Одна из «чаек», оставленных при поспешном отходе
Подобные доклады вынудили германских штабистов еще раз попытаться оценить противостоящие им силы и потери русских. Согласно разведывательной сводке 4-го воздушного флота, составленной 1 мая 1941 г., западнее Киева в распоряжении большевиков имелось 789 боевых самолетов (425 истребителей, 252 бомбардировщика, 36 разведчиков и 76 самолетов других типов, среди которых имелось несколько десятков штурмовиков «Валти», ДИ-6 и машин «современных образцов») [26]. Сообщалось также о базировании вблизи Киева эскадрильи мощных четырехмоторных гигантов ТБ-7.
Вскоре после начала боевых действий штаб 5-го авиакорпуса подготовил сводку о том, что с 22 по 25 июня 1941 г. экипажи соединения совершили 1600 вылетов с пересечением линии фронта, атаковали 77 аэродромов и уничтожили 777 русских самолетов на земле и еще 136 в ходе воздушных боев [27]. Казалось, от русской авиации на данном направлении не должно было ничего остаться. Но, несмотря на такие успехи, численность авиационной группировки ВВС ЮЗФ по-прежнему была значительно больше, чем имели на данном направлении немцы. Штабистам оставалось только решить, какие доклады не соответствуют действительности.
В конце рассматриваемого периода был сделан вывод о том, что перед войной противник на Украине был недооценен германской разведкой. На совещании в штабе группы армий адъютант Гитлера полковник Шмудт сообщил, что «фюрер полностью сознает сложность стоящей перед группой армий «Юг» задачи и, как только в полосе группы армий «Центр» будет достигнут решающий успех, поможет ей переброской дополнительных резервов сухопутных сил и переносом основных усилий ВВС на южное направление» [28].
Боевые действия первых дней войны дорого обошлись частям 4-го воздушного флота и войсковой авиации. До конца июня потери самолетов, которые подлежали списанию или требовали серьезного ремонта, над Правобережной Украиной можно оценить в 150–160 самолетов всех типов (84 машины из 5-го авиакорпуса погибли за линией фронта или считались 100 %-ной потерей по немецкой классификации, включая один Не111, сбитый по ошибке своими истребителями). Для восполнения потерь требовалось значительное время. Обещанная в качестве пополнения эскадра StG77 перебазировалась из Южной Польши в Румынию только в начале июля, поступив к тому же в распоряжение 4-го авиакорпуса; до 20-х чисел месяца соединение не принимало участия в боях на киевском направлении. А штабной отряд и группа I/JG53 действительно перелетели 30 июня из Белоруссии в Хотин, а затем в Дубно, на территорию Украины. Но даже с учетом вновь прибывших в составе 5-го авиакорпуса в первых числах июля имелось примерно 250 самолетов (без учета приданных дальних разведчиков и транспортных машин).
Несравнимо более тяжелые испытания выпали на долю авиаторов ВВС КОВО. По составленным «по горячим следам» документам весьма трудно установить истинную убыль нашей авиации на данном направлении. Так, сообщая в верха, что «политико-моральное состояние летно-технического состава исключительно высокое, летный состав проявляет массовый героизм в борьбе с немецко-фашистской авиацией», начальник управления пропаганды Юго-Западного фронта бригадный комиссар А.И. Михайлов отметил: потери до конца июня составили 354 самолета и 474 авиатора убитыми и ранеными; в строю осталось 359 боеготовых самолетов и 209 машин, нуждающихся в ремонте [29]. Спрашивается, а куда делись еще более 1000 боевых самолетов?!
Более достоверную информацию дает отчет штаба ВВС Юго-Западного фронта. Согласно этому документу, наша авиация понесла боевые потери в 697 самолетов, а общие — 911 машин [30]. В отличие от западного направления, где с каждым днем войны потери советской стороны на аэродромах сокращались практически в геометрической прогрессии, на Юго-Западном фронте летчики люфтваффе весьма успешно поражали наши машины на земле в течение всего июня — жертвами авианалетов стали 304 самолета. По крайней мере, 276 самолетов были брошены или подорваны на приграничных аэродромах своими войсками при поспешном отступлении, а 214 машин пришлось списать в результате аварий или катастроф.
