– Ты хочешь овладеть мною на диване? – я откинулась назад на подушки.
– Нет, – под моими взглядами член Сэма становился всё больше и больше.
– Нет? – несколько озадаченная, я взмахнула ногами и попыталась встать.
Сэм остановил меня прежде, чем я смогла это сделать.
– Нет. Я не собираюсь трахать тебя на диване. Хочу сделать это языком. Откидывайся назад.
Я безмолвно выполнила его требование. Сэм целовал меня, а его рука с лёгкими поглаживаниями невольно блуждала между ног. Потом поцелуи сместились ниже на живот, затем на бёдра. Потом губы Сэма спустились ещё ниже. Большими пальцами он раздвинул мою плоть, и язык коснулся клитора. Внезапное электризующее раздражение заставило меня издать ещё один нечленораздельный звук. Инстинктивно я двинулась назад, потом мне удалось заставить себя остановиться, и мои пальцы опустились в густые чёрные волосы Сэма. Я хотела опустить взгляд, хотела увидеть его там, у себя между ног, но желание заставило закрыть глаза, а рот открыться в беззвучном вздохе.
Сэм с прерывистым вздохом на мгновение замер и пробормотал что-то сладкое и волнующее – что-то вроде: «О, чёрт, как ты хороша на вкус». Что-то такое, что в другом контексте могло бы показаться неправдоподобным, но я не сомневалась, он имел в виду именно то, что сказал.
Сэм раздвигал мои ноги дальше, пользуясь языком для мягких ровных ударов. Давление, тепло и влажность его рта оказались идеальными. Он не целился в чувствительный кончик клитора и не буравил языком мою плоть – он равномерно надавливал чуть выше клитора, делая движение туда-сюда, что возбуждало ещё сильнее. Внутри разгорался огонь вожделения, всё сильнее и сильнее вспыхивало пламя. И меня накрыл первый оргазм.
Язык Сэма ослабил давление, но лишь чуть-чуть. Я издавала хрипы и подёргивалась от его ласкового дыхания. В этот момент пальцем Сэм вошёл во влагалище и нашёл крохотное чувствительное местечко за лобком. Раньше я сама пыталась использовать это место, но особого возбуждения не чувствовала. Чаще всего я предотвращала оргазм, но, что хуже, испытывала при этом желание помочиться. Сэм же это место не тёр, а осторожно, но ритмично надавливал трепещущим кончиком языка.
О, чёрт, он сделал именно то, что нужно. Я думала о прекрасных ощущениях. Но то, что сейчас делал Сэм просто невероятно. Он лизал, покусывал и надавливал. И меня накрыла вторая волна оргазма, хотя с момента первого прошло всего лишь несколько минут. Резко втянув воздух, я открыла глаза – Сэм не смотрел на меня: он всё ещё целовал между ног, помогая себе пальцем. Я заморгала, и перед глазами заплясали красные вспышки, тухнувшие с угасанием моего оргазма.
– Боже, – выдохнула я, – Сэм ...
– Т-с-с.
Его язык больше не касался клитора, зубы не покусывали: Сэм просто приложил рот, но не целовал. Его губы и дыхание гладили кожу, а палец всё ещё находился внутри, но только неподвижно.
– Мне нравиться чувствовать, как ты двигаешься, когда наступает оргазм, – произнёс Сэм и губами нарисовал слова на моей коже. – Я до сих пор чувствую это. Ты всё ещё дергаешься.
Я на самом деле вздрагивала, но это был уже не быстрый огонь сокращений моего тела во время кульминации, а случайное медленное пульсирование. Промежутки между подёргиваниями удлинились. Я снова спокойно задышала, а Сэм не шевелился. Меня посетила мысль, что можно уже распрямиться, но слишком большое удовлетворение помешало мне сделать это. Спустя секунду Сэм ещё раз провел языком по моей коже, но не так, как раньше, а более мягко, но решительно. Его палец вращательными движениями вновь задвигался во мне.
– Сэм, я не могу, – протест получился слабым, мне не хватало энергии, чтобы высвободиться.
Сэм ничего не ответил и просто продолжил делать то, что делал. Я достаточно хорошо знала своё тело и границы его возможностей. Да, я уже три раза подряд дошла до кульминации. Однажды такое случилось четыре раза, но в тот момент я следила за марафоном Джастина Росса, к которому меня влекло. Тем не менее, я тогда устала, и последний кульминационный момент больше походил на воспоминание, чем на настоящий оргазм.
