— Вот негодяй! — не выдержал премьер. — Ну, что будем делать?
— Не разрешать, — строго сказал директор ФСБ.
— По-моему, нужно подумать, — предложил министр иностранных дел. — Какая нам польза от этого человека! Мы и так уже все о нем знаем. Пусть он полетит с остальными.
Так будет легче за ними следить. И мы узнаем, что именно они задумали.
— Правильно, — согласился премьер, — передайте в Прагу, что мы не возражаем. Пусть сажают террориста в самолет, посмотрим, что там получится.
— Нет, — возразил вдруг Лодынин, чувствуя на себе взгляды всех остальных, — так нельзя. Нужно поломать план террористов. Нужно, чтобы они немного задержались в Праге и мы бы с ними поторговались. Нужно выяснить заранее, какой у них план, чтобы мы могли опережать события, а не просто реагировать на них.
— Кажется, мы поручали ведение переговоров с террористами вашему полковнику, — напомнил премьер. — А он вместо этого улетел с террористами. Тоже мне герой-одиночка. С его весом и возрастом только по самолету бегать.
— Они посадили его насильно, — возразил Лодынин.
— Делайте как знаете, — нахмурился премьер, — помните только, что у нас две задачи.
Вернуть деньги и найти третью капсулу.
«Три, — подумал Лодынин, — мы еще должны найти иуду».
Борт самолета «Ил-62». Московское время 22 часа 10 минут
Только в десять минут одиннадцатого по московскому времени они получили наконец своего товарища и разрешение на взлет. Поднявшийся по лестнице Всеволд оказался в хорошем настроении и долго шутил над их вынужденной стоянкой в Праге. Он и не подозревал, что за время его вынужденного бездействия в его «дипломат», который он взял с собой в самолет, был вмонтирован мощный радиоприемник, позволяющий обнаружить его владельца даже на расстоянии нескольких сотен километров.
Всеволод оживленно рассказывал о своих переговорах. С удовольствием смотрел на деньги и драгоценности. Но, в отличие от Майского, делал это молча и с каким-то азартным наслаждением. В Праге они дозаправились и уже с полными баками взяли курс на юг. Пилотам был указан курс на Абиджан, столицу африканского государства Кот-д-Ивуар, и изумленные летчики начали прокладывать этот курс, не понимая, почему террористы выбрали именно этот странный маршрут.
Абуладзе все время сидел молча. Он вспомнил, что с раннего утра ничего не ел. Но взять лежавший на сиденье рядом с ним бутерброд не мог и не хотел. Только дважды он вставал и ходил за водой для себя. И ни разу даже не посмотрел в сторону Седого.
Его по-прежнему волновала неразрешимая дилемма с иудой. Майский явно знал, что один из четырех генералов, вышедших на летное поле, был предателем. Собственно, он для этого их и вызвал, чтобы в случае необходимости иуда мог подняться сразу в самолет. Но, видимо, этот человек обладал большей выдержкой, чем они думали. Неужели это все-таки сам Лодынин? — боялся верить собственному наблюдению Абуладзе.
Сизова держали до последнего момента для его последующей дискредитации. Но после того как все сорвалось, иуда обязан был подняться в самолет и улететь со своими сообщниками. Но генерал, один из этой четверки, не сделал такого шага. А может, ни один из них и не замешан? Может, это и есть Масликов? Нет, твердо решил для себя Абуладзе. Майский говорил ему, что приехали в аэропорт четыре генерала. И называл их фамилии. Значит, ему кто-то сообщил эти фамилии. А сообщить мог только один из приехавших — Лодынин, Зароков, Лебедев или Солнцев. Неужели действительно никому нельзя в этом мире доверять?
Он вспомнил, что в экипаже находится полковник Комаров. Абуладзе был опытным аналитиком и понимал, что Комаров включен в экипаж не просто так. Очевидно, руководство рассчитывает в крайнем случае применить и силовой вариант.
В одиннадцать часов вечера они вышли к Средиземному морю. Внизу была изумительная погода. Ярко горели огни проходящих внизу кораблей. Абуладзе вспомнил, что сегодня полнолуние. Ночь полнолуния, вспомнил он. Древние считали, что в эту ночь люди, имеющие свойства оборотней, превращаются в них и находятся в образе зверя до утра. Ночь Луны. А сегодняшний день был настоящим Днем Луны, когда милицейские оборотни и бывшие спецназовцы превращались в зверей.
И кто-то из высшего командования тоже был пособником Зверя, придумав и осуществив этот план. Оборотнем, который сбрасывал свою личину под луной. День Луны, подумал Абуладзе.
Сегодня был настоящий День Луны.
