все присутствующие, включая Бекки. Даже парнишка в инвалидном кресле издает какие-то звуки в нужном ритме. Бекки подталкивает его локтем.
– … «Львы», – бурчит Верн.
– Мы приготовили для вас восхитительную программу. Не можем обещать, что «Львы» победят, но гарантируем, что вы точно прекрасно проведете время. Отличная игра, великолепный вид, потрясающий обед и еще кое-какие сюрпризы. В конце игры один из наших игроков поделится с вами мыслями по поводу матча: если повезет, расскажет о том, как мы победили! А в перерыве пройдет наше постоянное мероприятие «Звезды прошлых дней» – к нам присоединится один из ветеранов «Миллуолла». Но кто это будет, я вам не скажу, даже не скажу, в какие годы он играл в команде, иначе это уже будет не сюрприз, правда? Скажу только, что болельщикам постарше будет что вспомнить. Вот такая подсказка. Ну что, вы готовы к обеду? Готова поспорить, что уже давно. А вот и он!
Входит небольшая группка официантов и официанток с металлическими подносами и сервировочными приборами. Ростбиф, йоркширский пудинг, жареный картофель, цветная капуста, горошек и подливка. Просто слегка приукрашенный школьный обед или какой-нибудь воскресный ланч в пабе. В дни своей славы Верн бы потыкал клубни вилкой и сразу определил, что их явно обжаривали не на гусином жиру и что они получились и вполовину не такими хрустящими, какими должны быть. Но после года в смузи-чистилище Верн отчаянно рад и тому, что есть.
– И что, ты позволишь мне все это есть? – спрашивает он.
– Конечно! – говорит Бекки. – Это награда. Моя награда тебе, за то что ты и вправду проделал большой путь в этом году. И, знаешь, как говорят, во всем нужна умеренность. В самой умеренности в том числе. Так что вперед, налетай.
Официанты начинают обходить всех по кругу. Бекки берет лишь одну маленькую картофелину и, нахмурив брови, наблюдает, как Верн заглядывается на третью. Все же стакан еще наполовину полон, в жизни еще остались удовольствия, хоть и в густой коричневатой лужице.
– Расскажи мне, каково было расти здесь? – воодушевленно спрашивает она, когда он берется за вилку с ножом.
Он настолько рад говяжьему жирку и крахмалистости золотистой картошки, что решает попытаться. Он понятия не имеет, что именно может ее заинтересовать, но, покопавшись в памяти, вспоминает старый фургон, на котором братья его матери разъезжали по Смитфилду и Ковент-Гардену, приторговывая из-под полы. Даже припаркованный под железнодорожными арками фургон пах, как кладовка с едой. Бекон на колесиках.
– А разве это все продавали не по карточкам? – спрашивает Бекки.
– В том-то и дело. Если ты знал, кого надо, мог выручить неплохие деньги. В смысле знал, у кого купить и кому продать. Дэн и Хьюберт куда только не мотались – и в Эссекс, и в Кент, даже до Скарборо доехали как-то раз. В тот раз их чуть не прижучили по пути домой. Какой-то коп выскочил прямо из тумана и остановил их, а у них весь фургон сыром и дичью забит. «Куда направляетесь, джентльмены?» – говорит, а Хьюберт отвечает: «Доставка в “Ритц”, сэр». И он их пропустил. Хьюберт-то знал, что в таком тумане коп точно не разглядит, что написано на фургоне.
– А что там было?
– «Тейлор и сын. Сантехнические работы».
Бекки почти готова расхохотаться, и он решает покопаться еще. Она кивает, улыбается и попивает воду – возможно, чтобы не съесть больше пары ложек обеда. К чизкейку она, разумеется, даже не притрагивается. И, что странно, Верн сам не может доесть основное блюдо и осиливает всего пару ложек десерта. Он чувствует… насыщение.
– Твой желудок уменьшился, – довольно говорит Бекки. – Так и должно быть, когда переходишь на здоровый образ жизни.
– М-м-м, – отвечает Верн.
По окончании обеда обладателей вип-билетов провожают к дверям и выводят на самую вершину трибуны, где их уже ждет ряд откидывающихся голубых сидений. «Миллуолл» играет дома против «Йовиля». Между ними какая-то старая вражда, но Верн даже не утруждается послушать предысторию, которая заключается в том, что в прошлом сезоне «Йовиль» неожиданно обыграл «Львов», лишив их заслуженного шанса на переход в другую лигу или что-то вроде того. А заметив, как после розыгрыша мяча внизу на зеленом прямоугольнике начинают двигаться голубые и черно-зеленые фигурки, он даже не пытается следить за игрой. Он переплетает пальцы на дискомфортно полном животе и не сопротивляется, когда его взгляд принимается скользить по противоположной трибуне с весьма жиденькой толпой болельщиков; по небу, по лицу дочери, усевшейся рядом с ним. Она тоже не смотрит игру. Вместо этого она с прежней складкой на лбу что-то яростно набирает на своем «блэкбери». Кто она? Кто эта худая, неугомонная женщина в велюровом костюме «Джуси кутюр»? Какое отношение она имеет к нему? Чего она хочет? Он прожил у нее дома целый год, жалкий, больной и понурый, сокрушающийся над тем, чего он хочет, но никогда не сможет вернуть назад. В нем вспыхивает легкое любопытство. Но там, внизу, нападающие «Миллуолла» и «Йовиля» один за другим упускают свои шансы, и сменяющие друг друга вопли восторга и разочарования, восторга и разочарования, снова восторга и снова разочарования убаюкивают его, входят в размеренный резонанс с полным подливки желудком Верна, и тот в конце концов роняет подбородок на грудь.
– Пап, просыпайся. Первый тайм закончился.
– Да? Какой счет? – говорит Верн, чувствуя, что должен спросить.
– Ноль – ноль.
– Понятно.
– Нам надо зайти обратно внутрь.
– Точно, точно.
– Что ж! – произносит бурундучиха, когда все заходят в зал. Остатки обеда исчезли, вместо них на столе появились бело-голубые фарфоровые чашки, чай и кофе. – Главное сражение сегодня еще впереди. А сейчас пришло время отправиться в путешествие во времени с нашей Звездой прошлых дней! Наш сегодняшний гость из далекого прошлого «Миллуолла», потому что мы стараемся охватить все десятилетия. Он играл за «Львов» с 1963 по 1966 год, был полузащитником и иногда нападающим. Я правильно говорю, Джо? Давайте тепло поприветствуем, снова на стадионе «Ден» одиннадцатый номер – Джо Маклиш!
Пару минут Верн совершенно искренне не узнает это имя. Или, точнее, оно кажется ему отдаленно знакомым, но он не может вспомнить откуда. Он все еще находится в полусне, окутанный ритуалами корпоративного гостеприимства, а внешность лысого, краснолицего мужчины с огромными слуховыми аппаратами в ушах не дает ему ни малейшей подсказки. Но это он, точно – невольный поручитель его первого бизнеса, румяный лопух из «Тоноцци».
– Блядь, – бормочет Верн. Негромко, но достаточно отчетливо, чтобы поймать недовольный взгляд стоящего рядом Богатенького Папочки и шикающее предостережение от Бекки с другой стороны.
– Очень рад быть здесь сегодня, Кристи, – говорит Маклиш.
– А
