что-то с Филом. И она обняла Фила и смеясь, вытолкала его за дверь:
- Проваливай Фил, потом решите свои дела.
И она бросилась в объятия растерявшегося мужа. И эту ночь они провели прямо в его кабинете, так и не сумев добраться до своих покоев.
Её тяжелый камень, что висел неподъёмным грузом на сердце, наконец то порвал свои путы и упал, а огромная чёрная дыра в её душе, рубцевалась и затягивалась. Она вернулась.
А довольный Роберт пообещал Элейн, что больше не будет противиться её полётам к Лигару, уж очень нравились ему её страстные возвращения.
Старец неизменно вытягивал её из всего плохого, что случалось с ней. Он всегда находил нужные ниточки в её душе, и выводил её на свет, спасая от непроглядного мрака бездны. Он и впрямь был её путеводной звездой.
На следующее утро Элейн взяла детей, и они отправились на драконью лужайку, где те могли побыть со своими драконами. Драконам скоро год, и Элейн решила, что больше нельзя оттягивать, и пора одеть на них сёдла. И потому, после лужайки она отправилась к Филу. Он пообещал заняться этим сегодня же, и после полудня он был на драконьей лужайке. Изабелла сама гладила своих драконов, и Фил без проблем снял все мерки с их спин. А когда дошла очередь до драконов Рэда, Элейн пришлось вместе с сыном удерживать гнев Буцефала, который явно не хотел видеть никого на своей спине. Но в итоге, хотя Фил и получил удар хвостом, все мерки были сняты. И после нескольких подгонок и примерок, все четыре дракона, спустя месяц, получили свои первые сёдла.
Роберт был особенно рад этому. Он решил, что дети уже могут взобраться на их спины, и полететь в первый раз. Но Элейн опасалась, дети казались ей совсем ещё маленькими. И несмотря на то, что она сама хотела одеть сёдла, пускать в них детей она пока не решалась. Но спустя ещё месяц, Роберт уговорил её. И она решилась отправить Изабеллу в небо на спине Данзарина. Она объяснила дочери, что ей достаточно думать, куда она хочет лететь, и её дракон исполнит её желание. Но она взяла обещание со своей маленькой, но очень смышлёной и послушной дочери, что сделав несколько кругов над замком, та вернётся назад. И они подошли к Данзарину. Роберт стоял чуть поодаль. Элейн посмотрела на Изабеллу и сказала:
- Попроси его подставить тебе крыло, и пусть позволит мне, помочь тебе подняться в седло.
И девочка закрыла глаза, прямо как её мать, и подумала об этом. Она уже понимала, что её дракон умеет слышать её. И Данзарин опустился и подставил крыло своей маленькой хозяйке. И Элейн взяла её за руку и помогла устроиться в седле. Она крепко пристегнула дочку и спросила:
- Изабелла, ты не боишься?
Но та лишь весело смеялась, и казалась очень радостной. Она уже давно спрашивала маму, когда ей можно будет летать. И наконец она дождалась. И Элейн опустила её ручки на поручни, и отошла в сторону. И дракон очень плавно, бережно увлёк её дитя в небеса. Элейн ужасно волновалась, она знала, что драконы не причинят вреда её дочери, но её материнское сердце было не на месте. Но спустя три круга, Изабелла, как и пообещала маме, приземлилась на лужайку. Её восторгу не было предела, и она радостно смеялась и рассказывала отцу как она летала, и совсем не боялась. Она кричала:
- Папа, я хочу ещё, когда я снова смогу полететь?
И Роберт поднял её на руки и сказал:
- Завтра, Бэлл, завтра ты снова полетишь. Для первого раза хватит.
Рэд тоже хотел, и капризничал. Но Элейн так и не решилась повторить это с сыном. Он был слишком мал, и он был хулиганист и непослушен. Он был совсем не похож на рассудительную и спокойную сестрёнку. Он был как маленький бесёнок, и Элейн не знала, чего от него ждать, она не была уверенна, что он в точности исполнит её наказы. А потому твёрдо решила, что его первый полёт состоится не ранее, чем через год, и то только в том случае, если её своевольное дитя наберётся разуму. Но её сын был не согласен с родителями, и он злился и капризничал, и его драконы тоже начинали злиться, и Элейн с Робертом пришлось срочно убираться с лужайки. И Роберт взял сына на руки, и они быстро ушли домой, под рык перевозбудившихся Буцефала и Балтазара.
И когда этим вечером они обсуждали это, Элейн очень беспокоилась. Рэд не понимал, как опасно такое поведение, он был слишком мал и глуп. И теперь Элейн опасалась водить его к драконам. Он мог снова начать злиться, а это было чревато последствиями. И теперь она не брала его на лужайку. Рэд общался с драконами теперь только на башне, сидя на руках отца или матери. Но вскоре Элейн заметила, что, когда Роберт держал их сына, драконы нервничали, и недовольно посапывали, и раздували ноздри, желая общаться с юным принцем наедине. Но когда сама Элейн держала его, они были спокойны, и даже позволяли ей дотрагиваться до них, не демонстрируя неудовольствия или раздражённости. И Роберт тоже это замечал. И Элейн решила, что это должно быть и есть тот дар, что передала ей Миракс. Должно быть драконы чувствовали её частицу внутри Королевы, и принимали её как равную, и не испытывали гнева рядом с ней. Хотя кто их знает, кто может быть уверен, что творится в этих огромных головах и тёмных душах.
Между тем время шло, а Рэд по-прежнему не вселял надежду в свою мать, на своё благоразумие. Он был слишком возбудимым, и он вспыхивал как свеча, если не получал желаемого. И маленький принц злился и всячески демонстрировал это. И он был непослушен. Казалось, он всё хочет делать наоборот. И Элейн опасалась пускать столь импульсивного ребёнка на дракона. Он не просто был не похож на сестру, он был полной её противоположностью. И Элейн вновь говорила об этом Роберту, и просила его уделять больше времени сыну, и вразумить его наконец, он рос просто несносным, непослушным, и совершенно неуправляемым ребёнком. Элейн боялась, что это она не смогла правильно его воспитать. А потому взвалила эту миссию на мужа. Он отец, и было видно, что его Рэд хоть как-то слушает, хоть иногда, когда Роберт строг с ним, он успокаивается. Из Элейн