Большинство оставленных на аэродроме советских самолетов находились в исправном состоянии
Отмечая успешные действия ряда авиаполков, таких как 23-й иап полковника А.И. Сидоренко, 33-й бап полковника Ф.С. Пушкарева, 94-й бап полковника Николаева и некоторых других, командующий ВВС Юго-Западного фронта и штабы зафиксировали случаи, когда группы бомбардировщиков без потерь отбивали атаки «мессершмиттов»: 25 июня, например, все 16 Пе-2 из 48-го бап благополучно вернулись из района Бродов, сбив оборонительным огнем три неприятельских истребителя. Но чаще наша авиация несла тяжелые потери, из отдельных вылетов не возвращалось более половины машин. Наиболее сильно пострадали бомбардировочные полки, для которых особенно губительными оказались действия одиночными самолетами и отдельными звеньями; в этом случае оказывалось чрезвычайно трудно отбивать атаки «мессершмиттов». Например, с 24 по 27 июня в 136-м бап 19-й бад недосчитались 17 Як-2 и 5 Як-4, в 52-м бап 62-й бад — 16 СБ (еще 2 Пе-2 погибли в катастрофе и аварии), в 93-м дбап 18-й ад не вернулся 21 ДБ-3ф, а из 11 И-153 62-го шап 63-й сад осталось 2 машины, которые передали в другую часть, — полк же отправили на переформирование [31]. В результате на 30 июня в составе ВВС Юго-Западного фронта осталось 837 истребителей, бомбардировщиков, разведчиков и штурмовиков [32].
В должность командующего ВВС фронтом 1 июля вступил генерал-лейтенант Ф.А. Астахов. По мнению нашего военного руководства, это была подходящая кандидатура для организации боевых действий на одном из важнейших направлений в трудное время. Перед войной Федор Алексеевич был заместителем начальника Военно-воздушными силами КА, возглавлял Управление вооружения и снабжения ВВС. К тому же, он до назначения Е.С. Птухина почти год руководил ВВС КОВО, хорошо знал театр военных действий, многих командиров соединений и частей. Несмотря на большой опыт, полученный полковником С.В. Слюсаревым, в частности в Китае, когда он успешно руководил действиями «эскадрильи крейсеров (СБ)», все-таки ему было трудно управлять тысячами подчиненных, среди которых имелись и генералы. Слюсарев стал заместителем командующего ВВС ЮЗФ, а Астахов в первые же дни после вступления в должность постарался проанализировать основные недостатки в действиях наших летчиков. Среди главных — неподготовленность частей и соединений к отражению внезапных налетов вражеских самолетов, выводу из-под удара материальной части и личного состава. В трудных условиях командиры не смогли организовать боевую работу в соответствии со сложившейся обстановкой.
Однако в то время как на других фронтах командующие и штабы преувеличивали потери неприятеля, временами значительно, на Правобережной Украине данные о наших успехах можно считать заниженными. По оперсводкам, в течение июня 1941 г. соотношение потерь в воздушных боях определялось как 1 к 7,2 (25 сбитых немецких против 180 советских) [33]. Материалы отчета, весьма вероятно, усугубили положение арестованного к тому времени генерала Е.С. Птухина.
Проигрыш приграничного сражения дорого обошелся и наземным войскам. Несмотря на героизм, мужество, самоотверженность отдельных бойцов и командиров, успешные действия некоторых частей, противник смог нанести жестокое поражение пехотинцам, танкистам, кавалеристам, артиллеристам, на 75–80 % уничтожил материальную часть механизированных корпусов. Основная причина неудач и потерь видится в недостаточной оперативной подготовке высшего командного состава. В первые дни войны им не удалось организовать взаимодействие родов войск. Многие из тех, кто был на хорошем счету у руководства страны и армии, растерялись, что стоило тысяч человеческих жизней наших бойцов и командиров.
Отдельные представители высшего звена фронтового руководства быстро осознали свою личную ответственность за случившееся, и среди них член Военного совета КОВО Н.Н. Вашутин. Этот известный политработник на одном из предвоенных совещаний торжественно заверял С.К. Тимошенко: «Проводимая Вами, тов. народный комиссар, по указанию тов. Сталина перестройка системы обучения и воспитания Красной Армии основными кадрами КОВО встречена с огромным удовлетворением» [34]. Воочию увидев неспособность «перестроившихся кадров» и тех, кто их перестраивал, корпусной комиссар застрелился вскоре после начала боевых действий.
В экстремальных условиях выявились все имевшиеся недостатки в выучке наземных войск и авиации. К сказанному надо добавить слабую подготовку работников штабов. И без того недостаточно четко налаженная связь нередко нарушалась противником, заблаговременно засланными на нашу территории диверсантами. Поэтому для многих приграничных частей сигналом боевой тревоги явились разрывы бомб противника в их расположении.
