Коэн потушил спичку.
– Кто другой?
– Не знаю. – Рыжего трясло. – Процедура та же.
– То есть, это – ты. Честер, ты и есть то самое Управление. Да?
– Ну я – я хочу сказать, что был, – я имею в виду, что никогда нельзя было с уверенностью сказать, кто это...
– Что, кто это?
– Откуда все идет. Видите ли... Я всегда думал... Понимаете, это не было очевидным. Госдепартамент, они тоже...
– Госдепартамент?
– Да. Понимаете, это на самом деле одно и то же – там, наверху – и Департамент, и Управление. У Департамента своя разведгруппа, половина которой – люди из Управления, Управление помогает им, они – Управлению. Всем же известно, что некоторые из членов Госдепартамента на самом деле люди из Управления... Там, в Департаменте, всегда были люди из Управления.
– Что тебе известно о бомбе?
– Какой бомбе?
– Доставай таблетки. Пол.
– Та штука, которая отправилась не туда, куда надо? Вы это имеете в виду? Это была станция наблюдения за китайцами. С ней все наоборот.
– Что значит «наоборот»? – Коэн зажег другую спичку.
Рыжий подался вперед.
– Она пошла не как обычно – снизу вверх, а ее нам навязали сверху.
Тряхнув рукой, Коэн потушил спичку.
– Откуда она взялась?
– Из Александрии, куда отправлялось все остальное. Я говорю правду, ей-богу. Правду!
– Из самого Египта! – усмехнулся Коэн. – Какое же ты трепло. Честер!
– Да нет – из Виргинии. Знаете, это рядом с округов Колумбия. От владельца Кохлера. – Рыжий откинулся назад, словно ему полегчало.
– Его имя?
– Если я скажу, мне – конец.
– Это может произойти позже, но если ты не скажешь нам, умрешь сейчас.
Рыжий оцепенело уставился на них.
– Честер, – сказал Пол, – я не хочу больше кормить тебя «кислотой». Ты же понимаешь, что мы можем узнать адреса и имена в картотеке у твоего секретаря. Я не хочу, чтобы ты страдал. Я никогда никого не убивал и ничего не имею против тебя. Ты можешь сэкономить наше время. Разве это не стоит твоей жизни?
Рыжий смотрел на них тусклыми глазами, выражавшими нерешительность. Его лоб сморщился, как грязная нижняя рубашка; от напряжения струйки пота стекали по его угреватому носу. Он улыбнулся, обнажая свои желтые зубы.
– А вы поможете мне потом?
– Что ты хочешь?
– Ничего особенного. Покровительство и содержание. В новом деле я мог бы пригодиться вашей фирме.
Коэн вопросительно взглянул на Пола, тот едва заметно кивнул.
– Я рад бы пообещать тебе. Честер, но не могу. Мы не уполномочены. Все, что я могу обещать тебе, это билет и кое-какой стартовый капитал.
– Сколько?
– Десять тысяч. И билет.
Рыжий, обхватив колени руками, качнулся назад.
– Я перечеркиваю всю свою жизнь, а вы предлагаете мне какие-то десять тысяч.
– Мы еще предлагаем тебе поставить на себе крест – так что, у тебя есть выбор.
– Полиция доберется до вас в считанные минуты. – Он повернулся к Полу. – Здесь тебе не африканская глухомань, а Лонг-Айленд.
Пол наклонился вперед.
– Это ты зря сказал. Честер.
– Мы просим тебя кое-чем пожертвовать. Честер, – сказал Коэн. – Мы понимаем, что десяти тысяч далеко не достаточно. Но мы не можем обещать тебе больше. Я с тобой откровенен. Мы можем продолжать кормить тебя таблетками или чем-нибудь еще. Я использую все средства. Так что, не будь дураком. – Он потряс «рюгером».
– Он известен, как Блейз. – Рыжий дрожал. – Но его настоящее имя – Маркус Орелиус Клэй.
– Как нам его найти?
Рыжий замолчал, его зубы стучали.
– Как только мы найдем его. Честер, тебе не надо будет его бояться. Он уже никогда до тебя не доберется. Мы уже много узнали про него от Морта, но не знали его имени.
– Я не знаю никакого Морта. Офис Клэя – в Александрии, но он почти никогда там не бывает. Вам нужно ехать к нему домой, в Аннаполис, Догвуд, 5.
– Как он выглядит? – спросил Коэн, зажигая очередную спичку и поднося ее рыжему.
– Я уже не видел его два года, понимаете? Он обычно звонит по телефону. Высокий, седоволосый, лет пятидесяти пяти, занимает большой пост в Вашингтоне – я видел его в газетах, в окружении сенаторов и прочих особ. Вот откуда я знаю его имя. – Он затянулся. – Он был в какой-то президентской комиссии. Он вхож в Белый Дом. У него есть друзья и в Вегасе. Большие люди. Я бы на вашем месте не стал с ним связываться, если у вас нет армии.
– У него тоже нет никакой армии.
– Есть. Армия США.
