несколько самолетов, а уж о массированных ударах по вражеским конвоям и говорить не приходилось. Теперь картина иная. Морская авиация полностью господствует в воздухе.
Возможности стали иными, и оперативная мысль работает над тем, чтобы как можно эффективнее использовать оружие. Едва воздушная разведка обнаружит конвой, как все винтики сложной флотской машины приходят в действие. Волна за волной летят торпедоносцы, бомбардировщики, охраняемые десятками истребителей. В полной согласованности с ними действуют подводные лодки, торпедные катера. И так следуют нарастающие удары на всем пути движения конвоя.
Гибкая тактика, выработанная командованием флота, себя оправдывала. Как свидетельствует бывший нарком Военно-Морского Флота СССР Н. Г. Кузнецов, «были случаи, когда в последовательных ударах по вражеским судам участвовало до восьмисот самолетов. Концентр«-рованным ударом был полностью уничтожен, например, вражеский конвой у мыса Кибергнес. В течение четырнадцати минут над ним прошло свыше ста двадцати самолетов. За год морские летчики потопили и повредили более девяноста фашистских судов. Активность всех сил Северного флота на вражеских коммуникациях заставила немцев еще более усилить охранение конвоев. Нередко всего лишь один транспорт теперь сопровождали до десяти и более боевых кораблей. А на побережье немцы установили много артиллерийских батарей. Только таким образом конвои смогли достигать пунктов назначения. Чтобы разбить кольцо охранения, нашим торпедным катерам приходилось вести атаки несколькими группами, нанося последовательные удары по транспортам. Как и авиация, катера тоже перешли к массированным нападениям. Все чаще командование флота наносило удары по вражеским конвоям одновременно различными родами морских сил… Руководить такими операциями стал лично командующий флотом».
Теперь в преддверии решающих боев морская пехота проводила учения, высаживалась на Рыбачьем и в Кольском заливе, взбиралась по крутым гранитным скалам, училась маскироваться и вести бой в таких местах, где трудно пройти человеку.
Береговая артиллерия взаимодействовала с пехотой: нужно было приучить людей идти в наступление под прикрытием огня своей собственной артиллерии, привыкнуть к нему и не бояться. Летчики тренировались в полетах над сопками, с тем чтобы, когда получат приказ - «выкуривать» гитлеровцев из каменных и гранитных нор, они могли это сделать в короткий срок.
К фронту подвозили снаряды, оружие, снаряжение, продовольствие. Подносчики боеприпасов на полуострове Рыбачьем - «ботики», как их ласково называли матросы, при заходящем солнце под огнем врага ползли, маскируясь в складках местности и камнях, и в заплечных сумках доставляли на передний край своим товарищам патроны, банки с консервами, сухари.
Иной раз было меньше опасности побывать в двух-трех атаках, чем пробежать эти насквозь простреливающиеся триста пятьдесят метров. Короткими перебежками от камня к камню и ползком по-пластунски «ботики» пробирались на передний край, нередко совершая по пять-шесть рейсов в сутки, а иногда с первого раза замертво падали, сраженные пулей фашистского снайпера.
Перед адмиралом Головко и его подчиненными вставал завтрашний день - день нашей окончательной победы. До поры до времени подготовка к наступлению, по выражению Арсения Григорьевича, велась «в уме»; это означало: командующий с офицерами штаба флота обсуждали различные варианты участия моряков в предстоящей операции. Обычно к ночи немного затихало бурление штабной жизни, по крайней мере в эти часы текучка не заедала командующего: не было потока людей, реже звонили телефоны; и тогда Головко обдумывал свои завтрашние решения. Обычно в такие часы с ним был тот, кого командующий считал своей правой рукой, высоко ценил и уважал, - начальник штаба флота Василий Иванович Платонов.
А после полуночи с неизменной папкой в руках являлся начальник разведки флота Леонид Константинович Бекренев - старый товарищ Головко еще по училищу имени М. В. Фрунзе. Позже они вместе воевали в Испании. Он приходил с новостями, способными заинтересовать командующего: то были радиоперехваты, показания пленных, донесения разведывательных групп, в том числе наших разведчиков, обосновавшихся в тылу противника и сообщавших о движении конвоев.
Теперь наша разведка особенно активизировалась, старательно прощупывая пульс жизни по ту сторону фронта. Леонид Константинович на основе анализа всех этих данных старался разгадать замысел врага.
Больше всего интересовался Головко ближайшими планами противника. Ведь Финляндия дала согласие выйти из войны. Но неясно, что будут делать фашисты: благоразумно уйдут, объяснив это «сокращением линии фронта», или захотят остаться на своих позициях?
Бекренев на этот раз пришел с чрезвычайно важным сообщением: есть приказ Гитлера - любой ценой удержать в Финляндии район никелевых разработок (Колосиоки) и обеспечить устойчивость морских коммуникаций.
- Так я и думал! - воскликнул Головко. - Они будут удерживать этот плацдарм, пока мы их не разобьем. И дело не только в никеле - важнейшем стратегическом сырье для германской военной промышленности, им нужно сохранить за собой военные базы. Иначе откуда смогут действовать надводные корабли, подводные лодки, авиация? Сколько там сейчас кораблей и самолетов? - спросил он.
- Особых изменений не произошло. Сто пятьдесят надводных кораблей, не считая подводных лодок, и примерно двести самолетов, - сообщил Бекренев.
- Вот видите, крупные силы. Они, конечно, будут цепляться за Петсамо. А вместе с тем у них пиковое положение, из которого есть два выхода: либо отступать, либо попасть в окружение, - и после короткого раздумья Головко заключил: - Останутся ли они на своих позициях или попытаются эвакуироваться, в любом случае мы должны готовиться к их полному разгрому. Правильно, Леонид Константинович?
