Внутри сортировочного парка существовала большая зона, используемая для хранения запасных частей к новым автомобилям Ромфорд. Там обычно гуляли два добермана, охраняя территорию. В тот вечер их, однако, не было. Старик Арнольд Джигсон, устрашающего вида маргинал, живущий в парке, получив пятьдесят фунтов, отвел их куда подальше. Он уже привык к делам Верзилы Джона и, разумеется, знал, что распространяться о них нельзя. Если фараоны спросят, он, разумеется, спал и ничего не слышал. Арнольд понимал, что к чему.
Группа из шести человек прошла в офис. Джеральд разлил виски. Джон-Джон включил портативный компьютер и поставил дискету, которую ему дал Верзила Джон.
Когда на экране появилось изображение, он стал следить за реакцией Кьерона и Пиппи. Пиппи опустил голову, но Кьерон держался высокомерно, как будто действительно считал, что не совершил ничего предосудительного.
Он фигурировал на фотографиях, которых было гораздо больше, чем в папке у отца. Джон-Джон понял, что зарядили, должно быть, его личную дискету, которую он сделал для себя. Но где же хранятся другие? Те, которые они продают таким же извращенцам?
Джеймсу и Джеральду было не по себе. Оба, побледнев, покрылись испариной.
Джеральд, оторвав взгляд от экрана, посмотрел на Кьерона. Он не мог говорить — настолько велико было его потрясение. Отец понимал, какие чувства испытывает старший сын.
— Хорошего говнюка я породил, ребята, не правда ли? Какой чудесный родственник! Наверно, гордитесь им? Так вы еще хотите отправить его домой, к маме?
Верзила Джон схватил младшего сына за волосы и ткнул носом в экран.
— Давай смотри. Возьми с собой воспоминание об этом.
Пиппи всхлипывал и дрожал, но Кьерон даже после выпада отца был спокоен. Вернее, он смирился с происходящим. Он знал, что живым отсюда не уйдет.
Тем не менее он вырвался из рук отца и распрямился, приводя в порядок одежду и приглаживая волосы. Он до конца оставался денди.
— Где моя сестра? — спросил Джон-Джон.
Кьерон ухмыльнулся.
— Почему ты задаешь этот вопрос мне?
— Да скажи ты им в конце концов, что они хотят знать, и покончим с этим. — Голос Пиппи был пронзительным. — Он жаждал развязки, какой бы она ни была.
Джон-Джон повернулся к нему.
— Где она, Пиппи?
Тот пожал плечами.
— Это все Кьерон. — Он сделал легкое движение головой в сторону Кьерона. — Это случалось раньше.
Затем он мучительно закашлял. У него заплыл глаз, а губа, рассеченная братьями, кровоточила.
Кьерон презрительно рассмеялся, затем взглянул на Джеймса и сказал:
— Вы бы лучше взглянули на свои суставы. Они ободраны и кровоточат. Вы разбили ему зубы. Держу пари, что это больно. — Он ухмыльнулся и продолжил: — А ведь он ВИЧ-инфицированный, вам известно об этом?
Взяв в руки лом, который обычно использовали для вскрытия ящиков с контрабандой, Джеймс ударил Кьерона по голове. Звук был ужасным. Кьерон рухнул на пол.
— Поднимите этого ублюдка и вышвырните на улицу. Ковер почти новый! — произнес старший МакКлеллан.
Джон-Джон не мог удержаться от смеха. Его поддержал Джеральд.
— Не понимаю, почему вы смеетесь. Возможно, я подхватил СПИД! — обиженно сказал Джеймс.
— Заткнись, ты, сука!
Кьерон приподнялся на локте и, задыхаясь, проговорил:
— Взгляните на себя — вы стоите здесь с таким невинным видом, а сами вы ненамного лучше меня. Я просто делал свой бизнес. И с твоей сестренкой, Джон-Джон, ничего бы не случилось, если бы она не была такой упрямой! «О, пожалуйста… не нужно… пожалуйста… я хочу к маме».
Все в ужасе смотрели на него, разыгрывающего последний акт сцены. Никто не верил тому, что слышал, — последние слова умирающего ребенка, когда насильник подверг ее мучительной смерти.
Кьерон продолжал сумбурно кричать, понимая, что он — в центре внимания. Он знал, что умрет, но хотел успеть высказаться перед смертью. Он верил, что все, что он делал, заслуживает оправдания.
— Они только и ждали таких случаев. А Бетани… Она никак не могла насытиться: она пьет, она принимает наркотики, ей нравится находиться в центре внимания… Детям вообще нравится наша компания, мы их любим. По-настоящему любим.
— Какое-то умопомрачение!
Эти слова произнес Джеральд, его голос выдавал полное неверие в происходящее.
— Что здесь происходит, отец?
Он понимал, что его брат не раскаялся, и это — самое страшное.
— Уберите его отсюда! Уберите его с глаз долой!
