Глава девятнадцатая
По Дону-батюшке и морю Азовскому
Вечером следующего дня в шикарном московском доме Лефорта состоялся небольшой, но весьма пышный бал: вино дорогущее, европейское, лилось рекой, подавались кушанья изысканные, непривычные русскому желудку, искусные музыканты – в раззолочённых камзолах и напудренных париках – без устали играли что-то восхитительно небесное…
Санька танцевала только с Егором, а он – только с ней да с пожилыми дородными матронами, к которым жена заведомо не могла приревновать.
– Саша, ты опять скоро уезжаешь? – жалобно шепнула ему на ухо Санька во время плавного немецкого менуэта. – Когда? Уже скоро? Надолго?
– На днях, моё сердечко! – честно признался Егор. – Месяца на три, наверное, может, на три с половиной… А когда вернусь, так сразу, вместе с детьми, и отъедем в Александровку нашу желанную. Хоть октябрь месяц и большую часть ноября да проведём там…
Действительно, приходилось торопиться: стояли последние июньские деньки, а ещё предстояло добраться до Воронежа, спуститься по Дону до Азовского моря, выйти в море Чёрное, доплыть до Константинополя, заключить мирный договор с Османской Империей и вернуться к родным российским берегам – до начала затяжных осенних штормов…
Перед самым началом праздничного фейерверка к их столу подошла Петрова сестра Наталья, ведущая за руку царевича Алексея.
– Здравствуйте, тётя Александра и дядя Саша! – звонко приветствовал мальчишка, нетерпеливо приплясывая на месте.
– И вам здравствовать, господа высокородные! – по-свойски подмигнув царевне Наталье, вежливо ответил Егор. – А как, Алексей Петрович, твоё здоровье? После нашего утреннего занятия? Ничего не болит?
– Нормально всё, дядь Саша! – бойко ответил наследник престола российского и вопросительно посмотрел на свою воспитательницу: – Тёть Наташа, вона – Картен Бранд, мой дружок очень хороший. Можно, я к нему один подойду? Нам посекретничать тайно с ним зело надобно!
– Иди уже, иди, пострелёнок, что с тобой поделаешь! – благодушно разрешила царская сестра, выпуская мальчишескую руку из своей ладони, улыбнулась Егору: – Знаешь, Александр Данилыч, Алёша мне битых два часа рассказывал про ваше занятие утрешнее! Да про то, какой ты у нас сильный да ловкий. Только вот побаливают у мальчонки после этого руки и ноги, да и животик… Он ничего не говорит, но я-то вижу! Может, чересчур ты усердствуешь? Пожалей уж ребёночка-то… Не рано ли ему заниматься карате этим?
– Не волнуйся так, Наталья Алексеевна! – попытался успокоить царевну Егор. – Пока мы с ним один раз в неделю будем заниматься, не чаще. Через годик – посмотрим… А когда я буду в отъезде, то с Алексеем позанимается Вася Волков, ему уже сказано. Это когда царевич уже вернётся из Воронежа…
– Вы уж с братцем-то моим любимым не берите Алёшеньку с собой в Константинополь! – дрогнув голосом, неожиданно попросила Наталья. – Маленький он ещё для дел таких серьёзных да трудных…
– Стоп, стоп! – сильно обеспокоился Егор. – А откуда тебе, царевна, известно, что Пётр Алексеевич собирается лично посетить столицу османскую?
– Да Алёша-племянник и поведал! У государя нынче от сына нет секретов, он ему всё-всё рассказывает, советуется даже…
«Ну и как же в таких условиях можно соблюдать полную секретность? Как надёжную царскую охрану обеспечивать?» – возмутился про себя Егор.
– Поздравляю тебя, Александра! – неожиданно сменила тему царевна. – Такая честь: первая женщина русская, вошедшая в Совет Государственный!
– Спасибо, Наталья Алексеевна! Постараюсь оправдать честь сию! – Санька склонила свою русую голову в почтительном полупоклоне.
Егор отчаянно завертел головой, смотря то на одну красивую женщину, то на другую, выдохнул хрипло и непонимающе:
– О чём это вы, прекрасные дамы? Наталья удивилась в свою очередь:
– Что ж ты, царский охранитель, так и не ознакомился со вторым списком, где перечислены все персоны, приглашаемые на Высший Совет – по отдельным, наиважнейшим вопросам?
