Нина покраснела и отвернулась.
— Ладно, ладно, не красней! Между прочим, ты Нина, не сомневайся. Рогов тут без тебя прямо извёлся от тоски. Никого из наших девчат и знать не хочет. Ей богу, не вру!
Дементьев знал, что сказать! Преувеличил крепко, но ничего, сказал ко времени! Ну, а затем, с разрешения полковника Дементьева, Нина смогла получить направление к нам, и была назначена фельдшером в автороту.
День 8 ноября выдался хмурым. Шёл мокрый снег, было холодно и сыро. В течении дня наши подразделения вели огонь по врагу на противостоящих высотах, в том числе по группам немцев, выходящих погреться из окопов.
Начали работу свою работу снайперы дивизии. Особенно успешно действовал снайпер лейтенант Диколин, командир батальона 1129-го стрелкового полка майора Лахтаренко. Диколин снайперскими выстрелами уничтожил за день 24 фашиста.
С этого дня гитлеровцы атаки прекратили. Стойкость и мужество бойцов и офицеров 337-й сорвали планы врага. Конечно, среди бойцов дивизии были всякие, но бои показали, что храбрых и твёрдых бойцов было большинство. И все эти верные сыны отечества заслужили, чтобы их имена были отмечены. Но, как говориться, не о всяких упоминалось в сводках.
Потери были большими. Но и гитлеровцы тоже несли огромные потери.
Сразу после праздников комдив решил перегруппировать войска, учитывая то, что центральный 1127 полк, оборонявший высоту 390,9, понёс большие потери, и ему нужно было уменьшить оборонительный участок.
Основу своего решения с определением новых границ полковых участков, полковник объявил мне и Дзевульскому. И штаб дивизии заработал. Нужно было оформить боевой приказ и все приложения к нему: плановую таблицу боя, указания по боевому обеспечению (по противотанковой, противовоздушной и противохимической защите). Оформить приказание по организации связи, по инженерному обеспечению, разведке, тылу. Оформит отчётную карту. Артиллеристы перераспределяли огневые задачи артиллерии и оформляли их соответствующими документами.
Боевые документы нужно было оформить в короткий срок, чтобы к утру следующего дня части смогли занять новые участки.
Военный приказ, как и всегда, оформлял я. В части сперва были посланы предварительные распоряжения, а затем выписки из боевого приказа, подготовленные вчерне. Другие документы готовили начальники отделений с помощниками.
У штаба всегда было полное взаимопонимание с комдивом. Однако, на этот раз не обошлось без стычки.
Штаб начал работу во второй половине дня. Вскоре в землянку оперативного отделения, где работал и я, поскольку приходилось помогать неопытным работникам, зашёл полковник Дементьев и присел на большой сундук, хозяйство делопроизводителя Медведева.
Полковник не мог сидеть молча, не такой был у него характер! Посидев немного, он бросил шутливую реплику Кате, с которой был в приятельских отношениях. Затем стал что-то говорить говорить Ленкову, ставшему к тому времени капитаном и начальником оперотделения вместо майора Гаевого. Что-то смешное, не относящееся, понятно, к делу. Капитан Ленков был занят работой, ему было не до шуток, но он вынужден был вежливо выслушивать находящегося в весьма благодушной, даже игривом, настроении, Николая Ивановича. А тут пришла пора отправлять боевое донесение в штаб армии, и его стал готовить помначоперотделения Яштылов, теперь уже старший лейтенант, который по телефону принялся торопить штабы полков, запаздывающие со сводками.
Короче, надо было работать, а вокруг комдива уже сгруппировались те, которых перегруппировка частей «не задевала». Это были работники 4-го и 6-го отделений, политотдельцы и другие. И само собой получились «посиделки», собиравшиеся почти ежевечернее в оперотделении.
— Чёрт бы их побрал, эти посиделки! Надо сосредоточиться, время не терпит, а им шуточки! — злился я.
Группа, собравшаяся вокруг комдива, отвлекала не только меня, но и всех остальных, занятых делом. Некоторые, тот же Яштылов и лейтенант Нестеренко, уже не столько занимались делом, сколько прислушивались к тому, что говорил комдив.
Медведев, которому нужен был сундук с документами и чистой бумагой, попросил один раз полковника подняться, чтобы что-то там взять, во второй раз не решался его потревожить.
Я намекнул комдиву, что он мешает штабу работать:
— Товарищ полковник, сундук, на котором вы сидите, всё время нужен нам. Работа задерживается.
Комдив пересел на другой ящик, но посиделки продолжались. Во втором ящике был журнал входящих и выходящих документов, а они вскоре понадобились. А тут ещё комдив нет-нет, да и спросит:
— Ну как там? Скоро будет готово?
Капитан Ленков пытался выпроводить комдива к командующему артиллерии, сказав, что тот спрашивал его.
