– А затем?
– А затем мы подсчитываем количество плюсов и минусов на каждом листе и высчитываем разницу. Какой вариант в конечном итоге собрал большее количество плюсов, на том и следует остановить свой выбор. Что... вы так поморщились? Не понравился метод?
– Система подсчета ваша не очень нравится. Слишком механическая. Один большой минус, в реальности, может стоить нескольких, если не вообще всех ваших маленьких плюсов.
– Ну а как вы определяете, большой он или маленький? Где критерий сравнения? Это все... знаете ли, весьма и весьма условно. Но мы сейчас здесь на эту тему можем спорить до бесконечности. Я предлагаю вместо пустых... философских рассуждений сейчас просто-напросто проанализировать ваш конкретный случай. Взвесить все, так сказать, «за» и «против». Согласны, возражений нет?.. Или есть?
– Да нет. Давайте проанализируем.
– Давайте. Давайте на этом вот листе мы напишем следующее: «Я... принимаю сделанное мне предложение... и... занимаю пост начальника отдела по обработке научно-технической информации». Так... А на этом листе мы пишем: «Я отказываюсь... от сделанного мне предложения и... остаюсь на прежнем месте, в прежней должности». Так... написали. Обе мысли выражены достаточно четко? На ваш взгляд.
– Четко.
– Хорошо. Тогда начинаем заполнять колонки. Начнем с первого варианта. Не возражаете?
– Нет. Ради бога.
– Отлично. В таком случае скажите мне, пожалуйста, Майкл... какие вы видите негативные для вас последствия... принятия решения вернуться работать в Москву, в Центр, на упомянутой нами должности.
– Только одно. То, что я там рано или поздно, а... скорее рано, чем поздно, самым элементарным образом засвечусь и... сгорю.
– Это единственный минус?
– Ну... не знаю. Пока вроде единственный. На первый взгляд. Зато, извините меня, какой!
– Какой?
– Такой. Да он с лихвой перевесит все ваши...
– Стоп, Майкл. Стоп. Давайте пока не будем торопиться с выводами. Сначала анализ, потом окончательный вердикт. Допустим, действительно будет иметь место самый нежелательный для нас всех вариант и вы, что называется, сгорите. Попадете в поле зрения вашей контрразведки. Посмотрим, чем это будет вам грозить. В нынешней реальной обстановке. В самом неблагоприятном случае.
– В самом неблагоприятном – арест.
– Арест. Что затем? О высшей мере, насколько мне известно, речь в вашей стране уже не идет.
– Ну... сегодня не идет, завтра пойдет.
– Ну... Майкл, это несерьезно. Мы практики и должны всегда исходить из реального положения вещей. Завтра весь мир может перевернуться. Все в руках всевышнего. Итак... жизнь вы сохраните в любом случае. Значит, что тогда? Тюрьма?
– Естественно. Не санаторий же. Или курорт на Лазурном берегу.
– И какой в вашем случае может быть самый максимальный срок?
– Да какой угодно. Вплоть до пожизненного.
– Майкл, Майкл...
– Что такое?
– Ну... не надо лукавить. Зачем? Мы же все-таки, повторюсь, не полные олухи. И за ситуацией в России следим очень внимательно. В том числе и... в уголовно-процессуальной сфере. Какое там пожизненное. О чем вы говорите? Посмотрите судьбу всех последних дел о шпионаже, дошедших до суда. Да это же самый настоящий фарс. Ну, согласитесь. Доводы обвинения сплошь и рядом признаются несостоятельными. Приговоры отменяются... Пересмотры дел. И так далее. Это в Советском Союзе КГБ было всесильно, а сейчас... При хорошем адвокате... а он вам будет гарантирован стопроцентно... десять лет, от силы. От си-лы. А если к делу еще и общественность подключится.
– Какая общественность?
– Прогрессивная. Правозащитные организации. Свободная, либеральная пресса. А они непременно подключатся. Зачем же мы их, извините, тогда... вернее, я хотел сказать, зачем же они тогда вообще существуют. Так что, Майкл, преувеличивать размер минусов тоже не стоит. Тем более если этот размер целенаправленно уменьшать за счет соответствующих плюсов. О некоторых из них я только что упомянул. Сюда же можно отнести всю сложнейшую систему мер безопасности и конспирации, которую мы намерены внедрить для работы с вами. Систему, которая в случае вашего провала не позволит дать нашим оппонентам необходимых им и достаточных для вашего судебного преследования вещественных доказательств и улик. И вообще, скажу вам прямо, вы можете рассматривать ту поддержку, которую мы будем всячески оказывать вам, как в обычном режиме, так и в тяжелые для вас минуты, одним большим... я бы даже сказал... гигантским... плюсом. Который закономерно вытекает из другого аналогичного знака в той же самой колонке. Я имею в виду ваши будущие возможности, которые вам предоставит предложенная должность. Мы с вами не идеалисты и прекрасно понимаем, что помощь и поддержка в нашей ситуации не оказываются просто так. Это довольно дорогой товар. А в разведке работают не филантропы. Масштабы и степень поддержки всегда напрямую зависят от... чего?
