рискованно? – недоверчиво прищурилась Элиза. Впрочем, она быстро отругала себя за этот вопрос: инквизитор привел лесную ведьму в конюшню епископского двора и просит подождать его здесь, потому что «здесь безопасно». Разумеется, это было рискованно!
– Если только совсем чуть-чуть, – успокаивающе ответил Вивьен и скрылся за дверью.
Элиза осталась одна в темной конюшне. Стоявшие в стойлах животные реагировали на нее так, будто знали ее всю жизнь – при ее появлении они не проявили ни малейшего беспокойства. Одна из лошадей фыркнула и потянулась головой к ее плечу. Элиза не смогла сдержать улыбку и погладила лошадь, ответив на ее ласковый порыв.
«Интересно, а все конюшни одинаковы? Это место так похоже на…» – Она резко вздрогнула и оборвала свою мысль. В памяти упрямо воскресали образы прошлого, которые Элиза постаралась нещадно изгнать. Она не хотела переживать отголоски прежней жизни, в которой осталось столько боли…
Она не знала, сколько простояла в тишине, стараясь не дать себе погрузиться в воспоминания, но, похоже, не очень долго. Послышался шелест, и в следующий миг слегка запыхавшийся Вивьен появился в конюшне.
– Я же обещал, что я быстро, – полушепотом произнес он.
Лишь теперь Элиза увидела, что в руке он держит какой-то темный сверток, и прищурилась.
– Что это? – спросила она. – Это… платье?
– Не совсем, – заговорщицки подмигнул ей Вивьен, разворачивая сверток и поднимая то, что раскрылось, над полом.
Элиза непонимающе приподняла бровь.
– Это… монашеская… мантия? – спросила она, не зная, как правильно назвать это одеяние.
– Францисканская сутана, – кивнул Вивьен. – Я думаю, судья Лоран не заметит, если я ненадолго одолжу это у него.
Элиза округлила глаза.
– Зачем ты… украл сутану у епископа?
– Для тебя, – хмыкнул он.
Элиза фыркнула.
– То есть, ты все-таки решил обратить меня в веру?
– Всего лишь на время пути отсюда до моего дома.
Услышав это, Элиза искренне изумилась и уставилась на него, не поверив своим ушам.
– До… твоего дома? Погоди, ты хочешь, чтобы я…
– Я хочу, чтобы ты обрядилась в монашескую сутану, надвинула на лицо капюшон и прошла со мной до постоялого двора, где я живу. Так твой облик, скорее всего, не вызовет вопросов о том, кто ты и почему идешь туда со мной. – Он вздохнул, отведя взгляд, и посерьезнел. – Элиза, если бы ты знала, как бы мне хотелось привести тебя туда безо всякого прикрытия, как это мог бы сделать обычный человек!..
Он замолчал, не зная, что еще может сказать. Она приблизилась к нему и нежно прикоснулась к его щеке.
– Но так нельзя, – понимающе кивнула она. – Я знаю.
Вивьен посмотрел ей в глаза, приготовившись к отказу.
– Так… как? Если ты не захочешь, я пойму…
Вместо ответа она молча взяла сутану у него из рук и, немного путаясь в материи, надела ее поверх платья.
***
Вивьен привык к тому, что хозяева постоялого двора стараются тактично не замечать его приходов и уходов. И, разумеется, они не акцентировали внимания на том, в чьем обществе он в эти моменты находится. Войдя в трапезный зал, из которого можно было попасть на лестницу, ведущую в жилые комнаты, Вивьен настороженно огляделся. Элиза, на которой сутана францисканца-инквизитора сидела нелепо и странно, держалась подле него с опущенной головой. Жена хозяина постоялого двора демонстративно отвела взгляд и не задала ни единого вопроса, сделав вид, что очень занята.
«Благослови тебя Боже, добрая женщина», – подумал Вивьен, спешно минуя трапезный зал.
– Тсс, ни звука, – шепотом сказал он, когда Элиза, поднимаясь по лестнице, повернулась к нему, словно собираясь что-то сказать. Светлые волосы, не помещавшиеся в капюшон, немного выбивались на лицо, а маленькая фигурка, утопшая в сутане рослого францисканца, сотрясалась от беззвучного смеха.
Тем не менее, Элиза, стараясь не быть никем замеченной, быстро проскользнула вверх по лестнице. Вивьен обогнал ее, взял за руку и почти бегом повлек к нужной двери. Лишь после того, как он впустил гостью в комнату и запер дверь изнутри, он сумел расслабиться и не стал скрывать вздоха облегчения.
Элиза подняла капюшон и радостно взглянула на Вивьена.
– Похоже, нас никто не видел, – проворковала она. – Что ни говори, а это было волнительно.
Вивьен криво улыбнулся.
– Что ж, надеюсь, оно того стоило. Добро пожаловать. – Он неловко кивнул Элизе, указывая на пространство, раскинувшееся у нее за спиной. Она обернулась и замерла.
В отличие от ее собственного жилища комната Вивьена была обставлена куда скромнее. Когда-то давно Элиза слышала, что служители Церкви купаются в богатстве, но, похоже, следователей инквизиции это утверждение не касалось. На стене рядом с небольшим деревянным шкафом висело грубоватое старое распятие, у окна стоял письменный стол, на котором скромно соседствовали письменные принадлежности и несколько книг. Стул был выдвинут и повернут чуть боком: похоже, чтобы было удобнее писать что-то при дневном свете. У противоположной стены стояла неширокая, аккуратно заправленная кровать. Элиза отчего-то искренне удивилась тому, в какой обстановке живет Вивьен.
– Знаю, это, конечно, не царские покои, – немного смущенно проговорил он, – но… мне почему-то хотелось показать тебе это место.
Элиза тепло улыбнулась, повернувшись к нему.
– В этом что-то есть, – туманно произнесла она.
– В чем? – нахмурился Вивьен.
– В том, как ты живешь. Я слышала, что служители Церкви купаются в роскоши.
– Не все. – Он, улыбнувшись, качнул головой. – Не стану лгать и говорить, что служители Церкви все проживают в условиях блаженной бедности, но и не каждый из нас увешен золотом и живет во дворцах.
Элиза непонимающе качнула головой.
– Почему ты называешь бедность блаженной?
– Потому что Спаситель провозглашал отречение от богатства. Он говорил: легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богачу войти в царствие небесное[18]. – Вивьен заметил, что Элиза непонимающе хмурится, кивнул и пояснил: – Смысл этих слов заключается в том, что человек, наживший немалые богатства, скорее всего, совершил перед этим немало грехов или даже преступлений. Этим самым он оскорбляет Бога, поэтому ему нельзя рассчитывать на воздаяние за праведное поведение после смерти.
Элиза приподняла бровь.
– То есть, в вашей вере считается, что за каждым нажитым состоянием обязательно кроется преступление или какой-то нехороший поступок?
Вивьен хмыкнул.
– А ты много знаешь способов нажить целое состояние честным путем?
– Я – зарабатываю свои деньги честно, – вздернув подбородок, заявила Элиза.
– Я знаю. И я тоже. Но мы с тобой и не купаемся в золоте.
– То есть, если следовать вашему учению, я – могла бы войти в царствие небесное?
Вивьен улыбнулся.
– Это не единственный фактор, который требуется для обретения вечной жизни в раю, – покачал головой он. Элиза помрачнела, и