Вместо Константина в кабину экипажа пошел дежурить Бармин. А Константин сел около ящика с драгоценностями, перебирая камни и наслаждаясь их блеском.
— Как здорово! — крикнул он Майскому. — Ваш друг Мигель больше всего на свете любит такие камни.
— Да, — кивнул Аркадий Александрович, — Переда будет доволен нашим уловом.
— И все это за несколько стеклянных трубочек, — рассмеялся Константин. — Когда вы вернулись из-за границы и рассказали мне о таком, я даже не поверил.
— А сейчас веришь? — спросил Майский.
— Вот они, мои родные, — засмеялся Костя, — теперь они всегда будут со мной.
— Еще два часа, — возразил Майский, — через два часа мы с ними расстанемся. Зато станем миллионерами. И ты, Костя, и я.
Всеволд встал со своего места, сладко потянулся.
— А почему вас так мало? — спросил он. — Где все остальные?
— Там остались, — махнул рукой назад Майский.
— А их доля? — оживился Всеволд.
Все посмотрели на него. Эдик радостно захихикал.
— Ты дурака не валяй, — строго сказал Майский, — голову оторву. Получишь свой миллион и отвали. Скажи спасибо, что такие деньги зарабатываешь. За несколько телефонных звонков это не так мало.
— Ты бы слышал, как они со мной разговаривали, — оживился Всеволд, — там один такой настырный был, грузин явно. Он меня вообще вопросами допекал.
В салоне самолета раздался громкий смех.
Улыбались даже Карина и Седой. Только Абуладзе хмурился, глядя в сторону.
— Вон там сидит твой грузин, — показал в сторону полковника Майский, — мы его решили с собой взять.
— Правда? — Всеволд подошел к креслу, где сидел Абуладзе. — Так это вы были? Ну и вопросы вы мне задавали, меня прямо в дрожь от них бросало.
— Дурак ты! — громко сказал Майский. — Они играли с тобой, а ты, как карась, на удочку ихнюю попался. Они ведь твой второй телефон тоже засекли. А через него и нашу фирму. Хорошо, что друг позвонил и предупредил. А то остался бы ты в Германии или в Чехии без денег и друзей. Или еще хуже — сел бы в ихнюю тюрьму.
— Ты откуда знаешь, что они мой второй телефон вычислили? — возмутился Всеволд. — Ты же сам говорил, что если я по нему к ним звонить не буду, его найти невозможно.
— Но нашли же, — возразил Майский, — мы еле ноги унесли. Иначе прихлопнули бы нас там всех до единого.
Появился Бармин, пришедший из кабины экипажа.
— Командир спрашивает: вы не передумали? Точно в Абиджан летим?
— Пусть поменьше вопросов задает, — разозлился Майский, — куда надо, туда и летим.
Скажи, точно в Абиджан. А если понадобится курс изменить, у нас Всеволд есть. Он нам курс подскажет. Он знает, как по карте ориентироваться, и штурманом служить сможет.
Бармин повернул обратно.
— Который час? — спросил Майский. — Мне кажется, мои часы иногда отстают.
— Уже половина одиннадцатого по Москве, — ответил Костя.
— Всеволд, — решил Аркадий Александрович, — иди в кабину. Нам важно не пропустить наш аэродром. Ты не забыл, где мы должны садиться?
— Я это место даже во сне вижу, — засмеялся Всеволд, проходя по салону вперед и направляясь к кабине экипажа самолета. — Екепа. Либерия. Местное время 22 часа 00 минут.
Московское время 01 час 00 минут
Когда самолет вошел в пределы африканского государства Кот-д-Ивуар, Всеволд снова отправился к экипажу.
— Сворачиваем на Либерию! — крикнул он командиру самолета.
— Нельзя, — ответил командир, — здесь высокие горы.
— Сворачиваем, — махнул рукой Всеволд, — самая высокая гора не больше двух километров. Тысяча семьсот пятьдесят два метра. От Дананы возьмете направо.
— Откуда я знаю, где эта Данана находится, — зло сказал командир.
— Курс правее гор! — крикнул Всеволд. — Данану вы сразу увидите. Это единственный городок в этой части страны. Сегодня хорошая погода.
— Что? — не понял командир.
— Погода, говорю, хорошая. — Всеволд наклонился над картой, которую достал из кармана. Развернул ее. — Все правильно, — сказал он, — пройдем от Дананы правее. Там будет город Зеале. Пролетаем над рекой Сессе и выходим к Либерии. Город Екепа.[3]
— Что за названия! — нахмурился командир. — Здесь и аэропорта приличного не будет. Куда мы сядем?
