– Женя исчезла! – воскликнула Ника, которая с начала сражения не отрываясь смотрела на облачный экран.
– Что? – Морок проследил за взглядом аналитика.
– Вскочила на перила, а потом бац и нету.
Кирилл Мороков никогда не понимал выражения «все оборвалось внутри». Что значит оборвалось? На чем оно висело? Но сейчас, не увидев своей дочери на балконе Дворца Доджей, Морок почувствовал, что у него где-то между головой и животом образовалась шахта, в которую, набирая скорость, проваливается лифт. Уууххх! А ему-то, казалось, страх за Женьку успел достигнуть своего пика.
– Черт возьми, Женька, где ты?
До окончания Конклава оставалось минут пять, не больше. Все главы единодушно признали пауков опасными для Края и передали их под надзор СКК. Список кандидатов на должность куратора был составлен, оставалось только проголосовать. И всё.
– Это конец! – Ус запрокинул голову, схватив за плечо сидевшего рядом Чухоня. – Ребятки сдались!
Тишина, опустившаяся на Конклав, гудела, как лифтовая шахта в груди Кирилла. Главы фратрий молча вставали со своих мест. То, что происходило на экране, не требовало комментариев. Почти все, кто находился на площади Сан-Марко, теперь лежали на залитых венецианским солнцем плитах. Люди больше не двигались. Только средиземноморский ветерок продолжал играть одеждой туристов: шевелил светлые балахоны скрючившегося под колоннами собора семейства с Ближнего востока, раздувал широкие юбки компании еще совсем недавно шумных итальянок, таскал чью-то соломенную шляпку. Ветер, точно неопытный кукловод, не хотел поверить, что все его марионетки сорвались ниточек и теперь неподвижно лежат на сцене. Он пытался разбудить так некстати уснувших актеров. Или хотя бы создать иллюзию, что представление продолжается.
– Смотрите, кто это? – прервал тишину чей-то охрипший голос.
К центру площади, переступая через иссушенные тела, шли оставшиеся в живых люди.
– Это Табаш из нашей фратрии, – неожиданно донеслось с трибуны крыланов.
– А вон Дарина. Точно она! – добавил кто-то из депферов.
– Нобан…
– Тара…
– Диман…
– Сволочи! – не выдержала Ника. – Убийцы!
Изумление на лицах участников Конклава стремительно сменялось ненавистью. Злодеи, только что иссушившие пару тысяч человек, были Людьми Края. Товарищами по расе и фратрии. Своими. И теперь эти «свои» стояли среди неподвижных тел и радостно жали друг другу руки. Праздновали победу.
– Предатели, – во весь голос произнес Чухонь. – Они всех убили. И Тима… И Женьку…
Глава 24
Место Женька узнала, стоило ее ногам коснуться поверхности крыши. Упругий рубероид привычно спружинил под гуттаперчевыми подошвами.
– Это же… это же… – залепетала Женька, озираясь. Вокруг перемигивались желтыми глазами темные дома. Место оказалось знакомым. Даже больше – это был ее родной город.
– Дорога Сохмет. Самое начало, – закончила Агата, выгибая спину.
Точно! Они находились на крыше, с которой началось Женькино посвящение в Люди крыш. Оранжевая луна с надкусанным краем прямо как тогда, таращилась в темноту, играла бликами в паутинках антенн. Вот только теперь тут не было ни металлических чаш с пламенем, ни Марты, ни Мамаши Мурр, ни Тимки. Никого.
– Зачем мы здесь? А?
– Смотри, – приказала кошка. – Да не на меня, а вперед.
От дальнего края крыши к ним двигалась женщина. Высокая в узком серебристом платье, расходившемся к земле русалочьим хвостом. Она шла, покачивая точеными бедрами – прямо как поп-дива в старых американских фильмах. Женька вдруг сообразила, что не может разглядеть ее лица. Точно несуществующий прожектор, освещая фигуру незнакомки, оставлял в густой тени голову. Но стоило Женьке подумать об этом, как световой круг увеличил радиус. Женщина замедлила шаг. Наверное, хотела получить побольше удовольствия от произведенного эффекта.
– Ой, мама! – вырвалось у Женьки. Сердце заколотилось от нахлынувшего волнения. Всё, что находилось выше декольте, покрывала короткая жесткая шерсть – грудь, мощную шею, широкую морду и короткие стоячие уши. К Женьке приближалась Сохмет, воинственное воплощение Лунной кошки.
