В доказательство того, что исполнители преданий об Иисусе были очевидцами, Бейли ссылается на слова из пролога Луки об «очевидцах и служителях Слова» (Лк 1:2). Далее у Бейли следует пассаж, одна фраза которого может ввести в заблуждение — поэтому процитируем его полностью, а затем дадим свои комментарии:
На мой взгляд, вплоть до начала иудейско–римской войны в палестинских деревнях функционировала неформальная контролируемая устная традиция. Те, кто приняли нового учителя как ожидаемого Мессию, записывали и передавали сведения о нем, рассматривая их как источник своей идентичности. Затем, в 70 году н.э. многие палестинские деревни были разрушены, а жители их рассеялись по свету. Иудейско–римская война подорвала те социальные структуры, в которых действовала неформальная контролируемая устная традиция. Но аутентичным исполнителем этой традиции мог быть всякий, кому в этом году исполнилось двадцать лет или больше. Возможно, древнейшая церковь отточила и усовершенствовала методологию, сложившуюся естественным путем. Не всякому, кто жил в деревенской общине и слышал рассказы об Иисусе, дозволялось воспроизводить традицию. Чтобы стать huperetes tou logou [служителем Слова], свидетель должен был видеть исторического Иисуса своими глазами (ср. Лк 1:2). Таким образом, самое позднее к концу I столетия аутентичность традиции в общине сохранялась при посредстве специально отобранных авторитетных свидетелей[677].
Мы видим, что пятое предложение («Но аутентичным исполнителем этой традиции мог быть всякий, кому в год войны исполнилось двадцать лет или больше…») вступает в явное противоречие со всем последующим. Человек, которому в 70 году исполнилось двадцать лет, никак не мог своими глазами видеть Иисуса — а дальше Бейли пишет, что воспроизводить традицию имели право только очевидцы. (Более того: далее он ясно говорит, что Павел не мог «воспроизводить неформальную контролируемую традицию».) Приходится предположить, что в этом отрывке что–то не так — возможно, что–то пропущено. Может быть, пятое предложение относится к тем, кому было двадцать лет или более не в 70 году, а в год распятия Иисуса?[678] Иными словами, Бейли полагает, что на собраниях местных христианских общин в Палестине до 70 года воспроизводить традицию могли только очевидцы. Вероятно, он считает, что их было много, так что такие сцены напоминали описываемый им хафлат самар, где роль рассказчиков обычно достается старейшинам.
Это подтверждает одну из сторон свидетельства очевидцев, которую мы обсуждали в предыдущих главах. Мы предположили, что те евангельские повествования, в которых встречаются имена героев (в сюжетном отношении второстепенных), изначально передавались именно этими людьми. Возможно, они были очевидцами лишь малой части евангельских событий; однако в условиях, описанных Бейли, мы вполне можем представить, как Иаир рассказывает о воскрешении своей дочери, Вартимей — о собственном исцелении, и так далее. Однако Бейли не отличает этих «меньших» свидетелей, которых, очевидно, было очень много (включая и тех 500 человек, о которых говорится в 1 Кор 15:6), от тех, кто был очевидцами «с начала» — учеников Иисуса, способных подробно и связно рассказать обо всем его служении и о том, что было дальше. Более того: в изображенной им картине существования палестинских христианских общин не учитывается особый авторитет матери–церкви в Иерусалиме — а он, несомненно, существовал, и, в частности, благодаря Петру и Двенадцати, «очевидцам с начала». Некоторые очевидцы, безусловно, играли более важную роль, чем та роль авторитетных хранителей традиции, которую допускает модель Бейли.
Бейли, по–видимому, полагает, что после того, как иудейско–римская война свела на нет социальную базу для неформальной контролируемой традиции в палестинских селениях, традиция стала более контролируемой. Именно в этот момент главные очевидцы получили права «авторитетных очевидцев». То, что они приняли новую роль на достаточно поздней стадии (самым молодым из них было в то время около пятидесяти), более вероятно, чем то, что они контролировали традицию с самого начала. Трудности, с которыми сталкивается Бейли, пытаясь отдать должное роли очевидцев, заставляют предположить, что его модель чисто общинного контроля над преданиями не вполне соответствует истине.
Данну также трудно найти в модели, заимствованной у Бейли, место для очевидцев. Он подчеркивает, что контроль осуществлялся общиной, однако, в отличие от Бейли, кажется, считает, что исполнять предания могли все члены общины, а не одни только очевидцы. Об очевидцах он пишет:
Сосредоточившись на общинном характере передачи традиции на ранних его стадиях, не следует упускать из виду и более «традиционный» акцент на индивидуальной фигуре, уважаемой за связь с Иисусом в дни его служения[679].
