что он тоже был в курсе? Когда я не двигаюсь, Саймон продолжает: – Те магини – жестокие садистки. Юна надеялась, что с приходом Сета ситуация улучшится. Надеялась, что ему известно, где корона.
Но это не так, потому что Береника увезла регалию задолго до рождения Юны. О чем не знали ни Платон, ни Юна, а Сету Геката и Тот тоже не доверили эту тайну. Нужно было спросить ее почему. Опасались, что артефакт попадет не в те руки, или все же не доверяли ему на сто процентов?
– Юна и Платон были близки? Она будет его оплакивать? – увожу разговор от короны. Благополучие вампирши всегда будет у этого парня на первом месте. Если рассказать о Беренике, он может продать эти сведения ради ее защиты.
– Естественно. Но когда живешь так долго, смерть – желанная попутчица. Платон готов был умереть. Он исполнил свою миссию и привел Сета к Кольцу огня. Теперь настала очередь других выполнить свои задачи.
– При этом Платону должно быть известно, что его ожидает, – внезапно вклинивается Гор. – В поля ему нельзя. Осирис этого не допустит.
– Он не верил в поля, – отвечает Саймон. – Он верил, что после смерти чистая душа отходит в подобное безвидное место, где находясь будет наслаждаться блаженством, как чуждая и заблуждений, и безумия, и страха, и неистовой любви, и других человеческих зол, и всю последующую свою жизнь, согласно с тем, что рассказывают о посвященных, станет действительно проводить с богами[10]. – Саймон дословно цитирует один из любимых тезисов Платона.
– Ох ты ж… – вздыхает Гор. – Эти греки все поголовно были романтиками.
– Души действительно бессмертны, – успокаиваю Саймона. Не удивлюсь, если Тот отвел душу Платона сразу к Ра. Через мой свет он не проходил. – Юна должна отвести нас в геенну. Сегодня же. Через Камень мы пройти можем, но ворота Харшиф нам не показываются.
Засыпав молотый кофе в воронку, Саймон наполняет резервуар водой.
– Один раз я захотел пойти с ней, – признается он. – Не в геенну. Только до ворот. Дошел до Камня Плача и чуть в штаны не наделал от страха. Определенно не мой звездный час. После этого меня еще сто лет трясло. По прошествии веков отвага моего рода, увы, истощилась. Как краска, если ее слишком сильно развести водой.
– То, что ты в принципе осмелился дойти дотуда, уже достойно уважения, – замечает Гор.
– Это поставило под вопрос мои способности в качестве ее защитника. Я умею обращаться с пистолетом, а в армии служил санитаром. Вот и все. Я оказался не таким воинственным, как мои предки. Меня волнуют другие вопросы. Против вас или Риты у меня нет шансов.
Поэтому Юна влюбилась не в кого-то из его предков, а в Саймона. Она его не боялась.
– Ты отдал бы за нее жизнь, – говорю, пока Саймон ставит маленькую кофеварку на газовую плиту и зажигает огонь. – Этого достаточно.
– Конечно, отдал бы. Она для меня все.
И не медлил бы ни секунды, какой бы бесполезной ни стала его жертва. Знает ли Юна, как ей с ним повезло? Наверное, да. Хотел бы и я вызывать у Нефертари подобное чувство. Осталась бы она тогда? Боролись бы мы вместе?
– Она рассказывала тебе о Нефертари?
Сажусь за небольшой стол. Инстинкты велят мне сломя голову нестись к Храмовой горе, однако разум твердит, что сначала необходимо собрать информацию.
– Юна почти всем со мной делится. Кроме самых ужасных подробностей. – Он запускает руку в волосы. – Я позволяю ей пить свою кровь и поддерживаю. Это все, что я могу сделать. Иногда ее мучают кошмары. Перед превращением Нефертари она безумно нервничала. Боялась, что не сможет остановиться. Ко вкусу крови моей семьи она привыкла, но такой свежей не пила с тех пор, как впервые ее попробовала. Нефертари привыкнет быть вампиром. Есть вещи и похуже. У вас есть будущее. – В его голосе слышится печаль, поскольку у них с Юной его нет. А я невольно задаюсь вопросом, что Нефертари рассказывала вампирше о нас, если он сделал подобные выводы.
Раздается стук в дверь, и Гор идет открывать. Пришли Данте, Энола и Намик.
– Мы подумали, а не проверить ли вас, ребята, – заявляет Энола. – Эта девочка что-нибудь сообщила? – На ее лице так явно читается тревога, словно кто-то написал это красной ручкой прямо на лбу.
– Платон мертв, но Нефертари жива.
– Сет имеет отношение к смерти Платона? Это он его убил? – не отстает пери. Она слегка побледнела, из-за чего синие вихри под кожей становятся заметней.
– Этого мы еще не знаем.
Энола медленно кивает.
– Мы уже можем наконец-то вызволить ее оттуда?
– Для этого потребуется как минимум один отряд воинов-призраков, – вмешивается Данте. – Больше никаких одиночных походов. На этот раз абсолютно все должно идти по плану.
Гор смахивает со стола крупинку сахара.
– И пойдет. Мы ворвемся туда, схватим Тарис и кольцо и уйдем обратно. Вернемся быстрее, чем эта тварь Рита нас увидит.
– Не стоит ее недооценивать. – Юна выглядывает из-за шторки, потирая глаза. Ее раны почти полностью затянулись. – Некоторые уже так делали и впоследствии горько об этом пожалели. Ее сила сравнима с вашей. У нее очень мощная магия. Единственное, что ее останавливало, – это ожидание короля. Она мечтала вместе с Сетом править Атлантидой и всем миром.
– Ох, бедняжка, попахивает манией величия, – бормочет Гор. – Кто-то должен сбить с нее спесь. В конце концов, она всего лишь смертная.
Его тон едва скрывает беспокойство. Эта смертная повелевает армией демонов, а они, в свою очередь, поставили его, бога, на колени. Гор часто ведет себя дерзко и любит хвастаться, однако он не идиот. Ему прекрасно известно, что нас ожидает, но он не бросит меня в беде. А уж Нефертари тем более.
– Магине сотни лет, – указывает Энола на противоречие в аргументации друга. – По всей видимости, кольцо даровало ей бессмертие.
Юна медленно выходит из-за занавеса. Она все еще нам не доверяет. Могу ее понять. Девушка находится в довольно небольшой комнате с пятью бессмертными, и до сих пор ей не приходилось сомневаться в том, что мы желаем ей смерти.
– Я проведу вас сквозь Камень Плача и ворота Харшиф, но у Риты повсюду есть шпионы. Ваше присутствие не останется незамеченным надолго. Ваш единственный вариант – скорость, и вы должны убить Риту.
– Мы так и сделаем, – заверяю я.
– Кольцо по-прежнему у Сета? – напряженно интересуется Данте.
– Не знаю. Когда я убегала, он еще сражался. Но против настолько превосходящих сил у него не было шансов. Он знал, что кольцо использовать нельзя,