– Куда ты хочешь уехать. Честер? – ласково спросил Пол.
– Черт, не знаю – может, в Парагвай или Бразилию? Взглянув на часы, Коэн встал. Не сводя «рюгер» с Честера, он отошел, сделав знак Полу.
– Что теперь?
– Полагаю, что ты надумал отправиться в Александрию?
– Да. А что будем с ним делать?
– Не будем убивать его. По крайней мере, я – нет. Я прошел через весь Вьетнам – пожары, атаки и разрушения, – но я, никого не убил. Когда мы нападали на деревни, я стрелял поверх хижин, целясь в рисовые поля. Ни единой души, насколько мне известно. И сейчас не собираюсь.
– Ты убил Элиота.
– Я об это не жалею. Но я не буду участвовать в расправе над этим хлюпиком. – Он презрительно посмотрел на Честера, ползавшего по земле с вытаращенными глазами. – Мы уподобляемся тем, кого мы убиваем.
Коэн подошел к Честеру и, протянув руку, помог ему встать.
– Сколько у тебя денег?
Честер побледнел.
– Долларов сорок.
– Этого тебе хватит, чтобы добраться до дома. Мы оставим тебя здесь; заскочим к тебе в контору в пятницу утром с деньгами, паспортом и всем остальным. А ты пока держись, как ни в чем не бывало. Твоему мальчику нужен паспорт?
– Нет, он на это не пойдет.
– Как скажешь. Мы хотим, чтобы ты посидел здесь до темноты. Потом, в 8.30, когда другая машина с нашими ребятами уйдет, ты можешь ехать. А до этого времени, пожалуйста, никуда. Это в твоих же интересах.
– Я никуда не собираюсь, ребята. Можете быть уверены.
* * *
Они завернули револьвер в газету и положили его в новый пластмассовый чемоданчик. Затем, стерев в машине все отпечатки пальцев, оставили ее на долговременной стоянке и вылетели в Вашингтон. Возле Капитолия они без труда раздобыли номерные знаки и одну из последних моделей «импалы» с обтекателями, виниловой крышей и дыркой в панели в том месте, где должен был быть магнитофон.
Лучи заходящего солнца играли на молодой листве кленов и белых домах на дальнем от Аннаполиса берегу Северн Риверс. По реке скользили лодки, оставляя позади себя расходившиеся по воде следы, похожие на усики насекомых. Пол повернул на юго-восток к тускло поблескивавшему изгибу Чесапикского залива.
– Это моя последняя авантюра, Сэм. Дальше – ты один.
– Что ты собираешься делать?
– Поеду в деревню, поработаю на ферме, подкоплю денег и двину на побережье – начну все сначала.
– Я – тоже, скоро. Но сначала я хочу найти того, кто стоит за всем этим.
– За всем этим стоит Америка, ее образ жизни, политическая система, деньги...
– Хорошо, хорошо. Сейчас, скажем, мне просто хочется узнать, чем занимается этот Клэй.
«Импала» гремела своей выхлопной трубой, когда они ехали по узкому переулку, по обеим сторонам которого тянулся каменный забор. Около Догвуда, 5 стояла бетонная статуя негритенка с толстыми красными губами и выпученными белыми глазами, державшего на голове почтовый ящик. Ворота следующего дома находились ярдах в двухстах по переулку.
Стена была выше уровня глаз; за ней шел спуск к дому с шиферной крышей, стоявшему среди густых деревьев. Сквозь молодую листву тускло поблескивали широкие окна мансарды. За домом спуск уходил к реке. Обнесенный стеной переулок заканчивался воротами из стальных прутьев, по бокам которых, подняв лапы, стояли гранитные львы.
Развернувшись, они проехали к началу переулка, где от реки его отделяла только узкая полоска ив.
– Сейчас довольно темно, – сказал Пол, – так что мы можем рискнуть посмотреть с реки.
– Мне взять лодку? – усмехнулся Коэн.
– Давай поплывем, лентяй.
Коэн стащил с себя рубашку.
– Ты помнишь, когда ты плавал последний раз?
– Нет.
– На Кали Гандаки. В Чань-Шане. – Он снял джинсы, майку, носки, сунул очки в ботинки и, проскользнув через ивы, окунулся в темную воду.
По серой поверхности реки расползался холодный туман. Захлопав крыльями, с криком взлетела чайка. Он отплыл ярдов на сто и поплыл по реке вверх, плечо привычно ныло. Слева от него равномерно проплывали ярко освещенные дома на Догвуд-Лейн, пока он не остановился перед домом с остроконечной удлиненной серой крышей и знакомыми окнами мансарды. Из выложенного камнем берега торчал пирс. За ним в ярко освещенном эллинге на фоне двух байдарок, висевших одна над другой, мелькнула высокая тень. Пока Коэн тихо плыл, тень превратилась в высокого мужчину в светло-голубом спортивном костюме, который, подняв байдарку над головой, вынес ее из эллинга, осторожно спустил ее на воду возле пирса, уверенно забрался в нее и поплыл в сторону Коэна.