Кьерон застонал, когда его подняли. Он, не отрываясь, смотрел на отца.
— Благодаря Интернету мы более не одни. Нас — миллионы по всему миру. Наступит день, когда мы сможем открыто говорить о том, что делаем. А вы, жалкие ублюдки, втайне думаете об этом, не смея сделать что-либо.
— Даже если педофилию легализуют завтра, то ты все равно опоздал, подонок, — прорычал Верзила Джон. — Ребята, несите его в камнедробилку. Он будет не первым, кого убили в этом парке, и, смею сказать, не последним.
Он повернулся к Пиппи Лайту.
— Советую тебе разговориться, сынок, тогда мы облегчим твою участь. А его… — Он указал на сына: — Он умрет в сознании, понимая, что происходит.
Пиппи знал это, когда его избивали. Он кивнул.
— Могу я перед смертью попросить об одном…
— Попросить можешь. Другое дело: будет ли удовлетворена твоя просьба.
— Не говорите об этом моей матери. И уничтожьте все файлы, прошу вас. Это убьет ее.
Джон-Джон не мог преодолеть язвительный сарказм, вызванный словами Пиппи.
— Получается все, как у моей матери, да? Женщина надломлена, опустошена, морально уничтожена. У тебя крепкие нервы, чтобы думать о матери и просить защитить ее. А как же моя семья? Как же семьи других детей, а?
Пиппи судорожно сглотнул.
— Я скажу тебе все, что ты хочешь узнать.
— Тебе и так придется.
Джеймс и Джеральд потащили из офиса брата, нанося ему удары ногами, когда тот пытался вырываться.
— Эй, Джон-Джон, пойдем с нами, а по дороге устроим шоу, идет?
Джон-Джон кивнул.
— И второго педика прихвати с собой!
Мольбы Кьерона, кара над которым неотвратимо приближалась, совершенно не повлияли на них. Над Пиппи они тоже потрудились на славу. В конце концов Джон-Джон добил его. Так или иначе, когда Джон-Джон наконец нажал курок, Верзила МакКлеллан почувствовал облегчение.
Пол, завершив все свои дела, сидел и курил. Он отослал Эрла домой. Теперь он терпеливо дожидался прибытия Немезиды. Уже почти рассвело, когда Джон-Джон наконец появился в его офисе.
— Я знал, что ты будешь здесь, — сказал он.
Пол постарел за ночь. Он выглядел почти стариком, и Джон-Джон почувствовал, как внутри него просыпаются нотки жалости. Но он решил запрятать их поглубже.
Пол вымученно улыбнулся.
— Думаю, нечего и говорить, что я сожалею об этом. Кира случайно оказалась втянутой в это… Такое не предусматривалось.
— Слишком поздно, Пол. Что известно об этом Эрлу?
— Ничего. Я оставил решение этого вопроса на твое усмотрение. Эрл примет на веру все. В его глазах ты большой человек.
Джон-Джон почувствовал облегчение. Ему очень не хотелось вести борьбу с Эрлом.
— Думаю, теперь тебе известно все? — продолжил Пол.
Джон-Джон вновь кивнул, будучи не в состоянии сказать этому человеку все, что хотел. Не хватало слов, чтобы выразить глубину предательства, которую ему пришлось ощутить.
— Я ничего не знал. Речь шла только о деньгах, — невнятно пробормотал Пол.
— Как всегда, когда это касается тебя.
Джон-Джон не мог скрыть ожесточения.
— А как с Верзилой Джоном?
— Когда я уезжал, он был в разобранном состоянии. Хотел нагрянуть сюда, но я сказал, что сам разберусь.
Пол улыбнулся.
— Я всегда знал, что могу положиться на тебя.
Он открыл ящик стола и вытащил пистолет. Он видел, как Джон-Джон встрепенулся и быстро сказал:
— Все нормально, дорогой, это для меня. Выдвину одно лишь условие: не упоминай моего имени с дерьмом, которое всплывет, хорошо?
Лицо Джон-Джона сделалось серым от напряжения, под глазами залегли темные круги.
— Не могу гарантировать, но постараюсь, Пол. Верзила Джон и его ребята пока не хотят разглашения, а вдруг захотят?
— А что ты скажешь маме?
Джон-Джон пожал плечами.
— Не имею понятия, и это — правда.
Пол наклонил голову.
— Все необходимые детали в этой папке.
Он указал пальцем, затем залпом выпил стакан коньяка.
— Хорошо. Я разберусь с этим, Пол.
— Замечательно, мой мальчик. Кстати, Ди Бакстер уже много лет у меня на содержании, да и его помощник тоже. Теперь они твои, если хочешь. — Лицо Пола омрачилось. — Никогда не думал, сынок, что так все закончится, но тут уж ничего не поделаешь. Жизнь имеет обыкновение лупить наотмашь, когда меньше всего ожидаешь этого.