– Ценности агента.
– Абсолютная истина. И вот когда мы будем анализировать другую ситуацию... которая будет автоматически предполагать, что вы продолжите оставаться при своих относительно слабых возможностях... то в этом случае «плюс», означающий нашу вас поддержку, будет уже гораздо меньше. Даже, я боюсь, чересчур маленьким для того, чтобы компенсировать «минус» вашего возможного провала, вероятность которого, если вы выберете второй вариант, хочу заметить, ничуть не уменьшится. Ничуть. В то время как, если вы решите остаться... так сказать, при своих, на своем нынешнем посту и месте, то самого большого «плюса» вам однозначно не видать. Я имею в виду ту... сумму поступлений в ваш, если можно так выразиться, выходной пенсионный фонд, которая будет складываться из... объема и ценности предоставленной вами...
– Да я это все понимаю.
– И прекрасно. Да иначе и быть не могло. Я даже и не сомневался. Чтобы вы... с вашим умом... с вашими аналитическими способностями...
– Да при чем тут способности. Тут... дело немножко в другом. Все, что вы говорили, Джефф... все правильно... логично... справедливо. Все плюсы и минусы налицо. Кроме одного. Неучтенного.
– А... что это за минус?
– Я... могу говорить с вами откровенно? Не как со своим... куратором. А просто... по-человечески.
– Конечно, Майкл, какие вопросы. При чем тут... кураторство какое-то. Я совершенно искренне считаю вас своим другом... Так... в чем... проблема?
– Не знаю даже, как сказать.
– А вы... не волнуйтесь... соберитесь с мыслями. И... главное, не переживайте, я все пойму... Давайте я вам еще чуть-чуть. Нашего «Джека». А то, я смотрю, у вас совсем уже... донышко засветилось... Вот так. И по глоточку. А вотр санте[63]! Вот... вот... отлично. А теперь... я слушаю вас, Майкл. Итак... что вас беспокоит?
– Хелен.
– Что? Простите, я не расслышал.
– Хелен. Хелен Мэтью. Она меня... не то чтобы... как вы сказали... беспокоит. Я... без нее... смешно признаться... извините за напыщенный слог... просто-напросто... одним словом, не могу я без нее... вот что.
– Даже так?
– Ну... может быть, это слишком сильно сказано, но... по сути... Вы историю про Кармен помните?
– Про Кармен?
– Ну да. Опера такая есть. Знаменитая.
– Опера?.. Ах эта... все, все, понял. Ну да, Кармен. Испанка, что-то там вроде.
– Цыганка.
– Цыганка разве? Ну, впрочем, это не важно. Так и что... эта Кармен?
– Так вот мне кажется, что эта история про нас с Хелен. Она Кармен. Я – солдат... этот. Хосе, или кто он там.
– Да?.. Знаете, я, честно говоря, не очень хорошо помню, чем там у них дело-то...
– А дело кончилось... трагически.
– Э-э, уж что-что, а трагедий нам не надо. Не надо. Ни к чему... А... знаете что, Майкл... я вам тоже открою один секрет. Так и быть, откровенность за откровенность... Короче говоря, она ведь тоже по вас сохнет. Ваша... пассия. Ей-богу. Несмотря на то что между вами... тогда... как бы... кошка пробежала. Сохнет, сохнет. Клянусь, без всяких шуток.
– Откуда вы знаете?
– Я когда в Нью-Йорке ее увидел, сразу это почувствовал. У меня на эти вещи нюх. Да и в женщинах, скажу без хвастовства, я тоже... толк все-таки знаю. Да она потом и сама мне во всем призналась. Честное слово. Она просто чувствует свою вину. Ей чертовски неловко оттого, что она... как бы поставила вас... в не очень ловкое положение. Так что... не переживайте, у вас еще ничего не потеряно, все можно вернуть. Поправить. Восстановить. А хотите, мы вам с ней встречу устроим? А? Прямо здесь.
– Где... здесь?
– В Париже. Сюда ее вытащим.
– Вы же сказали, она сейчас в Торонто или где-то там еще.
– Да господи, какие трудности.
– А... как вы ее уговорите?
– Не беспокойтесь, это уже мои проблемы. Мне не впервой такие вопросы решать, поверьте... Что такое, Майкл?.. Ну что еще не слава богу?
– Ну да... сюда вы ее, может, и вытащите. А потом? Если я в Москву уеду. И застряну там бог знает на какой срок.
– Ах вот вы из-за чего...
– Да, и из-за этого. И из-за этого, в том числе.
– Ну что ж... Я думаю... как-нибудь... мы сможем и этот вопрос решить. Не волнуйтесь.