— Скажите ему, что я здесь, — проговорил полковник и начал сосредоточенно сдирать коросту с «бытовой», как он объяснил, ссадины под левым глазом.
Происхождение ссадины и синяка под глазом Николая Ивановича, конечно, не было секретом для штабников. Это был ответ Маруси на попытку поцеловать её. Нет, Маруся не ударила Николая Ивановича, а просто не рассчитала свой отстраняющий жест. Полковник не обладал богатырским сложением, зато бог этим не обидел украинку Марусю. Николай Иванович отшатнулся, задел стол, со стоящем на нём тяжёлым танковым аккумулятором, используемым дли освещения командирской землянки. Самодельный жидковатый стол стал падать, не в первый раз! Полковник хотел его удержать и стукнулся об угол аккумулятора скулой. Всё это видел адъютант комдива лейтенант Попов и, тут же, рассказал мне, в присутствии старшего лейтенанта Авдеева. Ну, а утром комдива на НП уже «разыгрывал» комарт Дзевульский. Для ясности, ничего такого не было, просто дружеский поцелуй в щёчку. Но Маруся застеснялась.
Ох, опять я отвлёкся. Ну, а поскольку отвлёкся, то следует пояснить такое несерьёзное поведение командира дивизии. Просто он был очень рад тому, что его дивизия отлично дралась с врагом, «надрала зад» эсэсовцам, и не допустила прорыва противника! И он был очень рад тому, что его похвалил командующий армией от имени Военного Совета. Эта радость выражалась и в его благодушном поведении в штабе.
А теперь продолжим.
На очередной вопрос комдива о готовности боевого приказа, я с раздражением ответил:
— Вы же сами не даёте работать, отвлекаете нас от дела вопросами и анекдотами! В таких условиях невозможно сосредоточиться. Когда будет готово, я вам позвоню!
Полковник не на шутку рассердился и зачастил:
— Я сам девятнадцать лет на штабной работе! Я сам был начальником штаба! Нужно уметь работать во всякой обстановке!
— Это не учебно-тренировочное занятие! — отпарировал я.
Комдив пытался что-то сказать, но его прервал Ленков. В порядке отвлекающего маневра!
— Что-то товарищ полковник, от майора Иванова долго нет артиллерийского пункта в приказ. Поторопить бы их надо.
Полковник Дементьев на этот раз, поднявшись с сундука, проговорил:
— Пойду, потороплю артиллеристов.
После ухода полковника я выпроводил из землянки всех лишних:
— А ну-ка, выматываетесь из землянки, бездельники. Посиделки объявляю закрытым! Живей, живей!
Капитан Ленков вслух сказал:
— При Гладышеве комдиву некогда было лясы точить, сам лично диктовал Кате боевой приказ! Да и другие документы сам редактировал. Теперь только подписывает, да и то не всегда глядя в них.
Конечно, при слабой военной подготовке. Нет, не так. При знаниях штабных офицеров, которые не соответствовали занимаемой должности, слабое знание штабной службы офицеров ведущих отделений, начальнику штаба приходилось нелегко. Дело даже не в том, что мне приходилось самому писать-формулировать боевые документы в ряде случаев. Трудности состояли в том, что нужно было учить офицеров, заставляя их переделывать документ тогда, когда время не терпело. Иногда я сам отрабатывал документы, параллельно с офицерами, и отправлял их. А сделанные позже исполнителями, сжигал, стараясь, чтобы об этом товарищи не узнали.
Только связист майор А. Л. Денежкин со знанием дела выполнял свои обязанности. Ещё в начале своей работы в 228-й я сказал ему:
— Вы, товарищ майор, в своём деле знаете больше меня. Давать указания по организации связи будет с моей стороны чистой формальностью, и я не хочу на это терять время. Говорю это вам не потому, что я слабак по этому делу, в академии нас готовили и по вопросам организации связи как следует. Кроме того мою командирскую службу я начинал командиром взвода связи стрелкового батальона. Так что действуйте, не ожидая каких-то особых моих указаний. Конечно, когда надо, я вам укажу на что обратить особое внимание или что надо исправить.
Об этом разговоре полковник запаса Денежкин вспомнил, когда я приезжал в Лубны на празднование 20-летия со Дня Победы, как бывший начальник штаба 337-й Лубенской гвардейской стрелковой дивизии, освободившей город от немецко-фашистских захватчиков. Денежкин вспомнил этот случай с удовольствием, так как я ни разу не выражал ему своё неудовольствие из-за плохой работы связистов. Хотя, конечно, не всегда всё у связистов было в полном порядке. На войне всякое бывало. Я понимал, что нельзя требовать от связистов невозможного, ругать и угрожать им расправой при случайных или вызванных соответствующими обстоятельствами временных перерывах в связи.
