номера.
Большего нельзя было и желать. Номбеко решила, что Хольгеру-2 пора звонить в правительственную канцелярию. Зачем ждать? Что они теряют?
Тот отвечал, что братец и его подружка обладают сверхъестественной способностью изгадить что угодно и что он отказывается хоть на что-то надеяться, пока эту парочку куда-нибудь не запрут. Впрочем, терять и правда было нечего.
Хольгер-2 в который уже раз позвонил референтке премьера, хотя и по другому вопросу, и та – мама дорогая! – ответила, что его надо согласовать с начальником пресс-службы. Тот перезвонил на другой день и сообщил, что премьер-министр готов их принять 27 мая в десять ноль-ноль для сорокапятиминутного интервью.
Иными словами, беседа состоится спустя пять дней после выхода второго номера журнала. Значит, третьего уже не понадобится.
– Или, может, продолжим? – спросила Номбеко. – Таким счастливым я тебя не помню.
Нет, первый выпуск влетел им в четыре миллиона, да и второй вряд ли будет дешевле. А картофельные деньги нужны были для той жизни, на которую оба все еще надеялись. В которой оба начнут наконец существовать – с видом на жительство и всем прочим.
И Хольгер, и Номбеко понимали: когда они уведомят об атомной бомбе главного человека в государстве, на чьей территории та оказалась, может случиться всякое. Маловероятно, скажем, что премьер-министр сильно обрадуется. И не факт, что он отнесется к сложившейся ситуации достаточно серьезно. Или хотя бы оценит более чем двадцатилетние усилия Номбеко и Хольгера по соблюдению режима сугубой секретности.
Но действия давали шанс. В отличие от бездействия.
Второй выпуск был посвящен международной политике. В частности, в нем предлагался анализ политической ситуации в США – в связи со встречей премьер-министра с Джорджем Бушем-младшим в Белом доме. А также экскурс в историю геноцида в Руанде, где истребили миллион тутси за то, что они не хуту. Коренное отличие между этими двумя народами, согласно статье, состояло в том, что в среднем тутси были несколько выше ростом, чем хуту.
Затем шло заигрывание с премьером по вопросу предстоящей отмены аптечной монополии.
Хольгер-2 и Номбеко выверяли каждое слово. Они не имели права на ошибку. Журнал должен был оставаться интересным и содержательным, но ни в коем случае не наступать премьер-министру ни на единую мозоль.
Ошибок вроде бы не нашлось. Так почему бы не пригласить любимую Номбеко в ресторан – отпраздновать окончание работы и отправку номера в типографию? Впоследствии Хольгер-2 станет так себя за это проклинать, что даже позабудет убить братца.
В редакции оставались Гертруд, которая спала в своем начальственном кресле, и Хольгер-1 с Селестиной, проводившие инвентаризацию канцтоваров – скотча, шариковых ручек и прочего. Вот тут-то их взгляд и упал на монитор Хольгера-2, на экране которого висел сверстанный номер журнала.
– Эти-то небось сидят в шикарном кабаке, пока мы тут с тобой скрепки пересчитываем, – сказала Селестина.
– И на целый номер ни единого словечка о чертовой королевской семейке, – сказал Хольгер-1.
– И об анархии, – сказала Селестина.
Номбеко, видимо, вообразила, что все картофельные деньги Гертруд – ее собственные. Кем она себя возомнила? А теперь вон со своим Хольгером-2 подлизывает этому роялисту-консерватору.
– Вперед, любимая, – сказал Хольгер-1, вступая в запретную зону у письменного стола брата.
Он уселся в его кресло и открыл колонку Гертруд на второй полосе. Это была какая-то фигня о слабости оппозиции. Написанная, разумеется, братцем. Хольгер-1, не в силах дочитать текст до конца, просто-напросто его удалил.
Набирая взамен другой, отражавший чувства, которые переполняли его в тот миг, он бормотал, что отныне номер второй может распоряжаться шестьюдесятью тремя из шестидесяти четырех страниц. Но шестьдесят четвертую он экспроприирует.
Дописав, он отправил файл в типографию – с пометкой, что в нем исправлена серьезная ошибка.
• • •
В следующем месяце второй выпуск «Свенск политик» был отпечатан и разослан тем же влиятельным лицам, что и первый. На второй полосе ответственный издатель заявлял:
Пришла пора королю, этому борову, уйти с трона. И забрать с собой свинью королеву. И свинью кронпринцессу. И принца с принцессой – свинское отродье. И старую курицу – герцогиню Лилиан.
Монархия как форма правления годится только для свиней (и отдельных кур). Швеция должна стать республикой – ПРЯМО СЕЙЧАС!
Хольгер-1 не смог придумать, что бы написать еще, и поскольку в одном из двух столбцов колонки еще оставалось пятнадцать сантиметров, нарисовал в графической программе, которой не то чтобы хорошо владел, человечка на виселице со словом «король» на груди. Повешенный, видимо, был повешен так, что мог при этом говорить. И в пузыре из его рта значилось: «Хрю!»
Мало того, в последнюю свободную строку Селестина вписала:
За дополнительной информацией обращаться в Стокгольмский союз анархистов.
Спустя пятнадцать минут после того, как второй выпуск журнала достиг канцелярии правительства, референт премьер-министра позвонила сообщить, что запланированное интервью отменяется.
– Но почему? – не понял Хольгер-2, еще не успевший взять в руки свежеотпечатанный журнал.
– А вы сами, блин, как полагаете? – вопросом на вопрос ответила референтка.
• • •
Встречаться с представителем журнала «Свенск политик» премьер-министр Фредрик Райнфельдт отказался. Однако довольно скоро ему пришлось-таки это сделать. И заодно заполучить на свою голову атомную бомбу.
Мальчик, которому со временем предстояло стать премьером, был в семье старшим из трех детей. В их доме всегда царили любовь, чистота и порядок. У каждой вещи было свое место, и все за собой убирали.
На маленького Фредрика это произвело такое воздействие, что, повзрослев, он продолжал считать, что самое увлекательное на свете занятие – не управлять страной, а пылесосить. Но все-таки он подался в политику, а не в клининг. Ведь талант у него имелся и к тому и к другому. И много к чему еще.
Так, в одиннадцатилетнем возрасте Фредрика избрали в председатели ученического совета. Спустя несколько лет он окончил школу с самым высоким среди всех выпускников баллом и заступил на службу арктическим егерем в Лапландский полк: если нападут русские, они будут иметь дело с человеком, умеющим воевать при минус сорока.
Но русские не напали. А Фредрик поступил в Стокгольмский университет, где посвятил себя экономике, студенческим капустникам и поддержанию армейского порядка у себя в общежитии. И окончил вуз с дипломом магистра экономики.
Интерес к политике тоже шел из семьи. Отец Фредрика был муниципальным политиком, и сын двинулся по его стопам. Добрался до риксдага. Стал лидером молодежного крыла Умеренных.
На выборах в риксдаг 1991 года его партия победила. Молодой Фредрик все еще не был в ней центральной фигурой, тем более после того, как подверг ее лидера Карла
