— Анатолий Григорьевич. А вас, простите?
— Татьяна Николаевна. Морозова.
— Татьяна Николаевна, я достаточно серьезный человек, чтобы не пускать уток. И к тому же, коллективист. Я мог бы сам потихоньку получить деньги на свои акции и уйти, так?.. Ну вот. А я всю жизнь борюсь с жуликами и старался оберегать от них простых людей. Потому и объявил вам, что знал.
— Но… ведь это очень серьезно, то, что вы сказали!
— Я за свои слова отвечаю. И честно вас всех предупредил. Проверить мои слова очень просто: нужно создать финансовую комиссию из людей, которые разбираются в финансах, и потребовать от Городецкого отчета.
— Нужно срочно провести собрание акционеров! — подхватила другая женщина, которая внимательно слушала разговор.
— Годовое отчетное собрание в мае, вот тогда и поговорите! — крикнула из своего окошка кассирша, чем только подлила масла в огонь. — А сейчас не шумите, дайте работать!
— А ты не умничай! — сейчас же реагировали «господа». — Давай, плати дивиденды!
— Деньги наши, когда захотим, тогда и заставим отчитываться!
— Товарищи, да это же… нас ведь действительно могут обмануть! — гремел старик с орденскими планками. — Из города уже исчез «Вернисаж» с деньгами вкладчиков, не закончилась темная история с «МММ», говорят, что сбежал Горяйнов…
— Это… который «ЭКСТУ» возглавлял?!
— А то кто же!
— А чем Городецкий лучше?.. Да и дыма без огня не бывает. Раз товарищ говорит, значит, знает.
— Так что вы предлагаете? — Все смотрели теперь на Дороша, а спрашивал все тот же старикан-фронтовик.
— Для начала получить деньги, хотя бы вернуть свои, по акциям, — ответил Дорош. — А потом потребовать от Городецкого срочно провести собрание, отчитаться. Нужно создать комитет.
Но, кажется, последних слов уже не слышали. «Господа», отталкивая друг друга, кинулись к окошкам касс.
— Верните деньги!
— Ничего я покупать не буду. Люди вон что говорят.
— Дыма без огня не бывает, правда что. Один сбежал, другой… А я вам последние отдала! — зазвенели, занервничали, забурлили мужские и женские голоса. А кассы — все три — вдруг закрылись. И «господа»-ак-ционеры, видя такое, совсем вышли из берегов. Что тут, у касс, началось!..
Но разумные люди быстренько все же сколачивали комитет. Вошли в него Плесняев, бывший фронтовик (председатель), Морозова, безработная, Людмила Дорош, врач (акции были на ее имя), некая Рыбченко-ва, домашняя хозяйка, Юра Баранов, студент университета.
Комитет объявил: будем сегодня же добиваться встречи с Городецким! Хоть до ночи будем ждать.
Но Городецкий в офис не явился. Позвонил секретарше, и та коротко, встревоженным голосом, рассказала, что произошло у касс.
— Мне кажется, Антон Михайлович, вам лучше сегодня не приезжать, — посоветовала она.
— Да, наверное. Тем более, мне нужно к зубному… мост что-то качается, — мямлил в телефонную трубку Городецкий.
Звонил он из дома. «Мы погибли, Оксана!» — трагически прохрипел Антон Михайлович, хватаясь за голову.
Жена выслушала его с бесстрастным, слегка лишь побледневшим лицом. Посоветовала:
— В общем так, Антон. Не паникуй. Пока что ничего страшного не случилось. Веди себя спокойно, достоинства не теряй. Это кто-то из твоих недругов — из наших недругов, — поправилась она, — пустил слух. Самая настоящая словесная диверсия. Ничего. Нужно брать пример с Мавроди. Он не дрогнул, люди в него верят. И ты веди себя соответственно.
— Да что ты говоришь, Оксана?! Что ты говоришь?! — Городецкий, тряся пухлым животом, метался по квартире. — Это же конец! Это… тюрьма! Они всё найдут, они всё раскрутят! Ты же слышала, уже создан какой-то комитет по проверке…
— Дурак! Помолчи! Баба! — заорала Оксана Борисовна. — Тебе говорят: возьми себя в руки, веди дело так, будто ничего и не случилось. И в самом деле, не случилось. Мы здесь. Не в Германии!
— Но деньги-то… деньги — там!
— Ну и что? Что с того? — выразительные карие глаза Оксаны Борисовны метали молнии. — Ты перечислил их по делу. Ты договорился о покупке линии для пивзавода, ты даешь им под хороший процент деньги! Ты — бизнесмен, руководитель, ты имеешь право!
— Но совет директоров может…
— Да, может, — она мгновенно уловила его мысль. — Пусть сделают тебе замечания, с чем-то не согласятся. Пусть! Это все естественно, понятно. Даже пусть что-то и отменят. Но не соглашайся сейчас на собрание, ни в коем случае! Пусть акционеры подождут, их надо убедить. Успокоить. Заверить. Как это делают другие. Не один ты попадаешь в сложную ситуацию. Вот и веди себя по-мужски.
