– Откуда у вас такая уверенность в том, что этот человек – сын вашего мужа? Он, пока гостил здесь, хоть раз разговаривал с вами, говорил о том, кем является, намекал ли на шантаж?
– Нет, ни разу. Более того, он вел себя так, как будто даже не знал, кто я такая.
Поставив лампу на стол, Софи попыталась рассуждать разумно:
– Может быть, он сам не имеет представления о своих родственных связях? Возможно, Женевьева никогда не рассказывала ему правду?
– Нет, он должен был знать.
– Тогда зачем бы он стал целовать Лили, зная, что она его сестра?
– Так он целовал ее? Боже милосердный! – Марион без сил опустилась на кровать, и Софи присела рядом.
– Могу я чем-нибудь помочь? Может быть, дать вам воды или позвонить, чтобы принесли чаю?
– Нет-нет, не надо никого звать. Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел меня в таком состоянии. Он целовал ее! Вы в этом уверены? – не переставала допытываться Марион.
– Лили сама мне сказала. Она не отдает себе отчета в том, что делает, и мы можем только надеяться, что он тоже этого не понимает. Но страшно подумать, что произойдет, если...
Марион помахала рукой, как будто умоляя Софи замолчать.
– Тогда это погубит всех нас! Но что мы можем сделать?
– То, что вы должны были сделать много лет назад. Расскажите все сыну – он найдет способ, как с этим справиться.
Лицо Марион сморщилось, и она, не выдержав, начала всхлипывать.
– Я не могу сказать ему...
– Но почему?
– Потому что я слишком долго скрывала это от него. Джеймс ничего не знает ни о тайном браке отца, ни о том, что он, возможно, не настоящий наследник герцогства; он станет презирать меня за то, что я ему не рассказала этого раньше.
Софи не хотелось упоминать о том, что отношения между сыном и матерью и без того не были безоблачными.
– Он будет презирать вас еще больше, если вы сохраните все в секрете, особенно теперь, когда Лили находится в опасности. Вы обязательно должны рассказать ему все. Хотя бы для блага родной дочери.
Марион отвернулась и долго смотрела в темное окно.
– Надо найти какой-то другой способ, – наконец сказала она.
Взяв свекровь за плечи, Софи заставила ее посмотреть себе в глаза.
– Другого способа нет, и к тому же у нас совершенно нет времени. Планов было много, и вы видите, куда они вас привели. Ситуация вышла из-под контроля, что особенно опасно для Лили, и вы не можете больше справляться с этим одна. Джеймс – герцог, и он сильный мужчина. Он найдет способ, как справиться с этим.
– Вы действительно так думаете? – уже менее уверенным тоном спросила Марион.
– Я в этом уверена.
Марион покусала губу, словно опасаясь принять неверное решение.
– Хорошо, я скажу ему. Ради Лили. Но вы должны быть со мной во время этого разговора, потому что я не могу предвидеть его реакцию. Для Джеймса это будет невероятным шоком.
Кивнув, Софи помогла Марион подняться с кровати.
– Я знаю, что сейчас уже очень поздно, но нам нельзя медлить. Возможно, Джеймс захочет предпринять что-то как можно раньше.
Через несколько минут они уже стояли перед спальней Джеймса. В третий раз за эту ночь в замке раздался взволнованный стук.
– Джеймс, это я, Софи! Твоя мать тоже здесь. Нам нужно срочно поговорить с тобой.
Ответа не последовало, и Софи снова постучала:
– Джеймс, пожалуйста, открой!
Не дождавшись реакции мужа, Софи сама открыла дверь и, держа в руках лампу, перешагнула порог и огляделась.
Комната была пуста, кровать застелена, и ясно было, что в ней в эту ночь никто не спал.
Уже далеко за полночь Джеймс и Мартин вошли в свой лондонский дом. Слуги, предупрежденные телеграммой о том, что герцог c младшим братом приезжают в город, позаботились о багаже и всеми силами старались обеспечить хозяевам надлежащий прием.
Отдав пальто лакею, Джеймс жестом пригласил Мартина последовать за ним в кабинет, где сразу наполнил два стакана бренди.
– И для меня тоже? – удивленно спросил Мартин, принимая из рук брата стакан. – Что происходит, Джеймс? Ты совершенно неожиданно пригласил меня поехать с тобой в Лондон, даже не объяснив зачем, и ничего не говорил в поезде, а теперь предлагаешь мне пить с тобой бренди. Надеюсь, это не последний глоток перед тем, как отправить меня на виселицу?
Уставший, взволнованный, зная, что ему не удастся уснуть этой ночью, Джеймс все-таки улыбнулся младшему брату и чокнулся с ним.
– Нет, сегодня виселицы не предвидится. Хотя, признаюсь честно, мне приходила в голову такая мысль, когда я получил последнее письмо от тети Каролины.
Мартин кивнул, и в его взгляде, казалось, промелькнул намек на извинения.
– Дело в том, – пояснил Джеймс, – что ты мне нужен здесь как человек, которому я могу доверять.
– Ты действительно так думаешь обо мне? – Мартин наклонил голову. – Мне трудно в это поверить.
Усевшись перед горящим камином, Джеймс жестом пригласил брата сесть напротив него.
– Сейчас мне нужен кто-то, кто умеет лгать и хранить секреты, а я не сомневаюсь, что и тому и другому ты научился, пребывая в Итоне.
Этого Мартин явно не ожидал.
– Интересно, почему ты так думаешь?
– Потому что я сам научился всему этому, будучи в твоем возрасте. У нас с тобой очень похожее прошлое.
Покачивая стакан и глядя на движение янтарной жидкости по кругу, Мартин задумчиво произнес:
– А я-то думал, что ты стыдишься меня.
Джеймс протянул руку и коснулся плеча Мартина, понимая, что ему никогда не пришло бы в голову сделать нечто подобное до того, как он встретил Софи. Интересно, что ответила бы Мартину его жена?
– Я никогда не стыдился тебя, брат, и хотя был раздражен, но только потому, что не имел контакта с тобой. Это моя вина: я никогда не пытался стать тебе настоящим братом и всегда старался сохранять дистанцию в отношениях с тобой, с Лили, с матерью. Теперь пришло время все это изменить. Возникшие проблемы мы отныне будем решать вместе, а не стараться спрятаться от них.
– А ты и правда сильно изменился брат, – проговорил Мартин и поставил стакан на стол. – Это из-за Софи, да? Вместе с ней в семью пришло что-то новое. Даже дом теперь не такой, как раньше... я почувствовал это сразу, как только вернулся. Думаю, она и правда, особенная. Тебе очень повезло.
Джеймс в ответ только кивнул, он просто не знал, что сказать. Раньше ему и в голову не приходило серьезно разговаривать с братом, и вот теперь они говорят о Софи – женщине, которую он любил.
Одно было плохо – он опять уехал из дома, не попрощавшись с ней. Если бы только он мог избавиться от страха, полюбить ее и быть любимым в ответ! Страха, который преследовал его всю жизнь и исходил от его предков.
