Да, здесь, в пустыне, осенью и не пахло. А, может, просто здесь такая осень? А, заодно, зима, весна и лето. Песок в любое время года одинаково жёлт.
Косматая лошадка, доставшаяся Диллю от Эмгерея, мерно перебирала копытами, шагая между барханами. Периодически Дилль заставлял её взбираться на верхушку песчаной горы, чтобы убедиться, что погони за ним нет. Въехав в очередной раз на вершину бархана, он тяжко вздохнул — везение когда-нибудь заканчивается. В нескольких лигах позади появились всадники.
Хиваши. Возможно, опять сопровождаемые своими горбатыми собаками. И, уж наверное, с толпой шаманов и колдуний, жаждущих его крови. Он задержался на вершине, чтобы сосчитать врагов — насчитал около трёх десятков, потом сбился.
Плохо. День уже клонится к закату — за это время драконица должна была прилететь. Не смогла Тринн или не захотела, теперь уже неважно — враги его снова достали. Несмотря на жуткую усталость, Дилль был готов драться. Но против толпы воинов и шаманов ему не выстоять. Пока одни будут швырять в него свои пакостные заклятья, другие издали нашпигуют стрелами. Остаётся одно — скакать во весь опор. Возможно, погоня растянется, тогда справиться с врагами будет легче.
Дилль стукнул косматую лошадку ногами по бокам и хлестнул поводьями. Животина фыркнула и нехотя двинулась вперёд. Он повторил приказ, но бег лошади не ускорился. Пришлось идти на крайние меры. Дилль достал кривой трофейный нож и ткнул остриём мохнатого скакуна в круп. Негодующе заржав, конь помчался вперёд, не выбирая пути.
Он надеялся, что его косматый скакун окажется достаточно выносливым, чтобы продержаться до темноты. А с наступлением ночи у Дилля появится шанс. Доставшееся от Илонны ночное зрение обеспечит ему преимущество в бою.
— Давай, милая, поднажми.
Но лошадь бежала всё медленнее, несмотря на жестокую шпору в виде острия ножа. Она испуганно косила глазами и всё пыталась свернуть куда-то вправо. К югу. Дилль никогда не отличался способностями общаться с животными, а потому никак не мог сообразить, что происходит. Так и не сообразил.
Едва он въехал в просторную и довольно ровную ложбину, посреди которой торчала огромная скала, как окружающее вдруг потемнело. В воздухе закружились смерчи, несущие в себе тучи песка. Неимоверная слабость сковала Дилля — он выронил из рук поводья и кривой нож и начал заваливаться набок. Удержался он в седле только потому, что лошадь в этот момент скакнула вбок. Но уже при следующем прыжке коня Дилль вылетел из седла и рухнул в тёплый песок.
Подняв голову, он увидел, как один из смерчей задел бегущего коня, и несчастное животное с жалобным ржанием было втянуто внутрь воздуховорота. В течение трёх ударов сердца от коня остался скелет — вся плоть невероятным образом исчезла. Окрасившийся красным смерч двинулся дальше, оставив за собой горку белых костей.
Дилль замер, что далось ему без труда. Смерчи кружились неподалёку, выискивая новую жертву. Жуткая неестественная слабость, сковавшая его члены, явно была магического происхождения. Как отражать магическую атаку, он знал — перенеся разум в астрал, он создал защитный экран, пронизанный драконьей магией. Экран тут же засветился, отражая магическое нападение.
Он вернулся в реальность, тут же начав рассеивание эргов по методу муаров. Обладает ли неизвестный противник способностью находить магию или нет, но лишним это точно не будет. Наверное, ухищрения Дилля помогли — смерчи так и не приблизились к нему. А потом и вовсе исчезли.
Слабость ушла, но Дилль не двигался, разглядывая горку лошадиных костей. Вот же чума! И как ему, спрашивается, теперь двигаться дальше? На своих двоих? Но поскольку альтернативой была смерть от стрел и магии хиваши, он осторожно встал на ноги и зашагал прочь от странной ложбины.
Не успел он сделать нескольких шагов, как на гребне бархана появился десяток хивашских всадников — воины тут же достали луки и приготовились выпустить в Дилля стрелы. С расстояния в жалких пару десятков шагов пустынники точно не промахнулись бы. И быть бы ему нашпигованным стрелами, но тут около скалы словно из воздуха возникла непонятная фигура.
