— Мама плакала, пап.
Глаза Джесси устремляются на мои, и его голос становится сладким и тихим, когда он спрашивает:
— Ты плакала, детка? Правда?
— Ей было грустно, — говорит Джетт, прежде чем я успеваю ответить. — Она была как одинокая принцесса!
Я улыбаюсь, несмотря на то, что эмоции собираются в моей груди.
— Иди сюда, сладкая горошинка. Посиди у меня на коленях, пока папа расскажет нам эту историю.
Джесси делает глубокий вдох и поворачивается к нам, положив одну руку на колено Джетта, а наш маленький мальчик прижимается к моей груди.
— На этот раз история будет немного другой, малыш, так что слушай внимательно, хорошо?
Джетт кивает, и Джесси начинает, его голос медленный и сладкий.
— Давным-давно жил-был одинокий принц. Он жил в крошечной деревушке, где у него была семья и друзья, но по какой-то причине, когда ложился спать ночью, тот думал только о том, как ему одиноко. Ему хотелось, чтобы у него был кто-то, кто жил бы с ним. Кто-то, с кем он мог бы проводить время, когда все остальные спят. Однажды ночью, когда он не мог заснуть, потому что ему было так одиноко, он пошел прогуляться у ручья и наткнулся на красивую принцессу, сидящую у воды…
— И ей тоже было одиноко, папа? — спрашивает Джетт, и мое сердце замирает.
— Да, ей тоже было одиноко. — Глаза Джесси снова встречаются с моими, прежде чем он продолжает, его пальцы мягко ложатся на мое плечо. — Она сказала принцу, что тоже не может заснуть, потому что, несмотря на то, что у нее много друзей и семья, как и у принца, ей тоже хотелось, чтобы кто-то составил ей компанию, когда она закрывает глаза ночью. — Он делает паузу, а я только и могу, что дышать.
— Так что принц посидел с ней немного, и они придумали план, как проводить больше времени вместе, особенно ночью, когда они были самыми одинокими. Они встречались у ручья и разговаривали часами. Иногда они разговаривали до самого утра.
— Но они все равно были одиноки, — вздыхает Джетт.
— Да, малыш, были… — отвечает Джесси, но он не смотрит на нашего сына. Он смотрит в мои наполненные слезами глаза. Хотя я уже слышала разновидность этой истории и знаю, чем она закончится, слушать его рассказ намного приятнее, чем я могла себе представить.
— Продолжай. — Я кладу свою руку поверх его руки на колено Джетта и слегка сжимаю.
Он прочищает горло и продолжает.
— Принц и принцесса решили, что у них должен быть ребенок, маленький мальчик, который мог бы по очереди оставаться с каждым из них. Это не избавило бы их от одиночества, но это означало бы, что в некоторые ночи принцесса будет в компании маленького мальчика, а иногда и принц. В те ночи, когда мальчик не оставался с ними, принц и принцесса мечтали о том, когда он вернется, и это предвкушение помогало им пережить даже самые одинокие дни.
Тихие слезы текут по моему лицу, и мне приходится прижаться щекой к волосам Джетта, чтобы не позволить им взять верх над собой.
— Однажды принц и принцесса задумались, что, если вместо того, чтобы по очереди сидеть с маленьким мальчиком, они снова будут проводить больше времени вместе? И не только вдвоем, но и всей семьей, чтобы им никогда больше не было одиноко?
Джетт быстро смотрит на меня, потом снова на Джесси и улыбается.
— Как мы!
— Точно, как мы, — вздыхает Джесси. — Мы с твоей мамой провели много времени, делясь тобой, малыш. И ты знаешь, что иногда, когда ты здесь со мной, ты скучаешь по своей маме?
Джетт кивает и снова склоняет голову под мой подбородок.
— Я тоже по ней скучаю. И чем больше времени мы проводим с тобой вместе, вот так, тем больше я скучаю по ней, когда ее нет.
— Ты любишь ее, папа?
Джесси смотрит вниз, челюсть сжата, а большой палец начинает беспокойно поглаживать колено Джетта. Когда он снова поднимает взгляд, его лицо раскраснелось, а белки глаз стали розовыми.
— Я всегда любил твою маму, малыш. И всегда буду, потому что без нее у меня не было бы тебя.
В моем горле образуется ком, но я подавляю его.
