Одновременно под галереей заголосили вымокшие туристы. Но их радостный визг тут же сменился испуганными воплями. Воздух стал неожиданно горячим. Женька почувствовала, как у нее пересохло горло, и появилась странная слабость в ногах.
– Raios! [9]– возмутилась рядом Анита. – Они сделали то же, что и мы – пустили воду в бассейн! Еще немного, и мы все превратимся в мумии! Мамочки, я не хочу второго Сан-Хуареса!
На секунду Женька почувствовала сильное искушение обратиться за помощью к нагару. Последние несколько минут его шепот все отчетливее звучал в ушах. Ящер мог сделать свою хозяйку неуязвимой для депферов. Тогда вода перестала бы уходить из ее организма.
Нет! В этом случае Женька не сможет помогать Аните и ее команде. Всех людей на площади нагар не защитит!
Тиаго с Нилом забормотали что-то на португальском. Видно, тоже разгадали маневр противника и уже во всю пытались воздвигнуть преграду между уходящей водой и злосчастным бассейном. Женька с остальными депферами сделала то же самое.
Боковым зрением она заметила, как изнывающая от жажды толпа ринулась к лоткам с напитками. На мгновение Женькины глаза встретились с полным ужаса взглядом темнокожего торговца.
– Arrêtez! Arrêtez! [10]– кричал он, но спасать свой товар уже не пытался.
Сотни рук хватали рассыпавшиеся по земле бутылки, сотни ртов открывались, желая глотнуть холодной колы или пепси, и тут же сотни рассерженных голосов сообщали, что вожделенная влага куда-то исчезает, так и не коснувшись горла. Голоса сливались в единый рев. Площадь под галереей орала, выла, стонала и плакала. Она казалась Женьке гигантской чашей, полной пестрого конфетти. Невидимая сила раскачивала ее, заставляя разноцветные кругляши метаться от лотка к лотку и крушить всё на своем пути.
Это было страшно.
Страшнее, чем невидимые депферы, тянувшие воду из всего живого.
Страшнее, чем разноцветные коконы каменоломен, готовые вот-вот превратить здания в каменную крошку.
Кто-то из измученных людей бросился к бассейну, но вода в нем внезапно исчезла. За считанные секунды желтое дно перестало поблескивать остатками влаги, сделавшись совершенно сухим.
– Они перенаправили воду в другое место! – прошептала с легким акцентом одна из девчонок-депферов, рыжая, с барашками на висках. Наверное, шведка или финка.
Внезапно толпа перестала метаться. В ее движении появился смысл – люди, повинуясь инстинкту, устремились прочь с Сан-Марко. Их поток хлынул к синевшему неподалеку морю, в проход между двумя каменными колоннами, увенчанными скульптурами крылатого льва и полуобнаженного мужчины с копьем в руках. Каждая из колонн, точно бумажная трубочка облаком сладкой ваты, была окутана полупрозрачным коконом. Два тускло мерцавших мотка из тысячи фибр гигантскими часовыми сторожили выход с площади.
Катастрофа произошла, когда ядро набиравшей скорость толпы очутилось между колоннами. Коконы на мгновение сжались, превратившись в тонкие веретена, а потом раздался чудовищный хруст.
За считанные секунды огромные монументы, привезенные в Венецию еще крестоносцами, превратились в груду обломков. Часть из них взлетели на воздух, чтобы осыпаться на головы туристов. К счастью, самые крупные так и не достигли земли – запутались в фибрах защитных экранов, которые под руководством Тима худо-бедно успели выставить воспитанники «Синих камней». Зато обломки помельче ударили по толпе безжалостным градом.
Единственным, что уцелело после взрыва, оказался крылатый лев. Серая глыба взлетела над площадью и, описав дугу, устремилась к галерее, где стояла Женька с друзьями.
Воздух внезапно сделался вязким, будто переваренный кисель. Звуки превратились в невнятное месиво. Женя незаметно для себя перескочила в ускоренный режим Людей крыш и теперь завороженно наблюдала, как прямо на нее летит геральдический символ Венеции.
Нет, не на нее. Лев собирался приземлиться в паре метров от балкона, точно на растерзанный лоток с газировкой. Рядом с ним сидел на плитах темнокожий продавец. Бедолага так и не решился бросить свое добро. Когда прозвучал взрыв, он запрокинул голову и теперь с ужасом таращился на летящего к нему льва.
Говорят, в минуту смертельной опасности время сбавляет ход. Возможно, сейчас оно двигалось для парня с той же скоростью, что и для Женьки. Поэтому он наверняка заметил, как серая туша, почти достигнув земли, вдруг ушла в сторону, снова набрала высоту, сделала кувырок и только затем мягко опустилась на плиты.
