Вскоре вид из окна и вправду отвлёк его и буквально зачаровал. Братья обитали на довольно высоком уровне, далеко от мостов, и весь город лежал словно на ладони. Он казался игрушечным или нарисованным в трёхмерном редакторе. Ничего подобного Найт никогда раньше не видел, если не считать картинок в Сети. Но разве они сравнятся?
Октополис тянул острые заиндевевшие шпили ввысь на двенадцать километров, воистину соединяя небо и землю. В некоторых зданиях насчитывалась тысяча этажей и больше. День только начинал клониться к вечеру, но в его свете всё равно отлично была видна реклама на бесчисленных антибликовых экранах. От неё рябило в глазах. Ролики были как коммерческие, так и социальные, в основном призванные пробуждать в жителях города патриотические чувства и напоминать о необходимости гражданского повиновения и благочестия. «Порядок Превыше Всего» — в разных вариациях мелькало на экранах тут и там. Один ролик был посвящён силовой полиции, которая «всегда на страже Порядка», а ещё один — подразделению «Шершень». Красавец-брюнет с голубыми глазами (судя по идеальной глянцевой внешности — трёхмерная модель), облачённый в чёрную амуницию защитного класса девять, устремил грозный взгляд вдаль. Слева от него вспыхнули буквы: «У преступности нет шансов». Затем красавец надел шлем, и резким монтажом ролик перескочил на картины беспощадной расправы над теми, кто, судя по всему, не спешил проявлять гражданское повиновение. Взрывы, стрельба, рушащиеся здания, беспомощно размахивающие руками преступники, в панике удирающие от неумолимо надвигающейся чёрной стены «Шершней».
Эпично и величественно. Действительно проникаешься подобострастным трепетом к этой непобедимой мощи.
Тем временем шум пара прекратился, и братцы вывалились из кабинки. Их невероятные причёски исчезли — свежевымытые волосы лежали мокрыми упавшими ирокезами, стянутыми в хвост. Найт заметил, что волосы у близнецов достигали середины спины. Почему бы просто не носить косу, как у него? У братьев красивый, породистый свод черепа, лучше демонстрировать его, чем чудеса экспериментального парикмахерского искусства.
— Ну как ты тут, не скучаешь? — спросил Штэф и, заметив тарелки, воскликнул: — О, круто! Хавка! Молодец, Мыш, хвалю за самостоятельность!
Все трое расселись на высоких барных стульях и с аппетитом проглотили довольно плотный обед. В поезде была возможность перекусить, но близнецы дрыхли без задних ног после активного отдыха в клубе, а непривычный к перегрузкам в монопоездах Найт не хотел есть из-за лёгкой тошноты.
— Ну вот, червячка заморили, а сейчас будем праздновать твой переезд, — провозгласил Генрих и убежал к терминалу.
Через несколько минут он расставлял на столе целую батарею разнокалиберных бутылок и дорогую закуску: натуральное мясо, сыр и фрукты в нарезке.
Найт удивился подобной расточительности. Он заказал сбалансированный, питательный обед по приемлемой цене, зачем эти излишества?
Выпил он совсем мало, закусил с удовольствием. Братья наперебой обсуждали его дальнейшие перспективы.
— Поживёшь у нас, пока не устроишься. Сегодня отдыхай, осматривайся, завтра с утреца подашь заявление на вступление. Мы поручимся.
— Так вы что же, «Шершни»? — Найт от удивления вытаращил глаза.
— Ага, — кивнул Генрих. — Позор всего подразделения.
— Почему позор?
— О, — Штэф глянул на часы рядом с окном, — а вот как раз сейчас и увидишь.
Потом он схватил Найта за руку и потащил к окну.
— Гляди!
На ближайшем щите опять начинался ролик про «Шершней». Тот же голубоглазый красавец, та же надпись… Но вдруг из-за его спины вынырнули Штэф и Генрих. Они отпихнул трёхмерного киборга со своего пути и прыгнули в следующий кадр. Однако разбегающихся в ужасе преступников они не расстреливали, а самым натуральным образом насиловали. Во всех анатомических подробностях. Когда вакханалия закончилась, они смачно, взасос поцеловались друг с другом, потом посмотрели на зрителя томным взглядом, поиграли языками и послали воздушные поцелуи. Надпись же теперь гласила: «У преступности нет шансов. „Шершни“ вставят по самые гланды».
Найт стоял с приоткрытым ртом и красными, как помидоры, ушами. Братья веселились от души.
— Дай пять, братишка!
— Держи, братишка! Йуху! Молодец Пиксель, не наколол!
— Р… ребята, я немного не понимаю, — проговорил Найт. — Что это вообще было?