Городецкий, с которого сразу же свалился тяжелый груз, несколько ожил, даже щеки у него заметно порозовели; плюхнулся на диван рядом с женой, обнял, притянул к себе.
— Оксанка, что бы я делал без тебя?
— Без меня ты бы давно уже сидел, Антоша. Это как пить дать. — Она уверенно протянула ему рюмку с коньяком. — На-ка, дурачок, выпей. Да полежи, поспи. А я кое с кем проконсультируюсь по поводу нынешнего инцидента…
Вернувшись домой, Татьяна все в подробностях рассказала Изольде. Слушал ее взволнованный рассказ и Петушок.
— Так что, тебе, выходит, не дали денег? — спросила Изольда.
— Конечно, нет. Никому не дали. Кассы сразу же позакрывали, кассирши исчезли. Денег вдруг не стало.
— Ну, жулики! Что делают, а! — возмущалась Изольда. — И ведь все одни и те же. Городецкий, Дерикот, мой шеф… Сколько можно терпеть?!
— И я тоже об этом думаю, Лиза. Жалеть их нечего. Тем более, прощать. Действовать надо. И если ты, и ты, Андрюша, не передумали…
— Конечно, не передумала!
— О чем вы говорите, Татьяна Николаевна!
— …Тогда не будем откладывать намеченное в долгий ящик. Сейчас я к Игорю схожу, и, если он сможет взять машину, сегодня же нанесем визит нашему знакомцу, Бизону. А потом и Городецким займемся. Я там, в офисе «Мечты», с одним человеком познакомилась. С Анатолием Григорьевичем. Он частный детектив. Пригляжусь. Если честный человек, можно и к нему за помощью обратиться… Ладно, пошла я к Игорю.
Глава двадцать девятая
Бизон еще не спал, но дверь открыл не сразу — может быть, одевался, а может, рассматривал Изольду в маленький дверной глазок. Свет на лестничной площадке горел, и Изольда стала так, чтобы ее было лучше видно.
Наконец Жорка открыл дверь. Стоял на пороге з ярком адидасовском спортивном костюме, удивленный визитом, но и обрадованный.
— Кого я вижу-у! Лиза-а-а! — пропел он и отступил в глубь прихожей. — Такие люди! И без охраны! Заходи, не бойся.
Изольда невольно засмеялась.
— А чего же мне бояться? Пришла в гости к хорошему человеку. Ты извини, Георгий, что так поздно и без предупреждения. Но ты же приглашал!
— Какие могут быть разговоры, Изольда Михайловна?! Такая женщина — всегда желанна! — бодро отвечал Бизон. Он был слегка навеселе, как всегда развязен. Но глаза его оставались настороженными — что это, в самом деле, бабенка надумала явиться на ночь глядя? Да, он ее приглашал, и все же…
— Ты же звал меня! — повторила она, капризно надув губы и словно прочитав его вопросы. — Вот я и пришла.
— И правильно сделала.
Он помог ей снять шубку. В машине Изольда переоделась, порезанное пальто надела Татьяна, а она облачилась в ее шубку. Бизон видел ее в магазине Феликса именно в этой шубке, пусть Изольда появится в привычной для Бизона одежде, — так посоветовала Татьяна, и все согласились. Для храбрости Изольда хлебнула'коньяку (у Игоря была припрятана в «кадиллаке» плоская, но вместительная бутылка), чувствовала себя довольно спокойно и уверенно. Хотя какая-то жилка внутри не переставала дрожать, мешала. Изольда старалась вести себя естественно, говорила, что у ее квартирной хозяйки сегодня день рождения, к ней пришел мужчина, они посидели все вместе, выпили, но третий все же лишний, Жора должен понимать, как бы оправдывалась она.
— Ты правильно поступила, что пришла! Молодец! — Бизон ощупывал Изольду откровенно похотливым взглядом.
— Один раз живем, — подыгрывала она, но из лап его все же высвободилась — не с места же в карьер.
— Ну, показывай, как живешь. — Она с преувеличенным вниманием оглядывала жилище.
— Живу как все, — Бизон раскинул руки. — Скромно и просто.
Он, конечно, лукавил. В прошлый раз Изольда не смогла рассмотреть все, не до того было. А сейчас… Квартира была обставлена со вкусом, дорогой модной мебелью. Сверкала полировкой импортная «стенка», на полках разместилась японская аппаратура, и телевизор стоял необычный, Изольда даже не видела таких. Один ковер лежал на полу, другой — броский, в замысловатых каких-то цветах, висел на стене, над тахтой. И посуда в шкафах «стенки» была на зависть любой женщине — хрусталь да мельхиор, дорогие красивые сервизы.