Дилль только успел разглядеть, что фигура худа, как скелет, и одета в лохмотья. А потом невероятной силы ментальный удар выключил его сознание. Дилль погрузился в небытие, а потому не видел, как хивашские всадники один за другим падают с коней. Как кони, словно получившие обухом по голове, безмолвно падают рядом. Как отставшие от передовой части воины и шаманы в ужасе пытаются развернуть лошадей и тоже рушатся на жёлтый песок.
Из многочисленного отряда ментального удара избежало около трети — их кони оказались слишком уставшими и далеко отстали от основной части. Всадники — и воины, и шаманы с гортанными воплями поворачивали обратно и мчались прочь от зловещей долины. Впрочем, спастись удалось далеко не всем. Существо в лохмотьях взмахнуло костлявыми руками, и вдогонку за беглецами полетели ветвистые молнии. Чёрно-фиолетовые электрические стрелы настигали, превращая их в обугленные тушки. Только двое смогли избежать смертельных попаданий и теперь неслись вскачь, нахлёстывая коней нагайками. Впрочем, перепуганные кони не нуждались в поощрении, и вскоре два хивашских воина затерялись меж песчаных складок. Кроме них выжили только пять гиенн, почуявших опасность ещё раньше и наотрез отказавшихся идти вперёд.
Костлявая фигура подошла к лежащему в беспамятстве Диллю, небрежно схватила его за руку и поволокла к скале. Забросив бесчувственное тело внутрь тёмной расщелины, существо отправилось за новой добычей. К тому времени, когда солнце закатилось за горизонт, весь хивашский отряд, успевший проникнуть в зловещую долину, был перенесён в пещеру.
— Славная добыча, — радостно потирая руки, проскрежетало странное существо. — Давно столько не было. Ну, начнём!
Оно подняло того, кто был принесён последним. Глаза существа загорелись ярким голубым светом — под взглядом этих страшных глаз плоть на хивашском воине начала оплывать, словно свечка от жара костра. Вскоре оно держало в руках мумию. Труп был небрежно вышвырнут в угол пещеры, заваленный костями предыдущих жертв, и настала очередь следующего — шамана в головном уборе из перьев и кусочков кожи и просторном балахоне. Затем были поглощены ещё три воина и колдунья.
Поглощая одну за другой жертвы, существо постепенно преображалось. Костлявые руки, покрытые серой и сухой, как пергамент, кожей, начали наливаться мышцами. Кожа стала упругой и приобрела оттенок топлёного молока. Тусклые клочки волос на голове существа превратились в пышную рыжеватую гриву. Тело, до того бывшее высохшим скелетом, стало телом молодой женщины — фигуристым и с соблазнительными формами. Только одно осталось прежним — глаза, горящие неземной синевой.
Она сбросила с себя вонючее рваньё, служившее ей одеждой, и раскинув в стороны руки, закружилась. Радостный смех разнёсся под сводами пещеры.
— Ах, я снова молода и полна сил! Как давно я не испытывала этого!
Женщина прошла вглубь пещеры. Там были свалены всевозможные вещи, доставшиеся ей в наследство от жертв. Одной из них было небольшое зеркало. Женщина стёрла с его поверхности толстый слой пыли и принялась разглядывать себя.
— Да. Хороша, как и встарь, — удовлетворённо сказала она. — Теперь, пожалуй, перед едой можно и позабавиться.
Она придирчиво осмотрела неподвижных пленников и выбрала самого здоровенного воина. Сняв с него заклятье, женщина ласково улыбнулась и томным голосом сказала:
— Ты мужественен и силён. Покажи мне, на что способен, и я отпущу тебя. И даже вознагражу. Возьмёшь столько золота, сколько сможешь унести.
В глазах пустынника, до того парализованных страхом, зажглись похотливые огоньки. Стоящая перед ним обнажённая красавица мгновенно возбудила в нём желание. С рычанием сорвав с себя одежду, воин бросился к женщине.
— Не здесь, мой пустынный лев. Пойдём туда, где есть удобное ложе.
Пара удалилась вглубь пещеры. Некоторое время оттуда доносились сладострастное пыхтение и тонкие стоны. А потом всё стихло. Обратно женщина вернулась одна. Проверив надёжность заклятия, сковывавшего пленников, она подошла к горе старых сухих трупов прошлых жертв. За этой грудой костей в углублении в стене скрывался чёрный посох. Ненавидящим взглядом она долго смотрела на него, а затем вышла из пещеры.
