— Всем привет! — заговорил молодой киборг, нажав кнопку видеозаписи. — Этот и другие шедевры грязной…
— Гряяязной, — зловеще и сексуально прошипел вылезший из-под его рук Генрих.
— Гряяязной клеветы на наши святые, безгрешные личности истинных патриотов Империи вы можете приобрести по адресу…
Он ткнул в чувствительную панель в углу монитора, и во весь экран засветился код нужной страницы.
— Спасибо всем за сочувствие, дорогие наши патриоты. Уверяем вас, мы найдём негодяя, порочащего светлое имя подразделения «Шершень» и накажем его!
— Жестоко, больно и долго, — встрял Генрих и стал развязно облизывать и обсасывать свой средний палец.
— А что именно мы с ним сделаем, смотрите в новых выпусках «Братской любви»!
— Маленький спойлер, — Генрих отодвинул брата от экрана. — Как бы мы ни старались, этот негодяй обязательно выживет и ещё долго будет порочить светлое имя подразделения «Шершень».
— В разных выражениях и изображениях!
— Всем пока! — братья напоследок продемонстрировали долгий смачный поцелуй взасос и выключили съёмку.
Найт сидел на краешке кровати в полнейшем шоке.
Наконец он не смог больше молчать.
— Ребята, это, конечно, не моё дело, но… Вот это всё… Оно что вообще значит?
— Это значит, что нас достали правила, — подмигнул ему Штэф.
— Но ведь… Это всё и правда… как-то кхм… не подобает киборгам. И тем более киборгам-«Шершням».
— Ой, да брось! Киборг может делать вообще всё, что хочет. Кто ему запретит? Закон? Так мы законопослушные граждане. Папочка? Ну нам уже не годик давно. Общественная мораль? Пфф-хе-хе-хе, мораль!
— Ну хотя бы мораль, — Найт напряжённо искал корректные слова. — Вы ведь родные братья. И при этом, как я полагаю, вы… эм… ну…
— Сексовники, да.
— Чего? — Найт сбился с мысли.
— Ну, есть любовники, а есть сексовники. Мы не можем быть любовниками, это же противоестественно! К тому же, я этого засранца терпеть не могу! Но братьев не выбирают. — Штэф отвесил оплеуху Генриху, и тот с интервалом в полсекунды ответил точно такой же оплеухой.
— Я тебя тоже ненавижу, чучело ты извращённое! — добавил он к оплеухе беглый поцелуй в губы. — Но чёрт, в постели тебе нет равных!
— Ещё бы! У меня ж длиннее на целый микрон!
— Погодите, — Найт зажмурился и помотал головой. — Господи, вы так рассуждаете, как будто всё нормально!
При этом перед глазами вдруг словно солнечное пятно под закрытыми веками проступил образ Лиандры, сжимающей ногами его торс.
— А что тебя смущает? — невинно поинтересовался Штэф. — Мы ж не наплодим болезненного потомства, портящего своей кривой ДНК безупречный Имперский генофонд.
— Между прочим, в Древнем Египте братья с сёстрами плодились и ничего! — подхватил Генрих.
— И в Воссоединённых Штатах плодятся, только дренажом ДНК плода корректируют, — перебил Штэф.
— А братикам уж невинно побаловаться нельзя? — встрял Генрих.
— И потом, — продолжил Штэф (Найту казалось, что это без пауз говорит один и тот же человек), — разве будет лучше, если братья станут относиться друг к другу как Каин с Авелем?
— Ну, Авель-то, положим, Каина вроде бы любил.
— И при этом был тем ещё сраным карьеристом, вон как перед боженькой выслуживался!
Братья как будто забыли о существовании Найта на своей постели и принялись спорить о чём-то совершенно невероятном, и Найт решил их прервать:
— Вы вообще о чём?
— Ты не читал, да? — хором спросили близнецы, повернувшись к нему.
— Что не читал?
— Бибель, книжка есть такая прикольная. Очень-очень древняя, — пояснил Штэф.
— Библия, тупица! — Генрих отвесил ему оплеуху, и брат ответил ему точно такой же с интервалом в полсекунды. — В принципе, сказки, но умные, чёрт! Кстати, вот ты часто говоришь ну там «господи» или «чёрт», а ты знаешь, что эти слова обозначают?
— Слушай, не приставай к нему, — перебил Штэф. — Лучше завтра отведём к господину Майкро Старру. Ему как раз необходимы свежие мозги и неувядшие уши. Заодно проедемся до главного штаба, он там рядом.
— Да, заодно подашь заявление, — кивнул Генрих, поглядев на альбиноса. — Нельзя шататься без инъекций дольше недели. А то стабилизаторы перестроятся в аварийный режим, только Топливо и сможешь употреблять. Тогда всё, полный капут. Надо обязательно садиться на легальные инъекции.
— Если не получится в «Шершни», тогда в силовую полицию пойдёшь. Тебя туда с руками оторвут, — уверенно заявил Штэф.