– Oh my God! Puta madre! Mein Gott! [11]– заголосил темнокожий на всех известных ему языках. Потом вскочил на ноги и принялся отплясывать что-то среднее между хип-хопом и ламбадой. – Спасыбо! Спасыбо! Muchas gracias! [12]
– Лихо! – похвалил Женьку Федя. Он единственный из находившихся на балконе ребят сообразил, кого торговцу на самом деле стоит благодарить за свое спасение. – Ты эту штуку фиброй поймала?
– Так точно, – кивнула Женька, выпуская из рук концы голубой и малиновой нитей. Ноги подгибались, голова кружилась. Охота на летающего льва, похоже, нанесла сокрушительный удар по скудным запасам жидкости в организме.
Спасение лоточника на полминуты отвлекло Женьку от царившего вокруг ада, но теперь ей пришлось в него вернуться. Люди, так и не сумевшие покинуть площадь, обессиленно валились на плиты. Снизу доносились чьи-то стоны, детский плач, причитания и ругань. Сил на то, чтобы уйти с Сан-Марко по узким боковым улочкам, ни у кого из туристов не осталось. Весь народ на площади давно превратился бы в коллекцию высушенных насекомых, если б не Женька с депферами. Впрочем, судя по исхудавшим лицам друзей, сдерживать отток воды им осталось не долго. Пара минут, и можно прощаться друг с другом.
Женька в отчаянье поискала глазами блок-зону. Ее нигде не было. Ни бойцов СКК, ни пленников. Видно, их разметало людским потоком, когда толпа рванула к морю, а потом обратно.
– Всё, я больше не могу, – всхлипнула рыжая девчонка, сползая на пол галереи. – Простите меня…
– Вставай, дура! – зарычала Анита. – И не реви! Не трать воду!
– Пусть отдыхает, – возразила Женька и добавила про себя: «Это все равно ничего не изменит». Они в любом случае проиграют, если не придет подмога. Где же отец с Конклавом? Неужели Ларсу удалось подчинить всех себе? Нет, не может быть! Папа! Ну, пожалуйста, уже пора!
Чтобы не опуститься вслед за рыжей на пол, Женька уперлась рукой в шершавые перила. Тело гудело от несущегося сквозь него потока воды. Выставленный друзьями барьер задерживал в лучшем случае половину жидкости, остальная уходила одна А-нно знает, куда. Эх, найти бы, где эти сволочи прячутся, в отчаянье подумала Женька. Хоть бы одного заметить – уж Тимка бы живо с ним разобрался…
– Ой! – то, что увидела Женька ничуть не походило на вражеского депфера. Прямо перед ней, на перилах, очутилась кошка. Крупная, дымчатая, с белым пятном в виде человеческого профиля на морде.
– Агата?
– Она самая, – ответил тягучий женский голос. Разговор ничуть не мешал его обладательнице вылизывать заднюю лапу. – Времени в обрез, так что обойдемся без объятий. Иди за мной.
– Куда?
– Туда, где тебе помогут, – серый зверь перестал наводить красоту, встал, развернулся и прыгнул в образовавшийся над площадью коридор.
Женька уже видела такой. Месяц назад. Тогда Сохмет – воинственная ипостась Лунной кошки – прямо у нее на глазах сотворила что-то вроде болтавшейся в воздухе галереи, а потом преспокойно в нее удалилась. Эффектный способ покинуть скучную вечеринку.
Коридор, проложенный Агатой, выглядел чуть иначе. Он напоминал огромную стеклянную трубку, сквозь прозрачные стены которой просвечивал ночной город. Причем огоньки домов находились внизу, точно трубка висела над землей никак не меньше, чем на высоте Останкинской телебашни.
Женька быстро оглянулась. Ребята сосредоточенно смотрели перед собой. Похоже, никто кроме нее не замечал ни кошки, ни коридора.
– Скорее же! – фыркнула Агата.
– Я не могу. Без меня они сразу погибнут.
– С тобой они тоже погибнут. Минуты через две. Давай, шагай. Это не займет много времени. Точнее, это вообще не займет времени. Ну!
И Женька шагнула. Попросила шепотом у всех прощения, разорвала связь с невидимым потоком воды и прыгнула в «кроличью нору» над площадью Сан-Марко.
* * *
– Женя исчезла! – воскликнула Ника, которая с начала сражения не отрываясь смотрела на облачный экран.
– Что? – Морок проследил за взглядом аналитика.
– Вскочила на перила, а потом бац и нету.
Кирилл Мороков никогда не понимал выражения «все оборвалось внутри». Что значит оборвалось? На чем оно висело? Но сейчас, не увидев своей дочери на балконе Дворца Доджей, Морок почувствовал, что у него где-то между головой и животом образовалась шахта, в которую, набирая скорость, проваливается лифт. Уууххх! А ему-то, казалось, страх за Женьку успел достигнуть своего пика.
