— они такие, как дети. Да уж, не зря он попросил звонить на домашний, потому что с его любовью к дискуссиям звонок вышел бы нам обоим в кругленькую сумму.
— Да, согласен… Но, скажу вкратце, — переводил я разговор в деловое русло. — Жертвы у нас — женщины… И…
— Это явно мотив женоненавистничества, — тут же вставил он.
— Большинство из них имели проблемы с алкоголем или были проститутками, — перебил я.
— Угу, мотив очищения общества.
— Но вот недавно найдено тело взрослого мужчины… Следствие предполагает, что это дело рук того же убийцы. Потерпевший — преступник, но убит так же, как и остальные. Почерк совпадает. Но у меня лично есть некоторые основания полагать, что убийство мужчины не связано с серией, но… он был задушен тоже удавкой, причём явно — струной музыкального инструмента, как и прочие жертвы. И что странно — на месте убийства последнего найдены записи кровью на латыни, просто названия органов, написанные с ошибкой. На других жертвах ничего такого не было.
— Э-э… Тут сложнее, — сказал профессор.
— И, на случай, если спросите — органы он не вырезал, не забрал.
— О как. Ну, значит, это точно не Джек Потрошитель.
Приходилось вслушиваться, потому что связь иногда прерывалась, хрипела, а объявления из вокзальных динамиков, что приходит или уходит очередной поезд, перебивали. Что плохо, кабинок тут не было, телефоны стояли близко, и я слышал все разговоры соседей, все эти вопросы в духе «когда родит Машка» или поздравления с днём рождения, все это сильно сбивало с толку.
— Я так думаю… Давайте пока последнего не считать, — наконец, сказал собеседник, — раз нет твёрдых оснований, что это часть серии. Вообще, у всех жертв должно быть что-то общее…
— Что именно?
— Убийца либо осознанно выбирает жертв с определёнными общими характеристиками, следуя внутреннему мотиву, либо ориентируется на фактор уязвимости, — профессор вещал, будто на учёном совете, — предпочитая тех, кто не способен оказать сопротивление. Анализ его биографии имеет ключевое значение, так как девиантное поведение в большинстве случаев формируется под воздействием ранних психотравм. Детские переживания, неблагоприятная среда, насилие или пренебрежение к формирующейся личности со стороны значимых ему взрослых могут стать основой для формирования деструктивных поведенческих моделей, проявляющихся во взрослом возрасте.
Я помолчал, переварил информацию.
— Может быть. У подозреваемого в детстве погиб брат, скорее всего, у него на глазах, — вспомнил я.
— Вот и возможный ключ! — вошел в раж профессор. — Любое психотравмирующее событие оказывает влияние на личность, но в случае эмоционально нестабильного индивида — вот такие факторы могут стать триггерами для формирования девиантного поведения. Не исключено, что у вашего подопечного ещё с детства присутствовали физические особенности, такие как видимые постоперационные шрамы, врождённые дефекты опорно-двигательного аппарата или другие внешние отличия, способные спровоцировать чувство отчуждённости и социальную фрустрацию. Однако ещё более значимым аспектом может быть нарушение в сфере сексуального поведения, что в совокупности с психическими и личностными отклонениями формирует сложный клинический профиль. Что вы можете сказать о сексуальном поведении подозреваемого?
— У подозреваемого с этим большие проблемы. Он, так сказать, озабоченный, у него дома склады с порнухой… вот только ни одна из жертв не была изнасилована вообще. Непонятки с этим…
— О как, — раздалось чирканье спички, затяг сигаретой, и Салтыков что-то сказал, но из-за громогласного объявления о том, что на первый путь прибывает пригородный поезд, я не услышал, что именно. — Вот тут надо подумать, — расслышал я. — А скажите, он прикасается к жертвам в перчатках или без?
— Не могу сказать точно. Это важно?
— Надо понять, брезгует он вообще прикасаться к людям или нет. Может быть, это важно для понимания его извращённой логики. Но вообще я желаю вам его найти поскорее, ведь маньяка лучше изучать, когда он под стражей. Эх, жаль только, что им пускают пулю в голову вместо того, чтобы отдать на изучение, сколько бы это спасло жизней. Я бы столько трудов написал…
— Вот только есть риск, профессор, что в таких ситуациях, как у нас, это может ещё немало жизней погубить.
— И это тоже правда, — он вздохнул. — Се ля ви, как говорится. Как эту жизнь ни повернуть — везде одна задница, простите за мой французский. Если у вас будут какие-то улики, которыми вы сочтёте нужным поделиться, пришлите мне их на электронную почту, я обязательно посмотрю и дам консультацию.
— На электронку? — хмыкнул я. — У нас в городе нигде нет интернета.
— Тогда по факсу. И… — профессор снова вздохнул. — Ну, знаете, я не очень люблю работать с милицией, потому что не одобряю ваши эти, во многом, грубые подходы, но вот лично вы мне кажетесь человеком умным и приверженным делу… так что звоните с этим вопросом в любое время, постараюсь помочь.
— Благодарю, профессор. С праздником!
— Эх, какой теперь праздник, молодой человек? Всего доброго, — он вздохнул в последний раз и отключился.
Я повесил трубку. Люди в зале куда-то двигались, повсюду слонялись пьяные, шныряли цыгане, какие-то мутные типы. Жизнь текла в своём темпе, а вокзалы 90-х — это вообще отдельный мир, живущий по своим правилам.
Ладно, думаю, с этим профессором дело иметь можно, буду звонить. Дядька дело говорит.
Задачи пока понятные — найти самого Кащеева, а после продолжать расследование. Схожу в морг, проверим все последние трупы, есть там у них следы удавки или нет. Ручка такого точно не пропустит, но он, паразит такой, пьёт, а вот Ваньке опыта не хватает в таких делах…
Пройдя ещё пару шагов, я остановился. На колонне у билетной кассы висела карта города с маршрутами автобусов. Она устаревшая, ведь автобусное депо закрыто и не работало, да и многие предприятия, обозначенные здесь, тоже разорились.
Но интересные моменты были. Мы же в моей первой жизни, когда искали Кащеева, определили несколько потенциальных мест его обитания, ещё не зная, кто он такой. Когда его взяли, некоторые эти места отмели, но выяснили, что некоторые он всё-таки посещал часто, мы потом находили там улики его пребывания, потому что этот озабоченный следы своей жизнедеятельности оставлял часто и охотно, повсюду, где ночевал.
Рыли мы там, пытаясь найти новые трупы, но ничего не нашли. Но несколько мест я запомнил. Дача его родителей вряд ли подойдёт, туда отправят людей в первую очередь, и он