— Но лучше, конечно же, в «Шершни». Там инъекции стандартизированные, без побочных эффектов. У Шакса тоже хорошие, так что быстро перестроишься и почти не будешь блевать, — Генрих вдруг подозрительно прищурился. — Ты же, надеюсь, официально уволился? Без тёрок? Шакс тебе формулу отдал?
— Да, всё в порядке, — кивнул Найт.
— А ты везунчик! — прищурился Генрих. — Мастера обычно очень не любят, когда их киберы вот так внезапно кидают и куда-то сваливают. Могут заартачиться и не отдать формулу.
— Согласно Конституции Империи от 190 года, — менторским тоном произнёс Найт, — Мастер обязан передать уволившемуся киборгу индивидуальную формулу его инъекций сразу же после того, как ставит свою подпись на его заявлении об увольнении. Мастер имеет право не передавать формулу только в том случае, если увольняет сам, либо если доказан факт предательства со стороны киборга.
Близнецы присвистнули.
— А ты сечёшь Конституцию, брат! Точно, в «Шершни» тебе дорога!
— Так, ну что, день ещё в разгаре, а мы все до сих пор трезвые! Не порядок! Поехали веселиться! Заодно столицу посмотришь, — Штэф отключил голографический полог и вскочил с постели. — Следующая остановка — «Звёздная Пыль»!
— Остынь, — дёрнул его за руку Генрих. — Лимит приключений твоя задница на сегодня уже преодолела. К тому же не будь таким эгоистом! Дай нашему маленькому другу хотя бы принять душ и отдохнуть с дороги. Завтра всем рано вставать. А нам с тобой ещё и сеанс жёсткого церебрального секса предстоит с папашей. Зато потом уж отметим новую Мышиную должность — так отметим!
— Уговорил. Ну ладно, тогда мы с тобой в отруб. Мыш, ты как из душа вылезешь, можешь к нам с краю падать. Кровать большая.
— Угу, — рассеянно кивнул Найт, вытаскивая из сумки бритвенные принадлежности и полотенце.
Однако по возвращении из душа улёгся на приземистый диванчик, скрючившись на нём в три погибели.
Ему снился заснеженный лес, по которому он скользил искоркой света. На маленькой полянке стояла Лилия, нежно улыбаясь и протягивая к нему руки.
— Ты наконец-то дома, мой маленький. Наконец-то дома…
Глава 39
Ранним утром Генрих и Штэф растолкали Найта. Тот полночи промучился на крохотном для его роста диванчике и теперь блаженно посапывал на полу.
— Бодрое утро! — хором рявкнули братья, широко улыбаясь.
Найт резко сел, согнав остатки сна довольно быстро.
— Надо было к нам улечься, — сказал Генрих. — Кровать большая, места хватит трём таким, как ты.
— Не хотел злоупотреблять гостеприимством, — сдержанно улыбнулся Найт.
— Чтооо ты! Какое злоупотребление? — Генрих поиграл бровями и сразу же получил от брата короткий тычок локтем под рёбра.
— Так, у нас полчаса на то, чтобы привести себя в порядок, кинуть чего-нибудь на зуб и отправиться в генштаб, — деловито заявил Штэф и двинулся на кухню, перешагнув через вытянутые ноги Найта.
Трое молодых киборгов уложились в двадцать восемь минут и вот уже летели над городом в автоматическом такси, с лёгким шорохом скользившем по магнитной рельсе. Найт восхищённо рассматривал невероятные урбанистические пейзажи, прижавшись лбом к стеклу. Октополис не был похож ни на что, виденное им ранее. Громадные небоскрёбы, которые в Броксе заняли бы целый квартал, гладкие зеркальные стены, реклама на особых антибликовых панелях, парящих на магнитной подушке, объёмные голограммы, а внизу — бездна, настоящая бездна, плавным градиентом до чёрного, перечёркнутая линиями мостов, автострад, площадок с постройками и без. Корни города терялись в смоге и мраке, его вершины сверкали инеем, дотянувшись до брюха стратосферы, на уровне некоторых окон плыли кучевые облака.
Найт сглотнул от трепетного ощущения. Он — крошечная, ничтожная песчинка на каменной ладони величайшего города пост-ядерной Земли. Пятьдесят два миллиона человеческих тел. Двенадцать километров в высоту. Шедевр урбанистического искусства. Абсолютная власть.
— …вон там, вон, где пятно красное, это кленовый парк, — донёсся до его слуха голос Генриха.
Встрепенувшись, Найт рассеянно переспросил, о чём речь. Генрих продолжил разглагольствовать о некоторых достопримечательностях столицы, в частности, об Оазисах и парках, являющихся её жемчужинами. В отличие от Броксы, такие гиганты, как Октополис, не могли позволить себе выращивать что-либо прямо в естественной почве, которая была практически полностью занята основаниями Столпов. Сельскохозяйственные зоны располагались на нижних уровнях, выше встречались обширные площадки с садами и парками, укрытые специальными климатомоделирующими куполами. Порой растительность встречалась прямо внутри небоскрёбов — в закрытых оранжереях, нишах или арках. Найт подумал, каково это — приезжать в сад на лифте или знать, что над твоей квартирой растёт лес?