— И я люблю твоего папу тоже, сладкий горошек. На самом деле, я люблю вас обоих так сильно, что подумала, что мы начнем называть тебя Джетт Александр Эндерс, а не Джетт Александр Фосс. Что скажешь?
— Я не знаю, как это написать, — вздыхает он, и я тихонько смеюсь, откидывая его волосы со лба.
— Мы научим тебя, малыш. А ты у нас такой умный, что быстро все освоишь.
— Как все это звучит для тебя? — спрашивает Джесси. — Тебе грустно, страшно или ты чем-то смущен?
Он качает головой, затем:
— Мы едем домой, мама?
Комок в моем горле опускается в желудок, хотя я ожидала, что он спросит снова. В конце концов, это та часть, которую ему будет труднее всего понять.
Джесси кладет свою руку под мою и переплетает наши пальцы, как будто делясь своей силой.
— Помнишь, когда я сказала тебе, что мы больше не будем жить в нашем доме в Грин-Бей?
— Но моя кровать-самосвал… — Его нижняя губа выпячивается, а голос становится мягче и надломленным.
— Мы возьмем твою кровать и привезем ее сюда, как тебе эта идея? — предлагает Джесси. — На самом деле, ты можешь перевезти все свои вещи сюда. Все твои игрушки, твои книги, твою одежду… все.
Маленькие брови Джетта приподнимаются.
— Мой велосипед тоже?
— Конечно, малыш, хотя, тебе, вероятно, очень скоро понадобится новый, без тренировочных колес.
Он возбужденно ерзает у меня на коленях, и я вздыхаю с облегчением.
— И если мама хочет, она тоже может принести сюда кое-что из своих вещей, — говорит Джесси Джетту, глядя прямо и пристально на меня. — У нас такой большой дом, верно?
— Угу, — соглашается Джетт. Но я не знаю, что сказать. Джесси просит меня переехать к нему или просто намекает на те ночевки, которые мы надеемся проводить чаще?
— Ладно, малыш, я думаю, пора спать. Как насчет того, чтобы мама уложила тебя, пока я буду мыть посуду?
Он кивает, хотя и неохотно, и, быстро обняв Джесси, мы направляемся наверх. Я позволяю ему выбрать книгу из корзины рядом с кроватью, бонусные баллы Джесси за это, и к тому времени, как я заканчиваю, он борется со сном.
— Спокойной ночи, сладкий горошек. Я люблю тебя. — Я целую его в последний раз и тихо выхожу из его комнаты, почти закрыв за собой дверь.
Джесси стоит, прислонившись к перилам, выходящим на первый этаж, и ждет меня.
— Все хорошо? — тихо спрашивает он, и я киваю. — Хорошо. Давай закончим этот тур, который мы так и не закончили.
— Уф, наконец-то, — поддразниваю я, беря его за руку, когда он ведет меня к открытой двери в конце коридора. Я ахаю, как только мы заходим внутрь. — Святое дерьмо.
Сказать, что комната огромная, было бы преуменьшением. По сути, это лофт с такими же высокими потолочными балками, как над кухней и гостиной. В задней части есть большое окно, из которого открывается вид на холмистый двор и плантацию маленьких сосен, освещенную луной, висящей высоко в небе.
Конечно, кровать тоже огромная, как я и ожидала. Толстое темное дерево, как и весь дом, но гора пушистых кремовых подушек и постельное белье в тон — это не тот мужской стиль, которого я ожидала.
— Амелия помогала тебе с постельным бельем и декором? — спрашиваю я, проводя рукой по симпатичному комоду, а затем по изножью кровати, где стоит сундук с толстым покрывалом из синели.
Джесси задерживается у двери, засунув руки в карманы.
— Нет, а что?
— Ты один из самых мужественных мужчин, которых я знаю. Тебе нравятся темные вещи. Твой грузовик, твои татуировки… Наверное, я ожидала, что твое личное пространство будет таким же.
— Не все, что мне нравится, темное. — Он делает шаг вперед и накручивает прядь моих волос на палец. — И, может быть, я украшал не для себя.
— Нет? Тогда для кого? — Я ухмыляюсь, но, честно говоря, внезапная мысль о том, что он делает это пространство немного женственным для любой компании, которая у него может быть, заставляет меня пожалеть, что я не съела меньше на ужин.