В своем отклике на книгу Данна Самуэль Бирског так откомментировал эту фразу:
Остается неясным, какова же их [очевидцев] «постоянная роль» в изображенной Данном картине того, как группа находит свою самоидентификацию путем коллективного воспоминания традиции[680].
На это Данн ответил довольно пространно[681]. Во многом он придерживается картины, сформированной критикой форм, в которой очевидцы представляют собой лишь отправную точку развития устной традиции. Воспоминания непосредственных учеников Иисуса дошли до авторов Евангелий в основном потому, что эти ученики сделали свой вклад в традицию на ранней стадии ее формирования. Ученики не могли присутствовать в каждой христианской общине. Однако
Я, впрочем, не вижу особых противоречий между восприятием устной традиции как общинной — и признанием важности отдельных лиц в деле создания, формирования и, возможно, до некоторой степени контроля над истолкованием этой традиции[682].
Это несомненный прогресс. Мы продолжим эту тему в двух следующих главах.
11. Передача преданий об Иисусе
Передача предания в терминах раннехристианских авторов •·От кого получал предание апостол Павел •·Причины, сохранения предания об Иисусе • Правила передачи сведений о прошлом в устных сообществах •·Евангелия как биографии Иисуса • Особенности передачи рассказов об Иисусе •·Заучивание наизусть в Древнем мире • Почему предание об Иисусе вариантивно • Как контролировалась устная передача предания
В этой и следующей главе мы опишем процесс передачи преданий об Иисусе как формальную контролируемую традицию, важную роль в которой играли очевидцы.
Свидетельства о формальной передаче приданий у апостола Павла
В посланиях апостола Павла мы встречаем однозначные свидетельства того, что в раннехристианском движении практиковалась формальная передача традиции. Под «формальной» я понимаю использование специальных процедур, удостоверяющих, что традиция верно передана от одного квалифицированного хранителя традиции к другому[683]. К таким свидетельствам относятся используемые Павлом специальные термины, связанные с передачей традиции (paradidômi, 1 Кор 11:2, 23, соответствует еврейскому mäsar) и ее получением (paralambanô, 1 Кор 15:1, 3, Гал 1:9, Кол 2:6, 1 Фес 2:13; 4:1, 2 Фес 3:6, соответствует еврейскому qibbël)[684]. Такими греческими словами описывали формальную передачу традиции в греческих школах, и в этом смысле они должны были быть хорошо знакомы читателям Павла из язычников. Встречаются они и в еврейской грекоязычной литературе (Флавий, Иудейские древности, 13.297; Против Аниона, 1.60; Мк 7:4, 13; Деян 6:14), где значение их совпадает с тем, что мы находим в позднейших раввинистических текстах (например, м. Авот 1.1). Кроме того, Павел говорит о верном сохранении или соблюдении предания [katechô, 1 Кор 11:2; 15:2; krateô, 2 Фес 2:15 — в еврейской литературе встречается также в Мк 7:3, 4, 8, соответствует еврейскому 'ähaz] — и, разумеется, использует сам термин «предание» (paradosis, 1 Кор 11:2. 2 Фес 3:6; — в еврейской литературе встречается также в Мф 15:2, Мк 7:5, Гал 1:14; Флавий, Иудейские древности, 13.297).
С помощью этих терминов Павел описывает различные типы преданий, которые сообщал созданным им церквам. Разумеется, сюда входят «керигматические проповеди», суммирующие евангельскую историю и месседж (лучший пример — 1 Кор 15:1–8), нравственные наставления, наставления по организации общины и проведению богослужений, а также предания об Иисусе (лучший пример — 1 Кор 11:23–25)[685]. Очевидно, со специальными терминами, относящимися к передаче традиции, Павел был знаком по своему фарисейскому опыту. Однако важно отметить, что и помимо Павла в раннехристианской литературе мы встречаем немало примеров употребления этих терминов — что доказывает, что Павел был в этом не одинок и что другие авторы использовали эти термины независимо от него (Иуд 3, Лк 1:2, Деян 16:4, Дидахэ, 4:13, Варавва 19:11). Терминология здесь достаточно важна: «передать» предание — не то же самое, что просто его рассказать, а «получить» — не то же самое, что выслушать. Передача предания «означает, что один передает другому нечто такое, чем тот теперь владеет»; получить предание «означает получить нечто в свое владение»[686]. Это не обязательно означает заучивание слово в слово, но всегда предполагает процесс обучения и закрепления в памяти. Более того: очевидно, что предания, о которых говорит Павел, должны были передаваться авторитетным и уполномоченным на это лицом — таким, как он сам. В одном случае, говоря о преданиях, Павел ясно показывает, что его право на передачу, по крайней мере, некоторых из них не вытекает из апостольского статуса как такового, но связано с тем, что сам он получил их из авторитетных и компетентных источников (1 Кор 15:3). Таким образом, он является одним из «передаточных звеньев» в этой цепи[687].
