– Роста спровадил и вместо него постарался?
– Ай, ну не так было - стал заступаться Кот.
– А ты молчи. С тобой завтра поговорим. Там мать места не находит. Сейчас придет подарочек.
– А со мной сегодня, - как между прочим заметил Максим.
– Очень надо! - заметила тоже как о чем- то постороннем девушка.
– Очень! - равнодушно подтвердил Белый, покосившись на Кота. Тот все понял по - своему.
– Правильно! Очень надо! Вчера, сегодня… Ну что ты мне расскажешь, Мышонок? Чего я не понимаю? Чем я сейчас помогу? Буду с кислым видом маман утешать? А что толку? Чем утешу? Что все будет хорошо? Что наш суд самый- самый? Да, Максвелл, ты не знаешь? Отцу- то все эти заговоры- терроризмы убрали…
– Ну и слава Богу! - вырвалось у Макса.
– Как бы не так! Халатность осталась. С особо тяжкими последствиями. Это - до семи. Уже просветили. И, говорят, постараются по максимуму. В назидание… Это к тому, что ты подряжался… Знаешь, Тань, он тоже жалеет, тоже говорит, "помогу". Так что…, - он помахал перед лицом девушки указательным пальцем, - не переживай. Нам помогут. Кто нальет, кто пожалеет, кто поищет…
Уличный фонарь осветил лицо подростка. Стало видно, как по нему текут слезы. Кот понял это и озлобился на свидетелей его слабости.
– Пошли вы! Благодетели… Сам дойду,- вырвался он и шатаясь метнулся к уже недалекому своему подъезду.
– Дойдет, - оценивающе посмотрел вслед Максим. - Чтобы только дома…
– Дома он тихий… Ладно. Хотел поговорить? О чем?
– Татьяна, в чем дело? Как враг тебе. Ну ладно, Кот котом, Мышонок - мышонком, не преминул он уколоть девушку, - но я то здесь причем?
– Ты считаешь это серьезной темой? Такой важной, что ее надо выяснять в полночь? Ну, да ладно, поговорим. Давай здесь. - Они умастились, как и принято у воспитанной молодежи, на скамейке под фонарем, но, отдавая дань продвинутости, взгромоздясь на спинку, и поставив ноги на саму скамейку.
– Да, майских жуков уже нет… - начал издалека Максим.
– Макс, мы знаем друг друга уже тысячу лет. Ну? - подогнала его подружка.
– Хорошо. Что изменилось? Почему? Как ты относишься ко мне?
– Последний вопрос самый интересный. Ну, проясним. Может, потом и разговаривать не захочешь. Если коротко… - девушка вроде, как собиралась с мыслями. - Боюсь и ненавижу! - выстрелила вдруг она.
– Почему? - искренне закричал Максим, ожидавший чего - нибудь совершенно другого.
– Тссс - приложила девушка пальчик к его губам. - Разбудишь Дониху, огребем оба. - Макс знал характер "Донихи" - вдовы умершего уже при его осознанной памяти цыгана Дона. Сам он был ничего. По пьяни рассказывал, что его дед вместе с Егоровым и Кантария устанавливал флаг над Рейхстагом, а потом его из-за политических соображений вычеркнули из истории. Во времена перестройки в это кто- то даже верил. Но вот сама "Дониха" была исключительно склочной бабой. Сейчас подростки ворковали возле ее самой пышной в городке клумбы и именно ее окна глазницами черепа таращились на них. Девушка была права, и Макс снизил тон. Точнее, вообще подавленно замолчал.
– Бартер есть бартер, отвечай теперь ты на вопрос. Что с тобой случилось, Максим? Ты же стал совсем другим…
– Не знаю, Танюша. Ну, не знаю. И посоветоваться не с кем. Нет, вообще-то начал советоваться, но…, - он подавленно замолчал, вспомнив, с кем он советовался, и что из этого вышло.
– Ну, хорошо. Продолжим викторину - взмахнула волнистой челкой девушка.
– Тебе очень идет вот это… - "Как волны волосы твои", - помнишь?