Не успела Женька поприветствовать львиноголовую богиню, как в лицо ударил порыв ветра. На крышу, рядом с Сохмет, спустился крылатый зверь. Сложил испускавшие золотистый свет крылья, хлестнул себя по боку хвостом с кисточкой и наклонил в приветствии голову. Это был Фаргот, тотем Людей ветра.
Третье божество Края тоже не стало тянуть с появлением – почти одновременно с грифоном на крыше очутилась Крысомать. Сейчас она казалась куда больше, чем обычно, когда сопровождала Чухоня. По ее шерсти метались крохотные молнии, похожие на разряды статического электричества, а глаза, точно габаритные огни, горели красным.
Глазея на эффектное появление трех тотемов, Женька не сразу заметила скромную фигурку девочки.
– А ты знаешь, что бывают невидимые рыбы? – спросила она таким тоном, словно уже с полчаса болтала о всяких пустяках.
Как всегда от голоса Малышки А-но Женьку пробрал озноб.
– Нет, не знаю.
– Вот! – кроха торжествующе подняла указательный палец. – А они бывают! Представляешь, целые невидимые акулы и целые невидимые киты!
– Киты – это не рыбы. Это млекопитающие, – брякнула Женька и тут же прикусила язык. С кем она спорит? С морским божеством? Ну и ну!
– Сама ты мелкопитающееся, – надулась А-но. – А кит – это раба. Не-е-ет! Кит – это рыбища!
– Да, конечно, – с готовностью закивала Женька. – Рыбища-рыбища. Кто же еще?
Конец странному диалогу положила Агата. Насмешливо фыркнув, кошка вышла вперед, оказавшись между Женькой и четырьмя божествами.
– Вот что, мурзики мои, давайте, не будем тратить время на болтовню. Не нужно задерживать естественный ход вещей. А то, не дай Господь, всякие темпоральные фокусы начнутся: петли, ямы, ловушки…
– О чем вы, Агата? – не выдержала Женька.
– О времени, конечно, – вместо кошки ответила А-но. – Оно такое не послушное! Хуже мелкопитающегося кита!
Женька вдруг почувствовала себя Алисой Льюиса Кэрролла, попавшей на чаепитие к Шляпнику и Мартовскому зайцу. Все вокруг говорят сущие непонятности и несут несусветные бессвязности.
– Я ничего не понимаю, – честно призналась она.
– Что не удивительно, – кошка уселась на рубероид и принялась чесать задней лапой за ухом. – Опять блохастое тело попалось! Чтоб его! Понимаешь, Алиса, для богов Края нет ничего проще времени. Они без труда могут выйти из его потока, прямо как пассажир из поезда, а потом точно так же вернуться в любую точку на маршруте. Прошлое, будущее – для них этого попросту не существует. Если ты можешь оказаться в «когда угодно», то всё, что происходит, становится настоящим. Это ясно?
– Что бы не произошло там, на площади Сан-Марко, мы сможем всё исправить? – поразилась Женька. Ей до дрожи в коленях хотелось, чтобы это умозаключение оказался правильным.
– Почти, – кивнула Агата. – Исправить или нет – зависит от тебя и твоих друзей, но тотемы будут вам помогать. Они вернут нас точно в тот момент, когда мы покинули Венецию, и останутся рядом до конца заварушки…
– Скажи ей! – неожиданно перебила кошку А-нно.
Сохмет поддержала Малышку глубоким рычанием. Похоже, божествам Края не нравилась многословность Агаты.
– Погодите, ваши тотемничества, – отмахнулась та. – Чтобы Алиса смогла вас понять, ей нужно объяснять все по порядку.
– Я не Алиса!
– А жаль, – промурлыкала кошка. – Я бы не отказалась от тела Чеширского кота. Наверняка этого прохвоста блохи не донимают.
Женщина-львица снова зарычала, и Агата вернулась к главной теме разговора.
– Как я уже говорила, для тотемов всех четырех рас нет ничего проще времени. А также пространства, жизни, смерти, законов физики, химии, биологии и других подобных пустяков. Есть только одна вещь, которая им ну совсем не подвластна.
– Какая же?
– Человеческая воля. – Кошка сделала паузу, давая вникнуть в смысл сказанного, и продолжила: – Они не могут диктовать людям их поступки. Не вынуждают делать глупости и подлости, не заставляют совершать подвиги. Человек сам решает, быть ему героем или трусом, мудрецом или бестолочью. Именно поэтому они позвали тебя сюда.
– То есть?
– Перед тем, как боги выступят на твоей стороне, они хотят, чтобы ты пообещала…
– Нет! Чтобы ты поклялась! – снова перебила кошку А-нно.
– Хорошо, – кивнула Агата, – чтобы поклялась.
