— Ты насильник, — прорычала Софи. — Не возвращайся сюда, или я сама пошлю за представителями власти!
Баскин смотрел только на свою любовь.
— Ди…
Девушка содрогнулась от этого имени.
— Не называйте меня так, — произнесла она, ее голос был низким и твердым. — Баскин, вы неправильно поняли каждое… — Она остановилась и сглотнула. — Все. Я не ваша любовь. Я не ваш свет. Я леди Брукхейвен и останусь ею до тех пор, пока мой муж ходит по земле. Я не хочу, чтобы вы возвращались, вы понимаете меня? — Она пристально смотрела на поэта, в ее потрясающих глазах не было ни света, ни юмора. — Никогда.
Сердце Баскина сжалось в груди, оставив только огромную пустоту, которая угрожала его дыханию. Он умоляюще смотрел на Дейдре, но ее взгляд не смягчался. Побежденный, сломленный и опустошенный, он, оцепенев, спустился вниз по лестнице, туда, где стоял дворецкий, и парадная дверь все еще была открыта. Когда молодой человек проходил мимо слуги, тот мстительно захихикал, потирая у себя на лбу метку от двери.
Снова оказавшись на дневном свете, хотя он и казался ему самой черной, самой бездушной ночью, Баскин пошатываясь побрел по тротуару, когда дверь громко захлопнулась позади него.
Синяки. Ненависть. Что он наделал? Как он мог совершить такое? Его глаза жгло, и он вытер их, затем вздрогнул, когда кулак соприкоснулся с больной скулой.
Синяки. Поэт заморгал. Его синяки, оставленные этим животным Брукхейвеном. Его синяки…
Он цеплялся за эту мысль, за надежду, пока она не сделалась правдой в его отчаявшемся сознании. По какой-то причине, из страха за его безопасность, вероятно, — о, прекрасная, храбрая любимая! — Дейдре решила прогнать его прочь. Конечно же, она не хочет, чтобы Брукхейвен убил его!
Баскин запрокинул голову назад и рассмеялся вслух от нахлынувшего на него облегчения. Затем он вспомнил о своей миссии, своем настоящем и праведном предназначении на этой земле. Он был защитником, избранным Дейдре. Он должен навсегда освободить ее от жестокой власти Брукхейвена!
Ночь отступила, унылость рассеялась. Жизнь снова обрела смысл.
Этим вечером за ужином Колдер сидел напротив своей дочери за молчаливым столом и изо всех сил пытался не воспринимать на свой счет то, что девочка появилась неряшливой и оборванной, ее волосы представляли собой спутанную массу, а на носу красовалась специально нанесенная полоса сажи.
И она беспрестанно стучала по ножкам своего стула во время еды.
Маркиз не делал замечаний, потому что не имел ни малейшего понятия о том, что сказать сейчас ребенку после того, как он прогнал еще одну мать.
Наконец Мэгги с грохотом бросила вилку на свою нетронутую тарелку и уставилась на него.
— Черт, ты все испортил, не так ли?
Колдер положил собственную вилку, потому что в любом случае еда на вкус напоминала опилки, и откинулся назад на своем стуле.
— Я не уверен. Может быть.
Мэгги сложила руки.
— Я слышала тебя, знаешь ли. Я знаю, что ты заставил ее кричать.
— Мм. — Ему и в самом деле нужно укрепить стены в этом доме. Но опять же, какой в этом смысл?
— Она даже не попрощалась с тобой. Она ненавидит тебя.
Еще одно уклончивое ворчание.
Мэгги приподняла подбородок.
— Ди попрощалась со мной. Она сказала, что я могу навестить ее и Софи, по крайней мере, когда вредной ведьмы не будет дома. — Затем она прищурила глаза. — Я тоже видела синяки.
Господи, неужели Дейдре разделась догола и позировала перед всем домом? Колдер не помнил, где наставил ей синяков, но совершенно определенно они должны быть где-то на более интимных частях тела.
Мэгги тем временем продолжала.
— Ее руки выглядели так, словно ты лупил по ним палкой!
Ее руки? Он не хватал Дейдре за руки, не так ли? Нет, он брал ее за плечи, наполнял ладони ее полными грудями и определенно стискивал ее ягодицы — но маркиз мог честно заявить, что не помнит о том, что прикасался к ее рукам!
Мэгги смотрела на него с новым сомнением в глазах.
— Ты бил ее палкой, папа?
Колдер оттолкнул свой стул.
— Извините меня на минуту, леди Маргарет.
Он нашел Фортескью, когда тот шел обратно в столовую.
— Фортескью, где были синяки у ее сиятельства?
Фортескью уставился куда-то поверх плеча Колдера, холодное неодобрение слабо, но четко читалось на его свободном от всякого выражения лице.
— Я видел только ее руки, милорд, когда помогал ей одевать спенсер.
Неужели это было дело рук Баскина, в конце концов? Неужели этот тип почти изнасиловал его жену в его собственном проклятом доме?
Неужели Дейдре отбивалась от него, но оказалась беспомощной против негодяя, когда никто не пришел ей на помощь? А затем он, Колдер обвинил ее, использовал ее…
Проводя рукой по лицу, Колдер вслепую вернулся в столовую на свой стул. Мэгги все еще сидела там, ее маленькое личико было сморщено от гнева. Она задала ему вопрос, не так ли? Он не мог вспомнить.
Машинально маркиз откусил кусочек еды, только для того, чтобы обнаружить, что каким-то образом та покрылась соляной коркой. Мэгги не спускала с него глаз, ожидая, что он закричит на нее, накажет ее. Это проверка? Фортескью появился возле его локтя.
— Я возьму это, милорд?
Колдер отмахнулся от него, не отрывая глаз от своей дочери.
— Нет, спасибо. Это как раз то, что я люблю. — Он заставил себя прожевать и проглотить, а затем откусить еще кусок, наблюдая за тем, как растет замешательство Мэгги. Он не знал, что сказать ей — как человек может исправить то, что он потерял женщину, которую его дочь полюбила как свою мать? — но маркиз так хотел, чтобы кто-нибудь, ради Бога, начал доверять ему!
Хотя, он заслуживал и худшего.
Глава 43
Мэгги бродила по садам, отказываясь получать удовольствие. Везде были цветы, но она не интересовалась ими. Разного рода создания шелестели и скользили вдоль этой тропинки, где редко бывал кто-то, кроме садовника, но и их девочка игнорировала.
Что-то происходило. Это был один из тех случаев, когда взрослые решили, что ей лучше ничего не знать. Даже Дейдре ничего не сказала, когда упаковывала свои вещи.
— Я должна уехать, по крайней мере, ненадолго, Мэгги. Я не могу объяснить все прямо сейчас. Это не из-за тебя, правда, это так. Я рада, что переехала сюда и встретила тебя, милая. — Она села в кресло и посмотрела Мэгги в глаза. — Думаю, что я поступаю правильно, для всех нас. Я надеюсь… — Она высказала эту мысль с первой фальшивой улыбкой из всех, что она дарила Мэгги. — Что ж, ты и мистер Лакей составите друг другу компанию, не так ли?