– Ну как же, как же, разве такое забудешь? Первый посвященный мне стих. Как там дальше? "А в них банты, как корабли?" - меткое сравнение.
– Ай, Танька, не вгоняй в краску.
– Первый вспомнил. Ладно. "Что случилось"? А ты что, не понял? Я лю… мне нравится другой - быстро поправилась Татьяна.
– Ну, конечно, - съязвил Максим. Если меня ты ненавидишь, то любишь другого. Или, как Папандопало пел - "Ты меня не любишь, а его кусаешь"?
– Давай без комментариев. Вопрос - ответ. Почему ты изменился?
– Но я не знаю. Ну, не знаю, Мышонок!
– Имей в иду,- подхватилась со скамейки Татьяна. - Не потерплю!!!
– Ну, конечно, что положено Юпитеру…
– Что ты говоришь? - вдруг резко успокоилась девушка. Это он - то, Юпитер? Это же ты, какой - то… ну, не Юпитер, то… Аполлон - с вызовом высказала она.
– Я, Аполлон? Ты, Тань, не издевайся, а?
– Не обольщайся. Не для меня. Понял? Для других.
– Кого это других? - охрипшим вдруг голосом переспросил юноша.
– Без комментариев. Ты сам, как склеротик из анекдота - "не помню, не знаю"…
– Ты тоже не откровенничаешь. Ну, хорошо. В чем я виноват перед тобой?
Каким-то очень женским, взрослым, понимающим взглядом ответила девушка зарвавшемуся парню, а вслух добавила - Если бы хотел, сам бы рассказал. Но ты же не хочешь, правда? Зачем спрашиваешь?
– Ты сама меня оттолкнула - хмуро стал оправдываться Максим. Ну зачем ты тогда? Я же с открытой душой. Вспомни, вспомни, как для тебя пели все соловьи, а? А ты - " Повелитель мух!"
– Макс. Максим. Максик, - пробрало, наконец, девушку. Она прижалась к плечу юноши. Ну, страшно мне было. И неприятно. Ну, что, эти соловьи слетелись. Кстати - про них-то я никому не рассказала. Потом эти жуки. Красиво, но… Лучше бы поцеловал тогда… - она вдруг всхлипнула. - Вот когда ты лежал в больнице… такой несчастный… Я тебя, кажется, любила…
– Ты что, приезжала?
Девушка молча кивнула головой и от смущения отвернулась. - А вернулся - "что-вы, что- вы". Даже Кнопке такое придумал! Как же "Принц цветов!".
– Но это же было потом - вяло отбивался Максим.
– " Потом!" - передразнила его девушка. И целовался тоже "потом"!
– Да ты откуда знаешь?
– Пойми, ты, дурачок, мы же такие болтливые, как и вы, парни.
– Так что, Кнопка сама…?
– Ну, это уже в ответ на мои воспоминания…
– Нет, подожди… какие воспоминания? - насторожился Максим.
– И ты не помнишь? Твой день рождения… - она вдруг прикрыла глаза и заулыбалась. А Кнопку ты не пригласил. Вот и похвалилась своим… А вообще, ты уж очень многих с ума посводил. Даже Стервозу - и ту…
– За что и получил по морде, - улыбнулся юноша.
– Могла бы - убила бы, - улыбнулась в ответ Татьяна. - Слушай, а холодает. Можем, отложим, а?
Не хотелось, ну, очень не хотелось Максу прерывать это сладостное выяснение отношений. И он совершил очередное безумство.
– Ничего, сейчас потеплеет - пообещал он и обдал девушку той самой золотой волной. Короткой, теплой, сладостной.
– В чем ты виноват? - вспомнила вопрос Татьяна, открывая через несколько секунд глаза. - Да, потеплело, спасибо. Помнишь, я рассказывала про то, как отзывались о прыжке Бимона. "А мы продолжали прыгать в ту же лужу". Ты ее перепрыгнул - грустно усмехнулась она. А нам - плюх, плюх и плюх. Поэтому- флаг тебе в руки, но и скатертью дорога. Я думаю, скоро это поймут и остальные наши дурочки, тоже влюбленные в тебя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
