не нищій какой! загремѣла на него мать.
— Это заподлинно такъ, одобрилъ еврей порывъ гордости моей матери: — глумятся-таки надъ нашимъ братомъ, служителемъ! Вашъ сынъ — такое золото, что грѣхъ было бы одѣвать его въ старыя лохмотья. Какъ же прикажете, Ревекка, насчетъ тряпья-то?
— Отдайте назадъ этой скрягѣ. Намъ не нужно милостыни.
— Ай, ай ай! Боюсь, разсердится гадюка!
— Пусть ее сердится.
— А не плохо ли будетъ вашему мужу?
— Чего?
— Вѣдь она его выгонитъ изъ службы.
Мать призадумалась.
— Что же дѣлать, однако?
— Что дѣлать? Не надобно принимать, да не нужно и отсылать.
— Да какъ же?
— Знаете что, я отдамъ это старье моему сынишкѣ. Онъ у меня такой паршивенькій, что и этого не стоитъ.
— Убирайтесь же въ чорту! крикнула на эту хитрую тварь мать.
— Ай, ай, ай! какая вы добрая и ласковая еврейка, Ревекка! польстилъ онъ матери и утащилъ съ собою узелокъ.
Цѣлый годъ жизни прошелъ для меня безъ особенныхъ приключеній. Единственный счастливый годъ моей первой юности! Мать смотрѣла на меня съ нѣкоторымъ уваженіемъ и дала мнѣ нѣсколько больше свобода. Я читалъ все, что мнѣ вздумалось, открыто при ней. Она только надзирала, чтобы я, чрезъ мои поганыя книжки, не неглижировалъ талмудомъ и молитвами. По субботамъ и праздникамъ, книжки мои теряли право гражданства и запрятывались подальше отъ бдительныхъ взоровъ набожной матери.
Поверхность откупнаго болота, составлявшаго цѣлый міръ для моей семьи, ничѣмъ не была взволнована впродолженіе этого года. Служащіе въ откупѣ почти нищенствовали и тянули лямку попрежнему, попрежнему процвѣтали кабаки, а съ ними вмѣстѣ блаженствовали: лягушичій царь болота, откупщикъ, его желтая супруга, кабачный принцъ и чиновный міръ, зорко наблюдавшій за своевременнымъ полученіемъ мѣсячныхъ взятокъ подъ формой законнаго жалованья. Какъ вдругъ въ одно утро, все это болото зашевелилось самымъ пріятнымъ образомъ. Зашевелилось оно потому, что въ немъ совершалось одно изъ тѣхъ крупныхъ событій, которыя такъ нетерпѣливо ожидаются всѣмъ подвластнымъ откупнымъ людомъ. Надобно знать, что откупа напоминали собою феодальные порядки среднихъ вѣковъ; они зиждились на мелкой деспотической системѣ, непризнававшей ни права, ни закона. Откупщики такъ же безжалостно угнетали и эксплуатировали своихъ служащихъ, какъ и феодалы своихъ вассаловъ; откупщики дрались между собою такъ же, какъ и рыцари среднихъ вѣковъ, но не на турнирахъ, а въ сенатѣ, на торгахъ; не съ копьями въ рукахъ, а съ оцѣночными свидѣтельствами и кредитными билетами въ карманахъ. Бюрократизмъ тогдашняго времени царствовалъ и въ откупныхъ канцеляріяхъ: писались рапорты, отношенія, донесенія, предписанія и приказы, производились формальныя слѣдствія, составлялись письменные вопросные и отвѣтные пункты, обвинительные акты и т. д. Судьями были управляющіе, а верховнымъ безаппеляціоннымъ судьей фигурировалъ самъ откупщикъ, нерѣдко вполнѣ безграмотный. Откупщикъ, находя нужнымъ поощрять нѣкоторыхъ служащихъ копеечной наградой, облекалъ свои щедроты въ форму офиціальныхъ манифестовъ и рескриптовъ. Въ рукахъ моихъ хранятся и теперь наглядныя доказательства этого комически надутаго стиля, въ слѣдующемъ родѣ:
«Г. главноуправляющему нашему…ой губерніи
Милостивый Государь N. N.
Десять лѣтъ вашей радѣтельной и отличной службы на славномъ поприщѣ нашихъ дѣлъ; ваши неутомимые труды по благоустройству и отличному управленію нашими откупами нѣсколькихъ губерній, наконецъ, примѣрно-исправное продовольствіе вами многочисленныхъ войскъ въ тяжелую годину отечественныхъ бѣдствій, при невыразимыхъ трудностяхъ и непреодолимыхъ препятствіяхъ, доказали намъ болѣе чѣмъ достаточно всю блистательную сторону вашихъ рѣдкихъ способностей, вашу неподражаемую преданность и энергію, признанныя давно уже нашимъ дрожайшимъ родителемъ.
