Кулаки сжались и готовы были работать.
Перед глазами встала пелена безумной, неконтролируемой ярости…
Катя
Залипала в телевизор под чипсы, когда в гостиную вышел взволнованный Пётр Сергеевич. Я даже жевать перестала — что могло случиться? Никогда не видела его таким. Ведь выборы он выиграл и теперь мэр города, какие у него могут быть причины для переживаний? Если только это не Рома… Сердце сразу же кольнуло от страха, но ведь мы не так давно говорили с ним по телефону.
— Наташа… — протянул он руку к жене, и та подошла к нему, взявшись за неё.
Пётр Сергеевич совсем белый стал. Неужели случилось в самом деле что-то страшное?
— Что случилось, Петь? — спросила его жена.
— Рома… Он в тюрьме.
— Что? — вскочила на ноги я. — Что?!
— Он избил до бессознания отчима…
Глава 19
Катя
Я так и села на диван обратно. Смотрела во все глаза на отца Романа, но до меня никак не доходил смысл сказанного.
— Как избил? — повторила я почти шепотом.
— Довольно сильно, по словам его матери… — отозвался он. — В клинике сейчас Джон. Сотрясение мозга, есть переломы…
Ужас так и стянул грудь незримыми путами. В горле встал ком. Такие травмы — это серьёзно…
— Боже! — воскликнула я. — Но ведь он в США!
— В том и дело, — вздохнул Пётр Сергеевич, когда выпил успокоительные капли, которые ему принесла Наташа, которая, впрочем, хоть и держалась молодцом, но была такой же белой, как и мы с отцом Ромки.
— Что же ты натворил, Ромочка? — шептала я своим рукам, прижимая их к груди. — И что теперь дальше будет?
— Суд, наверное, — горько ответил отец Романа. — На территории США. По их законам…
— Но вы же мэр! — посмотрела я на него. — Вы ведь сможете его вызволить?
— Я там бессилен, девочка, — снова вздохнул Питерский-старший. — Я найду адвоката обязательно, но решать его судьбу будут по их законам. Я даже не знаю, можно ли забрать заявление в конкретно этом штате…
— И он может получить реальный срок? — еле выговаривала я слова от ужаса происходящего.
Как страшный сон! Я так ждала его домой, он сказал, что скучает и решил вернуться быстрее. Что же случилось?
— Может… Смотря какое решение примет суд.
— А что случилось? — спросила я, пытаясь сложить всю эту историю в понятную мне картинку. — Почему он избил Джона? Мне казалось, что у них были нормальные отношения…
— Мне тоже так казалось. Но… Рома кое-что узнал о нас с мамой… Наверное, стоило ему рассказать ещё тогда.
Пётр Сергеевич явно не хотел делиться этим — слишком личное. Я поняла и не стала лезть ему в душу. Очевидно, что это касается лишь их семьи и что-то действительно серьезное, раз Рому так спровоцировало на драку, но если он захочет, то расскажет мне сам. Сейчас это не главное. Главное — дать ему понять, что мы его не бросим.
— Надо лететь и узнавать все обстоятельства. Ну, и увидеть Ромку мне тоже надо. Наташ, ты полетишь со мной?
— Да, — кивнула она. — Конечно, дорогой. Куда ты, туда и я. Но как же твои дела?
— Ничего, подождут! Сын важнее.
— Конечно, ты прав.
— Оставлю на заместителя.
— Я тоже поеду, — тихо влезла в их диалог я.
Глаза, серые как у Романа, уставились на меня.
— Тоже полетишь в США? — спросил отец моего горе-парня. — А как же учёба? Скоро каникулы заканчиваются.
— Так же как и ваши дела, Пётр Сергеевич, — ответила я, ощущая, как сильно дрожат мои руки от таких новостей. Мне и страшно, и больно за него, я не понимаю, почему такая агрессия вдруг вылилась на отчима, с которым у Ромы, кажется, были вполне нейтральные отношения. Переживания за маму Романа — он говорил мне, что она носит малыша. И безумная тревога о его будущем. Он будет судим? Он сядет в тюрьму, там? Один? — Учёба подождёт, и я ещё успею вернуться к началу занятий. Мне тоже… необходимо его увидеть.
— И ты не считаешь, что такой парень теперь не для тебя? Возможно, у Ромы будет судимость. Это пятно на всю жизнь. И мне тоже пятно… Скоро уже начнут полоскать моё имя газеты… Но он мой сын, я его люблю любым.
Мужчина внимательно вгляделся в меня.
Да, он прав, жизнь Ромы уже не будет такой безоблачной, какой могла быть до его поступка. Ему придётся не только отвечать за содеянное, но ещё потом и проходить курс лечения у психолога. В некоторых отраслях ему могут позже отказывать в работе, например — в госструктуре. Но всё это для меня не столь важно, если, конечно, Рома будет знать предел в своей агрессии.
— Все оступаются, — ответила я. — И совершают ошибки. Рома не прав, и я ему обязательно об этом скажу. Репутацию себе он подмочил навсегда — это так. Но, если человек оступился, это не значит, что в моих глазах он стал монстром. Наверняка у него была причина так поступить, хоть и нет оправданий тому вреду, который причинил Рома Джону. Но я верю, что он извлечет урок из этой ситуации. Ему сейчас нужна наша поддержка. А морали почитаем позже.
Взгляд Петра Сергеевича потеплел.
— Очень рад, что ты так мудро рассуждаешь в свои семнадцать, девочка, — сказал он мне. — Понимаю, за что мой сын выбрал тебя. Поддержка ему нужна будет очень, ты права. Особенно твоя, Кать. У него теперь будет сложный период… У нас всех.
— Я понимаю, — кивнула я. — Но бросать в беде того, с кем держался за руки, за один проступок — последнее дело.
— Спасибо тебе, Кать, — с благодарностью посмотрел на меня Пётр Сергеевич. — Я, вообще-то, боялся, что ты заднюю дашь. И я бы тебя понял.
Я отрицательно покачала головой.
— Я лечу с вами.
— Хорошо, — ответил он. — Немного успокоюсь и закажу билеты на нас всех. У тебя не все
