Потом звонил Серый, хриплым голосом интересовавшийся, не натворил ли он чего вчера. С ним договорились встретиться через часок - пойдут вместе в город и заодно проветрятся. Позвонил - но уже во входную дверь Патрик. За кофе поэт рассказал о других новостях, которых только коснулись или вообще не касались вчерашние Максовые собеседники. Дело Котова - старшего раскручивают во всю, военный следователь или прокурор, черт их знает, эти звания, уже давал интервью. А дело по убийству наоборот, заглохло. Закрыли пока хозяина Москвича - и все. Выгнали следака? Может быть. А вообще-то им сейчас - другой геморрой. Расчесали банду Прохора, а его самого и его главного подручного как свиней прирезали. " Бритвой по горлу- в колодец"
– То есть как, - прирезали? - удивился Максим. -Слухи, наверное.
– Да какие там слухи! Весь город гудит. На "шакалье" грешат. Дальше Патрик рассказал, что Косточка разругалась с Пенчей вдрызг, тот сейчас уехал, кажется, в Серпухов; что Серый стал резко спиваться, днями шатается с Бобом или режется с такими же в карты. Что несколько дней уже нет житья от одной наглой твари - некого Роста. На самом деле - Ростовцева. Это из местных, поселившихся в новом доме для "цивильных".
– Ничего, больше не будет, - легкомысленно успокоил друга Максим.
– Это еще почему?
– Поговорил с ним. Убедил, что нехорошо поступает…
– Ладно, не хочешь, не говори. Скажи мне лучше… Я очень тебя прошу… Раньше все времени не было… мне очень нужно… - запинался Патрик.
– Что, Женик? - просто подбодрил скромника Максим.
– Тогда, когда прощались. Когда ты… Ну, не знаю… Что ты тогда чувствовал? Я не спрашиваю, как ты это делал, - быстро стал оправдываться подросток. - Просто - что?
– А ты? Ты что чувствовал? - резко спросил Максим. Ты думаешь, я ломался перед девчатами нашими? На таком… таком… выстебывался?
– Я почувствовал, - также на серьезе тихо ответил поэт, не обращая внимания на горячность хозяина, - будто она грустно- грустно вздохнула и погладила меня по щеке. Поэтому и спрашиваю. Я, вот, уже написал… Почти… Если хочешь, - протянул он Максиму толстенную общую тетрадь. Правда, незаконченное. Поэтому и спрашиваю. Вот здесь.
Максим, уже остыв, пробежал написанные столбиком строки. Потом еще раз. Потом вчитался. Затем молча протянул тетрадь назад.
– Понимаешь, когда я передавал ей ваши… чувства… - подбирал он слова, - я ее…и ваши… ну, разговоры не слушал. Ну, к примеру, что чувствует телефонный кабель? А когда сам… знаешь, я один раз, ну, еще только, когда мы были там, пробовал узнать - кто.
– И узнал? - подвинулся ближе друг. В прикрытых очками близоруких глазах мелькнул огонь мщения.
– Почти, - соврал Максим. - А второй раз…
– Погодь - погодь, Макс. Ты узнал? Так почему же…
– Я же сказал - почти. Когда узнаю…
– Узнаешь - скажешь, - жестко прорычал одноклассник.
– Хорошо, - вздохнул Максим. - А второй раз…
– Обязательно скажешь, - гнул свою линию поэт.- Я буду мстить.
– Жень, - впервые за многие годы обратился юноша к своему другу просто по имени. - Я понял, из твоего… твоей поэмы. Это, как признание. Ты талант. Талантище. Но тут у тебя… у нас руки коротки. Но обещаю, - спешно добавил он, - расскажу и вместе продумаем.
– Ты так просто говоришь! Какие же мы все- таки циники. Что прошло? Дни? Часы прошли! А мы уже - вот так равнодушно…
– Что ты еще хотел узнать? У меня сегодня дел по горло, - обозлился от несправедливых упреков Максим.
– Да пошел ты, - громко топая, бросился к двери уже тоже закусивший удила дружок и выскочил из квартиры, громко хлопнув дверью. - Даже тетрадь забыл, - отметил Максим. Он еще заметил вдруг, что Патрик приходил тяжелых офицерских ботинках. Весной и осенью детей военных это не удивляло и не коробило - носить отцовскую обувь. Но летом… Максим тут же отозлился и вздохнув, открыл оставленную тетрадь.
– Да, это тебе не "день - сирень" и "твои - корабли", - вздохнул, вспомнив свои поэтические упражнения Максим. Куда уж. Надо отдать должное нашему герою, - он завидовал настоящим талантам. Но по- хорошему. О том, что Евгений Покров, он же Пакрик, а теперь - Патрик, пишет стихи впервые рассказала классу при прощании Стервоза. Это была новость. Но, не сенсация. Максим тоже этим неуклюже баловался. Но то, что он прочитал, было откровением. Тут же возникла соблазнительная идея, но продумать ее помешал очередной телефонный звонок. Это уже была не девушка. Звонил Холера. Они условились встретиться около пяти. В парке. Спохватившись, Максим рванулся на улицу- Серый, должно было уже озверел, ожидая.
Тот, правда, уже поправил здоровье, хорошо отпив пива из баллона, и пришел в благодушное настроение.
– Послушай, Макс, что- то я смутно помню. Что ты с Ростом учудил? - начал он без всякого приветствия. - На, отхлебни, - протянул он свое лекарство другу. - Брезговать начал, - прокомментировал Серый отрицательный жест того. Ну и черт с тобой,- приложился он вновь к бутле.
– Да нет, ты что, просто не хочу. А что тебе до Роста?
– Мне ничего, а вот Боб тобой интересовался. Ты, смотри, один не ходи. Сам знаешь. Вдвоем-то отобьемся.
– Да, ты отобьешься. Слушай, Серый, не мое это дело, только завязывай, а? Тебе же бегать.
– А, - махнул рукой дружок. Задрали эти тренировки. Никакой динамики. Даже хуже результаты становятся.
– Ну, такой допинг не поможет.
– Да, точно. Вот завтра и завяжу. А сегодня, видишь, уже начал. Куда идем, кстати?
– Мне на секцию. К Сину.
– Ну, тогда я на билльард. Потом подойдешь. Этот ваш Син, - он даже запаха не переносит…
Синицын встретил своего протеже настороженно - радостно.
– Почему без формы?- поинтересовался он, улыбаясь.
– Только вчера вечером вернулся. Вот сразу к Вам.
– Да, шороху наделали… Иди сюда - отозвал он Максима в незанятый инвентарем угол. - Ну, что?
– Нет, - односложно ответил юноша. Не поеду.
– Не пускает. А, может, уговорим? Время же есть…
– Нет. И не только в отце дело. Я больше… вообще… не буду заниматься.
– Чт-о-о?, - взревел Син так громко, что царившие в зале грохот, пыхтение, топот и прочие тренировочные звуки затихли.
– Продолжайте - продолжайте, повел усами наставник, и шум вновь заполнил зал. - Ты что сказал, - угрожающе обратился Синицын к отказнику. - Ну, правду- куда переманили?
– Нет. Не то. Ну, что Вы, - приложил для убедительности руку к сердцу подросток. Просто у меня… пропала та реакция.
– Ты серьезно? - облегченно вздохнул тренер. Наверстаем. Это после соревнований бывает.
– Нет. Тут что- то другое, - подыскивал слова Максим. Но тренер помог преодолеть это затруднение. Он резко, не замахиваясь, огрел лапой подростка. И как в прошлый раз лапа просвистела в воздухе. Но теперь странный воспитанник даже не шелохнулся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