– Сэм ...
– Т-с-с.
Я уже не протестовала, а балдела от движений, хотя ему не удавалось довести меня до экстаза. Но даже если это и так, он выглядел счастливым. На кого мне тогда жаловаться? Я была бы счастлива, дать ему то, что он давал мне, или переспать с ним, а не пытаться прийти в себя. Но я уже научилась не сопротивляться упрямству Сэма.
Я предполагала, что он быстро устанет или перевозбудится, и прелюдия подойдёт концу. Но Сэм не сдавался и продолжал ласкать меня языком. Он использовал рот и руки, и иногда вставлял слова. Сэм относился к той категории людей, которые разговаривают во время секса. Его слова могли показаться смешными, но пока я ощущала между ног нежное прикосновение губ и языка, они звучали просто великолепно.
– Мне нравится, какая ты на вкус. Мне нравятся звуки, которые ты издаешь. Мне нравится, как ты двигаешься. Мне нравится, как ты просто так, без всякой причины, произносишь мое имя.
– Сэм.
– Я люблю тебя.
И я, полностью сосредоточенная на себе и предстоящем экстазе, который он мне дарил, могла ничего не отвечать. Мне оставалось только раствориться в своих ощущениях.
Позже мы отправились в спальню и занимались любовью. Совсем недолго. На мой взгляд, даже слишком мало. Но мне не хотелось его мучить после того, что он подарил мне. Сэм кончил и закрыл глаза, а я смотрела на его лицо и удивлялась, как это могло произойти. Потом, когда мы лежали в темноте, он повернулся ко мне спиной и произнёс так тихо, что я почти не могла его слышать.
– Я делаю это, потому что там легче притворяться.
– Что ты имеешь в виду, дорогой? – мой голос звучал так же сонно, как и его, но услышав такие слова, я широко распахнула глаза, и сердце мое бешено забилось.
– Оставаться в мамином доме. Ночью в тёмной комнате легко представляется, что я ребёнок, и мой отец ещё жив.
Я не знала, что ответить, поэтому просто прижалась грудью к мужской спине и обвила рукой талию, хотя и не до конца понимала, этого ли утешения он хотел. Под моими губами его плечо поднималось и опускалось, и слышались тихие вздохи. Всю свою жизнь я помогала людям скорбеть, но вряд ли мне доводилось встречаться со всеми видами горя. Грусть всегда разная, как и песня.
– Он никогда не был ни на одном из моих выступлений, – произнёс Сэм. – Он говорил, что если я отправлюсь в Нью-Йорк и попытаюсь заняться музыкой там, то потерплю неудачу. По этой причине мы поссорились, и я долго не возвращался домой к родителям, а когда всё-таки навестил их, он ни разу не спросил меня о моих успехах. Ни одного, чёрт возьми, раза, Грейс. Я посылал ему рецензии, которые получал в разных газетах. Но он ни разу ничего не ответил.
Мышцы его руки задеревенели от напряжения. Сэм подтянул ноги так, что моя рука оказалась зажатой между его коленями и животом. Он свернулся калачиком – большой человек, сделавшийся маленьким.
– А потом этот старый дурак умер, – буркнул Сэм ломающимся голосом, – а я оставался тем злым сыном, который никогда не навещал его. Но не потому, что я до сих пор зол на него, Грейс.
Иногда люди не нуждаются в нашем ответе: им просто нужно наше внимание, чтобы наконец-то высказаться.
– Тогда в чём же дело?
– Я не хотел, чтобы он считал меня неудачником. И не хотел, чтобы он так думал на момент своей смерти. Но знаешь что? Так или иначе, он так считал. Теперь он, чёрт возьми, умер, а я, чёрт возьми, снова появился. Теперь мама считает, что я последний осёл. Так же, как и мой брат. Так же, как и я. Вот дерьмо!
Тело Сэма содрогнулось, но голос приглушался подушкой. Его плечи ритмично вздрагивали, а моё горло сжималось от сострадания.
– Сэм.
Он избавил меня от необходимости подбирать нужные слова, повернувшись и спрятав лицо у меня на груди. Когда он вцепился в меня, горячие слёзы закапали на мою кожу. Я гладила его по волосам, а он, напрягшись всем телом, пытался подавить рыдания. Когда парень, наконец, расслабился, и его длинные конечности ослабли, а дыхание стало медленным и ровным, я поцеловала его в лоб.