— Это была милая шалость, — похлопал ресницами Генрих, состроив идиотскую физиономию.
— Есть у нас один знакомец, хакер и по совместительству гений монтажа и трёхмерки, — поспешно перебил его брат. — Единственный, кто выжил после разгрома одной местной банды. И выжил-то потому, что сдал своих приятелей. Ну, оттрубил на северных штольнях несколько лет, а потом мы как-то с ним пересеклись, разговорились. Нормальный чел, с юмором. И душою нам близок… Это его очередное творение. Обещал как раз в самый прайм-тайм впихнуть. Великого таланта человек.
— Кстати, три, два, один, — перебил его Генрих и театрально развернулся в сторону видеофона, — та-дааам!
В ту же секунду маленький экранчик замигал, раздалась мелодичная трель вызова.
— Оперативненько, — захихикали братья и, толкаясь, кинулись к видеофону. Остановившись, они глубоко вздохнули, их лица приняли серьёзное выражение, и Штэф нажал кнопку принятия вызова.
На экране появился генерал Макгвайер, отец близнецов. На его скулах играли желваки, а голубые глаза были прозрачными от гнева. В остальном он выглядел спокойным, как айсберг.
— Что это значит? — процедил он.
— Что? Где? — спросили с одинаковой интонацией Штэф и Генрих, являя собой саму невинность и недоумение.
— Только что. На всех рекламных щитах в центре.
— Наверное, реклама очередная. А что?
— Не стройте из себя ещё больших идиотов, чем вы есть, — прорычал генерал. — Это ваших рук дело?
— Пап, да ты чего? Мы же не рекламщики и не трёхмерщики, — продолжали ломать комедию братья.
— Отставить фамильярность! Отвечать по существу! — рявкнул генерал так, что даже Найт дёрнулся.
— Так точно, господин генерал! — вытянулись в струнку его непутёвые сыновья, прилагавшие заметные усилия, чтобы не рассмеяться.
— Вы позорите не только мои седины, но также доброе имя и честь подразделения «Шершень»! Эта самодеятельность… этот кусок дерьма, который ваши дружки-хакеры всунули в эфир… Доколе это будет продолжаться?!
— Пап, ну ты же знаешь, как нас в городе ненавидят! Это мог сделать кто угодно, — залепетал Штэф, хлопая ресницами.
— Совершенно без нашего ведома! — поддакнул Генрих таким же точно голоском.
— Даю вам пять минут. Если это ваше… творчество появится ещё хоть раз, я похлопочу о вашем переводе в армию Бета, и вас зашлют в Гоби мутантов пасти.
— Не виноваты мы! — хором пропели братья, потом загалдели наперебой, и генерал, тяжело вздохнув, отключился.
Генрих и Штэф, хохоча, кинулись к ноуту на прозрачной тумбе замысловатого дизайна, прыгнули с ним на кровать и открыли крышку.
— О! Вот это рейтинг! Ты посмотри только! — веселились они, тыкая пальцем в монитор.
Генрих оглянулся к Найту и махнул ему рукой:
— Иди сюда, глянь!
Найт приблизился и деликатно остановился рядом с кроватью, заложив руки за спину.
— Ну что ты как неродной! — братья затащили его на кровать и сунули ноут под нос.
Какой-то видеоканал в Сети. Судя по тому, что страница была оформлена фотографиями Штэфа и Генриха (весьма откровенными и фриковатыми фотографиями), это их личный канал. Судя по набору функций, он открытый и интерактивный. Называлось всё почему-то «СС — Сумасшедшие Сестрички». Найт даже присвистнул от рейтинга просмотров. Это ж сколько они зарабатывают! Да, с таким рейтингом можно запросто покупать одни натуральные продукты и ни о чём не заботиться.
В топе страницы висело видео, которое только что довело генерала Макгвайера до белого каления, с фразой от какого-то пользователя: «Сестрички жгут напалмом»!
Под видео тянулась длинная вереница комментариев, общий смысл которых сводился к тому, что «Шершни» — это воистину страшная сила и гроза всего живого, похлеще киборгов Альфа. Некоторые требовали новых видео в разделе «Братская любовь», некоторые обещали совершить какое-нибудь преступление, чтобы за ними пришли «сестрички» и грубо наказали. Ближе к концу страницы начались недовольные и слёзные вопли: «Верните где росло!», что указывало на исчезновение видео из рекламного эфира. Неведомый Пиксель подразнил общественность и замёл все следы. Братья веселились, Найт чувствовал себя скованно и неуверенно.
Наконец Штэф сел, установив ноут на полочке над кроватью, нажал кнопку под этой полочкой, и кровать сразу же окружило разноцветное сияние — голографическая стена, своеобразный полог.