Выражая вамъ за изъясненныя долголѣтнія ваши услуги нашу глубочайшую признательность, симъ награждаемъ васъ (цифра) руб. серебромъ, и разрѣшаемъ получить таковые изъ кассы и снести расходомъ подъ надлежащей статьей.
Остаемся, къ вамъ, на всегда благосклонными N. N.»
Иногда выдавались награды всѣмъ откупнымъ служащимъ, безъ изъятія, каждому по рангу и достоинству. Подобные, рѣдкіе случаи совпадали всегда съ семейными событіями откупщиковъ, напримѣръ, съ его именинами, съ вступленіемъ въ бракъ его дѣтей, съ пріобрѣтеніемъ титула почетнаго потомственнаго гражданина и проч.
Одно изъ подобныхъ событій совершилось и въ настоящемъ случаѣ, когда откупной людъ зашевелился: кабачный принцъ, будущій обладатель многочисленныхъ россійскихъ кабаковъ, единородный сынъ откупщика, вступаетъ въ бракъ. Какъ было не зашевелиться бѣдному откупному люду при перспективѣ на сверхштатную подачку? А что подачка эта воспослѣдуетъ, въ томъ почти никто не сомнѣвался, судя по радостному настроенію духа откупщика и по блистательности партіи, которую дѣлалъ его единственный, любимый сынъ.
Въ нашей средѣ больше ни о чемъ не говорили, какъ только о событіи дня. Всѣ были имъ заинтересованы, даже раби Левикъ и Хайклъ, надѣявшіеся блистательно сыграть вечеринку у откупщика, когда новобрачные благополучно пріѣдутъ въ П… Откупные служители, а пуще еще ихъ жоны нѣсколько разъ въ день прибѣгали къ намъ, съ различными сообщеніями.
— Слыхали ли вы, Ревекка, откупщикъ дѣлаетъ теперь, предъ отъѣздомъ, вечеринку для всѣхъ служащихъ? Васъ не приглашали еще? спрашивала жена кассира.
— Нѣтъ. А васъ?
— Меня тоже нѣтъ, но мужъ увѣряетъ, что всѣхъ пригласятъ, и васъ.
— Куда намъ! У насъ шелковыхъ капотовъ не водится; изъ нашего маленькаго жалованья и ситцевыхъ дѣлать нельзя!
— Ахъ, Ревекка, что за красавица наша невѣста, еслибы вы знали! восторгался другой откупной субъектъ женскаго пола.
— Видѣли, что ли? спрашивала мои мать.
— Гдѣ-жь мнѣ видѣть! Мужъ сказывалъ.
Откупные служители облизывались напрасно: вечеринки для нихъ не сдѣлали, а обѣщали устроить кормленіе звѣрей по благополучномъ пріѣздѣ новобрачныхъ. Все семейство откупщика, въ двухъ дормезахъ, напутствуемое самыми подобострастными пожеланіями подчиненныхъ, уѣхало въ одинъ изъ южныхъ городовъ, изобилующій евреями европейскаго покроя.
Однако мнѣ удалось увидѣть портретъ невѣсты кабачнаго принца, и я долженъ былъ сознаться, что подобной красоты никогда еще не видалъ. «Боже мой! думалъ я, за что этому человѣку столько земныхъ благъ!» И ворочался отъ зависти съ боку на бокъ впродолженіе трехъ долгихъ безсонныхъ ночей.
Чуство зависти, недававшее мнѣ покоя при взглядѣ на изображеніе нареченной моего врага, было ничто въ сравненіи съ тѣмъ, что я почувствовалъ при видѣ оригинала, явившагося блестящей звѣздой на горизонтѣ города П. Въ первый разъ въ жизни я видѣлъ глазами, а не воображеніемъ, красавицу въ обширномъ значеніи этого слова. Юная, изящная, стройная какъ тополь, она своеми длинными, золотистыми волосами, прозрачнымъ розоватымъ цвѣтомъ лицаи шеи, нѣжною округленностью формъ, мелодичностью голоса и веселымъ смѣхомъ олицетворяла тотъ идеалъ совершенной женской красоты, который я себѣ составилъ, начитавшись до пресыщенія равныхъ романовъ. А увидѣлъ я это очаровательное созданіе въ первый разъ, изъ-за кулисъ, на балѣ откупщика, данномъ по прибытіи новобрачныхъ. Она была царицей бала и умѣла на немъ царствовать. Все увивалось вокругъ нея: и подагрикъ губернаторъ, и офицеры въ эполетахъ и шпорахъ, и блистательные юноши во фракахъ и бѣлыхъ галстухахъ.