– Да нет, как-то…
– Так вот, в списке том – тридцать пять особей мужеского пола и только одна – женского. Твоя собственная жёнушка – дворянка Меньшикова Александра Ивановна, персоной собственной…
– В качестве Главной Сестры Милосердной, – отчаянно покраснев и потупив взгляд, скромно объяснила Санька. – Это когда война намечается – серьёзная какая, или поход боевой, кровавый…
Настало время фейерверков знатных, «потешных огней» – как тогда было принято говорить. Пётр с сыном, взявшись за руки, дружно и весело бегали между специальными установками и с помощью самодельных спичек конструкции Брюса-Меньшикова поджигали тоненькие шнуры, а потом, когда в небо взлетели крупные разноцветные искры и змеи, хором орали и визжали – громко и восторженно…
Многие высокие гости уже разъехались, Санька отправилась на кухню – записать со слов кухарки Лефортовой рецепт какого-то блюда, произвёдшего на неё неизгладимое впечатление, а Егор, тем временем, залучил хозяина дома в дальнюю резную беседку – для очень важного разговора.
– Что, герр Франц, ты уже собрал вещи-то – для вояжа Константинопольского? Тебе же опять быть Послом Великим! И я так думаю, и князь-кесарь Ромодановский поддерживает это мнение, Шеин с Апраксиным – тоже за…
– Не поеду я в этот раз с вами, Александр Данилович, не обессудь! – огорошил его генерал. – Неважно чувствую себя, останусь на Москве.
– Как же так? – Егор был по-настоящему поражён, это неожиданное решение Лефорта путало все его хитрые планы. А рассуждал он примерно так: «Через два с половиной месяца, исходя из моего знания Истории, герр Франц должен умереть. Но умереть – в промозглой осенней Москве, нелепо и случайно подхватив банальнейшее воспаление лёгких. А что, если он в это время будет находиться на относительно тёплом и сухом морском побережье? Вдруг удастся в очередной уже раз обмануть жестокосердную Историю?» И вот – на тебе: генерал никуда не едет!
– А вот так, – спокойно и несуетливо ответил тем временем Лефорт. – Пётр Алексеевич пошёл мне навстречу и разрешил остаться. Устал я что-то, хочу немного отдохнуть… А одним из Великих Послов ты и будешь, Алексашка. Потому как – заслужил! А в напарники тебе определён дьяк Прокофий Возницын, настоящий – Возницын… Ничего, что я тебя назвал по-старому, без отчества?
– Ничего… – промямлил Егор, совершенно не понимая, что и говорить дальше.
Лефорт грустно и многознающе усмехнулся:
– Ты что-то знаешь, мой мальчик? Знаешь – и волнуешься? Да ладно, брось! Ты – одно знаешь, я – совсем другое. Кто из нас прав? Чьё знание – истинное? Как ты думаешь, может быть такое, что для кого-то смерть – просто очередной переход в иное качество, или даже – всего лишь смена места работы?
– Даже так…
– Мне это очень трудно объяснить. Ты, скорее всего, не поймёшь… Считай, что у меня здесь было своё, отдельное задание. Вот я его и выполнил, полностью. А теперь возвращаюсь – откуда пришёл когда-то… А ты остаёшься, может даже, и вместо меня. Извини, но давай на этом и закончим сей трудный разговор. И подробных инструкций не жди от меня. Разные у нас с тобой игры, охранитель…
Саньке очень хотелось отправиться в этот увлекательный вояж южный (можно и только до Воронежа!), но дети были ещё слишком малы. Нацеловались, наобнимались вволю, попрощались – со вздохами тяжёлыми и слезинками редкими…
Обоз посольский растянулся на этот раз на целую версту. И людей много – нанятых на государеву службу в недавнем визите европейском – ехало на верфи воронежские, да и всяких гостинцев для предстоящих переговоров с османами: пушнина русская, штуки бархата и шёлка, ружья и пистолеты европейские, золотые украшения – из царских закромов, щедро отделанные жемчугами да самоцветами. Для охраны сего бесценного (во всех отношениях) каравана было выделено четыре эскадрона драгун, да и при каждой карете и повозке состояло по три надёжных человека: ямщиками выступали проверенные и обученные Егоровы сотрудники, рядом с каждым ямщиком сидел вооружённый солдат-преображенец, второй преображенец находился на запятках кареты или повозки.
Егор, за сутки перед отъездом пожалованный званием генерал-майора, ехал в царской карете – вместе с Петром и его сыном Алексеем. Кучером царским являлся поручик Алёшка Бровкин, компанию ему (вместо простых солдат) составляли два подполковника: Андрюшка Соколов – батальонный командир Преображенского полка и Василий Волков – Егоров заместитель по делам охранным.
За каретой следовал возок попроще, в котором располагался царский повар Антоха, он же – специалист по всяким ядам и противоядиям. Антоху сопровождали две низенькие и смешные китайские собачки, надрессированные по запаху определять всякую гадость, могущую нанести вред государеву организму.
