взорванных килотонн сравняется с теми, что волею случая находились на хранении у второго номера с Номбеко. Согласно компьютерной модели, уже спустя несколько недель в стратосферу поднимется такое количество дыма, что солнечный свет пробьется через него лет через десять. Причем не только к повздорившим державам, но и ко всей земной поверхности.
Вот тут-то, полагал Хольгер, и восторжествуют законы рынка. В результате роста заболеваемости раком щитовидной железы на двести тысяч процентов снизится безработица. Перемещение огромных масс населения из райских солнечных курортов (в которых с солнцем станет неважно) в мегаполисы по всему миру увеличит разрыв в доходах. Значительная часть зрелых рынков одним махом превратится в незрелые, что, в свою очередь, придаст им динамики. Совершенно очевидно, например, что фактическая монополия Китая на производство солнечных батарей утратит релевантность.
Те же Индия и Пакистан совместными усилиями сумеют свести на нет стремительно развивающийся парниковый эффект. Значит, можно будет с успехом продолжить вырубку лесов и использование ископаемого топлива – с целью нейтрализовать те два-три градуса, на которые в противном случае остудила бы Землю ядерная зима как результат войны между упомянутыми странами.
Размышления такого рода помогали Хольгеру-2 не падать духом. Тем временем Номбеко с Гертруд неплохо преуспели в картофелеводстве. К тому же им – как ни странно – подвалила удача: неурожай картофеля в России, затянувшийся на несколько лет. А в Швеции одна из самых медийных (и, соответственно, бессмысленных) персон явила миру свою обновленную, постройневшую фигуру, объяснив ее СК (Строго Картофельной) – диетой.
Эффект не заставил себя ждать: шведы набросились на картошку.
АО «Графиня Виртанен», сидевшее в долгах как в шелках, рассчиталось почти со всеми. Тем временем Хольгеру-2 оставалось несколько недель до сдачи обоих экзаменов и, благодаря отличным результатам, до старта в направлении личной встречи с премьер-министром. Теперь именовавшимся Йораном Перссоном. Но столь же несклонным отвечать на звонки.
Короче говоря, восьмилетний план приблизился к своему осуществлению. До сих пор все шло как надо. И обещало, судя по всем признакам, продолжать в том же духе. Похожее чувство – что теперь-то ему уже ничего не помешает – в свое время охватило Ингмара Квиста перед поездкой в Ниццу.
Где ему и дал в лоб Густав V.
• • •
В четверг 6 мая 2004 года тираж очередной листовки в 500 экземпляров был отпечатан и ждал отгрузки в типографии в Сольне. Эта листовка, считали Хольгер с Селестиной, им особенно удалась. На ней соседствовали изображения короля и волка. В тексте под ними проводились параллели между королевскими домами Европы и шведской популяцией волков. И там и там главной проблемой назывался инбридинг.
В первом случае решением представлялся завоз волков из России. Во втором как вариант предлагался отстрел. Или по крайней мере депортация в ту же Россию. Допускался и обмен: один русский волк на одну августейшую особу.
Селестине, едва она получила извещение из типографии, приспичило тотчас забрать тираж, чтобы как можно скорее обклеить им как можно большее количество учреждений. Хольгеру-1 ждать тоже не хотелось, но машину на этот четверг забронировал второй номер. Это возражение Селестина категорически отмела:
– Машина такая же его, как и наша. Поехали, милый. Мир ждет, чтобы мы его изменили.
Так сложилось, что тому же самому четвергу 6 мая 2004 года предстояло стать величайшим днем в жизни второго номера. На одиннадцать часов была назначена защита его диссертации.
Но когда в девять утра Хольгер в костюме и при галстуке вышел из дому, чтобы сесть в старую «тойоту» супругов Блумгрен, машины на месте не оказалось.
Стало ясно, что братец-наказание опять взялся за свое, причем наверняка с подначки Селестины. Поскольку мобильное покрытие в Шёлиде отсутствовало, Хольгер-2 не мог позвонить им и потребовать вернуться. Или заказать такси. До шоссе, куда сеть хоть немного добивала, было не меньше полукилометра. О том, чтобы добежать до него, нечего было и думать – как он явится потным на защиту? Пришлось взять трактор.
В десять двадцать пять Хольгер наконец дозвонился. Ответила Селестина:
– Да, привет?
– Это вы взяли машину?
– В смысле? Это Хольгер?
– Отвечай, блин, на вопрос! Она мне нужна! У меня в одиннадцать важная встреча в городе!
– Ах вот оно что, – сказала Селестина. – То есть твои встречи важнее наших?
– Я этого не говорил. Но я забронировал машину на сегодня. Возвращайтесь, черт вас дери. Я очень спешу.
– Боже, не надо так ругаться.
Второй номер собрался с мыслями. Поменял тактику.
– Селестиночка, милая, ну пожалуйста. Про машину давай как-нибудь в другой раз. И про то, кто ее забронировал на сегодня. Но я очень прошу – вернись и подвези меня. У меня правда крайне важная встре…
Селестина нажала отбой. И выключила телефон.
– Что он сказал? – спросил Хольгер-1, который сидел за рулем.
– Он сказал «Селестиночка, милая, ну пожалуйста. Про машину давай как-нибудь в другой раз». Если вкратце.
Вроде бы ничего страшного. А то он уже было забеспокоился по поводу реакции брата.
Хольгер-2 больше десяти минут простоял у шоссе в костюме и полном отчаянии, надеясь поймать попутку. Но для этого она должна была как минимум появиться на дороге. Когда же номер второй сообразил, что давно уже мог бы вызвать такси, то спохватился, что пальто и кошелек остались на вешалке в прихожей. Со ста двадцатью кронами в кармане он принял решение доехать на тракторе до Норртэлье, а там сесть на автобус. Вообще-то правильнее было бы вернуться, взять бумажник, снова вернуться и вызвать такси. А еще правильнее – вызвать такси и, пока оно едет, смотаться туда-сюда на тракторе.
Но стрессоустойчивостью второй номер при всей своей одаренности несильно превосходил блаженной памяти гончара. Он пропустит собственную защиту! После стольких лет и трудов! Кошмар какой!
А это было только начало.
Первой и последней крохой удачи, выпавшей в тот день Хольгеру-2, стало то, что он успел на автобус в Норртэлье, сумев в предпоследнюю секунду заблокировать его трактором. Водитель выскочил из кабины, чтобы сообщить трактористу все, что о нем думает, но прикусил язык, когда вместо ожидаемого деревенщины увидел ухоженного мужчину в костюме, галстуке и лаковых туфлях.
Из автобуса Хольгер позвонил декану, профессору Бернеру, и с глубочайшими извинениями сообщил, что в силу чрезвычайно неудачного стечения обстоятельств опоздает почти на полчаса.
Профессор сухо заметил, что опаздывать на защиту в университете не принято, ну что ж поделать. И пообещал, что попробует уговорить оппонентов и публику не расходиться.
• • •
Хольгер и Селестина прибыли в Стокгольм и уже успели расписаться за полученные листовки.