к клетке.
Хеллас изумленно хмыкнул.
– Странно, что Кор связался с такой дурочкой.
– Я ее не брошу.
– Ты и десяти кварталов не пройдешь с такой ношей, да и потом, вам обеим нужно вернуться до полуночи.
Я пропустила его замечание мимо ушей и нагнулась за клеткой.
Хеллас проворчал, достал из колоды карту и положил ее на кончики пальцев. Я испугалась, что сейчас он метнет ее мне в горло, но он подошел к клетке и положил ее поверх металлических прутьев. Тут же развернулись бумажные листья и оплели всю клетку.
– Так вы хотя бы сможете пересечь фойе незаметно.
Я распрямилась, удивленная тем, что Хеллас вообще что-то для нас сделал. Отодвинув в сторонку белый лист, я погладила Зосину шею.
– Сиди тихонечко, – попросила я в надежде, что она поймет, несмотря на свое птичье обличие. Она устроилась поудобнее и спрятала голову под крылышком.
Хеллас сделал мне знак следовать за ним.
– Пойдем. Другого шанса уже не будет.
Я подняла клетку, оплетенную белыми листьями.
– Я готова.
– Отлично. Как только метрдотель обнаружит, что ты пропала, он отправит кого-нибудь тебя искать. Что бы ты там ни решила, советую затаиться на самой окраине города, пока не придумаешь, что делать дальше. К счастью, полночь пробило всего час назад. У тебя есть целых двадцать три часа до отправления.
Я поспешила по коридору. У двери в кабинет Аластера я притормозила, чтобы подергать дверь, но та, разумеется, оказалась заперта. Я крепко прижала Зосю к груди, и тут меня поразила новая мысль.
– Что такое? – спросил Хеллас.
– Как же я выйду в главные двери с клеткой в руках?
– С этим я разберусь. Спрячься поблизости и жди моего трюка. Потом как можно скорее выходи.
– А что за трюк?
Он взмахнул картами, и в его глазах вспыхнул лукавый огонек.
– Если ты и впрямь так умна, как я думаю, ты сама все поймешь.
Фойе охватил хаос. Несмотря на поздний час, гости не спешили по номерам – они все судачили о городе, ждавшем за дверью. На окошках воспроизводились чарующие виды – гирлянды газовых фонарей, ночное небо с розоватыми звездами. А из лунного окна, должно быть, открывались и вовсе бесподобные картины.
Эта мысль заставила судорожно обвести взглядом толпу, но Кора нигде не было видно. «С ним все будет хорошо», – твердила я себе. А если нет…
Об этом не хотелось думать. Как и о том, что это будет значить. Меня утешало лишь то, что мы прибыли в Шампилье, и все благодаря ему.
В одном из углов фойе стоял Аластер и энергично жестикулировал группке швейцаров.
Хеллас взошел на сцену, как это обычно делал Кор. На нем не было знаменитого плаща Манифика, но это никого не смутило, ведь Ботаник собрался устроить представление. Его серебристые волосы взметнулись.
Он выбросил шесть алых карт, и те зависли над сценой полукругом. Гости собрались неподалеку, но приблизиться никто не осмелился.
При виде Хелласа Аластер распрямился. В его глазах появился стальной блеск. Он внимательно осмотрел комнату. Я спряталась за апельсиновым деревом, пока он меня не заметил.
Что там подумал Аластер, не имело значения: стоило Ботанику вскинуть руки в воздух, как толпа гостей взяла его в плотное кольцо. Метрдотеля оттеснили к самой дальней стене, и вскоре он пропал из виду.
Пришло время покинуть отель.
Карты замерли, и все притихли. В фойе воцарилась такая тишина, что без труда можно было различить дыхание. Хеллас украдкой посмотрел в мою сторону и поднес ладонь ко лбу – то ли приветствуя гостей, то ли подавая мне сигнал. Потом щелкнул пальцами, приоткрыл рот и взревел.
Две сотни гостей одновременно опустили взгляды. «Нет, это точно диверсия», – подумалось мне. Я как зачарованная уставилась на карты, которые вдруг отрастили корни. Корни, точно змеи, поползли вниз, пробивая мраморный пол, будто травинки – весеннюю землю. А когда корни схватились, вверх поднялись бледные росточки, вскоре обернувшиеся бумажными стеблями – высокими, до самого потолка. Они оплели люстры и расцвели алыми сердцами, превратив фойе в настоящий сад.
Толпа шумно зааплодировала.
Только тогда я выскользнула через главный вход, прихватив клетку с Зосей.
29
– Добро пожаловать в Дальнюю-Даль, – шепнула я сестренке. Она поглядывала на меня сквозь помятые листья, потихоньку отваливавшиеся от прутьев.
Дюрк после полуночи наполнялся разбитными песнями пьяных моряков. Тут происходило то же самое. Куда ни глянь, люди всюду выкрикивали нехитрые стишки на верданньерском, то и дело выкидывая мусор прямо в каналы с бесстыдным смехом.
Оставаться на месте было страшно, поэтому я направилась через город. По пути я останавливалась, только чтобы перевести дыхание. Несколько часов я пыталась воскресить в памяти карту города с источником магии по центру, но без бумажной схемы не могла отличить север от юга и понять, где вообще нахожусь.
И как Кор справляется со своей миссией… Единственной картиной, четко отпечатавшейся у меня в памяти, было изображение входа в лавочку под фиолетовым навесом, но ночной мрак мешал разглядеть цвета.
На пальцах скоро проступили мозоли от тяжелой клетки, а город вокруг стал меняться. На смену древним мраморным постройкам пришли ветхие домишки с осыпающимися крышами. Я решила заглянуть в гостиницу с синими ставнями и спросить дорогу там. На облезлой вывеске гордо значилось – Нotel du Soleil[12], но едва ли внутри меня ждали роскошные убранства.
Дверь открылась с жалобным скрипом. Уже почти рассвело. Пожилая женщина, сидевшая за стойкой, подняла засаленную голову и уставилась на меня, сощурившись от слабого света, пробивавшегося в окно.
Я описала ей дверь с фиолетовым навесом.
– Может, в городе есть какое-то место, где бывают сюминары? Какой-нибудь магазинчик?
Водянистые глаза женщины просияли.
– В конце улицы Арль есть Аллея Шарлатанов. Только осторожно – там шляется всякий сброд, но с южной стороны есть магические магазинчики. – Слово «магические» она прошипела так, будто речь шла о каком-нибудь демоне или даже самом дьяволе, и меня вдруг посетила тревога, которой я никогда прежде не чувствовала. – Они скоро откроются. Поищи там. Кажется, я видела там фиолетовый навес. Хотя, может, он был розовым.
Я вернулась на улицу. Город запрудили зеваки, двинувшиеся в сторону отеля. Я продолжила путь. По шее стекал пот, ручка клетки больно впивалась в ладонь. Но эта боль помогала сосредоточиться. Она приободряла, заставляла прибавить шагу. А когда силы меня оставили, я завернула за угол и сразу же обнаружила то, что
