– Вроде нет.
– Вот! Да, обе стороны потеряли по нескольку тысяч самолётов, скорее всего, немцы больше. Зато сколько они получили опыта – страшно подумать. Сколько тактических схем отработали, сколько усовершенствований в конструкции своих самолётов внесли – один дьявол знает.
– Несколько тысяч? Не слишком много для имитации, Командир?
– Не всё так просто. Это всё-таки не штабная игра. Британцы дрались всерьёз и однозначно одержали волевую победу. Гитлер пугал их высадкой и предлагал сепаратный мир, но англичане предпочли сражаться. Да и немцы, кроме нескольких приближённых Гитлера и может быть пары банкиров, через которых идёт сообщение с мировым капиталом, готовили вторжение на остров по-настоящему, и, само собой, немецкие пилоты дрались в полную силу.
– Командир, я понимаю, банкиры за границей – власть, но не настолько же, чтоб им о военных операциях такого масштаба сообщать.
– Плохо ты, Андрей, представляешь капиталистический мир. Я же рассказывал, что стало с Германией после мировой войны. Это мы всем миром страну поднимали. По сути, базисом, который дал энергию для рывка, стала царская и помещичья, а точнее, к семнадцатому году уже банкирская земля, которую отдали колхозам в обработку. Да, пожалуй, можно сказать, за счёт крестьян и выжила страна. Организация колхозов позволила прокормить тех строителей и рабочих, которые, собственно, и провели индустриализацию.
Это я к чему. В Германии, как ты понимаешь, такое невозможно. Мировой капитал просто скупил всю Германию оптом. А потом тоже устроил что-то типа индустриализации, накачивая деньгами отрасли, необходимые для милитаризации рейха. Понимаешь? Только теперь всем в Германии владеют не немцы, а американские и, в меньшей степени, британские банкиры.
– Без бутылки не разобраться.
– Точно! Давай ближе к нашим баранам, то есть тевтонам. И постараюсь покороче, а то темнеет уже. Сухопутные войска Германии уже отмобилизованы и практически непрерывно воюют с осени тридцать девятого. За это время они накопили огромный опыт и прорыва укрепрайонов типа французской линии Мажино, и танковых прорывов на большую глубину, как в Польше. И очень сложные десантные операции неоднократно с успехом проводили. Почти два года победоносной войны, Андрей, это не шутки.
На тактическом уровне у немцев прекрасное взаимодействие. Танки, артиллерия, сапёры, авиация – это всё действует как единый организм, и у каждого своя роль и свои задачи. Схематично это выглядит так. Танки, самоходная артиллерия и мотопехота получают целеуказание на брешь в обороне и вырываются вперёд, громя и захватывая тыловую инфраструктуру, пока не натыкаются на противника, которого не могут сбить с ходу. А ударная мощь у них, между прочим, вполне приличная. Дальше мехсоединение встаёт в оборону и дожидается пехоту. Сдаёт позиции пехоте и ждёт очередной бреши. Пехота в это время вызывает авиацию и артиллерию.
Дождавшись, когда крупный калибр перепашет позиции неприятеля, атакуют. При необходимости бомбо-артиллерийский удар повторяют столько раз, сколько нужно. Если и этого мало, пехотинцев поддерживают танки и самоходные штурмовые орудия. Против капитальных сооружений действуют сапёры, а что подготовленная инженерно-штурмовая группа может сделать с дотом, ты не хуже меня знаешь. Как только враг сломлен – танки вперёд, и цикл повторяется.
– Как-то опасно всё это выглядит, Командир.
– Поехали дальше. Оперативный уровень. Две танковые группы армий по сходящимся направлениям окружают неприятеля, пехота создаёт устойчивый к прорывам и деблокированию котёл и уничтожает попавшие туда части противника. Мехсоединения устремляются дальше в глубь страны. Всё. Просто и неотвратимо со времён Канн.
Стратегический уровень. Без объявления войны и выдвижения хоть каких-то политических или экономических требований полностью отмобилизованная армия Германии с первого дня войны вероломно вторгается на нашу территорию основными силами. И проводит цепочку операций на окружение, уничтожая армию и захватывая территорию быстрее, чем проходит мобилизация. Я думаю, они планируют до зимних морозов дойти до Урала и за это время подавить всё сколько-нибудь организованное сопротивление.
– А вот шиш им! – Андрей вскочил и ткнул кукишем куда-то вверх, в сторону окна.
– Точно, Андрей. Получат они ещё, и не кукишем, а тяжёлым кулаком пролетарского гнева. Так вдарим, что хребет переломится у фашистской гадины.
– Командир, я, конечно, знаю, что мы победим, но, может, ты так же, по пунктам, разложишь, почему мы победим? А то против такой махины хотелось бы что-то более конкретное чем «Наше дело правое».
– А вот тут создатели лозунга как раз попали в самую точку. Как сказал один хороший человек: «Сила в правде, брат». Просишь по пунктам? Хорошо, попробую. Люди ума недалёкого и, наоборот, далёкие от армии любят сравнивать и считать отдельные образцы техники или вооружения. Например, карабин «Маузер-98К» и карабин на основе «мосинки». Или танки: немецкая «двойка» и наш БТ-7. Сравнивают толщину брони, калибр орудия, ну и так далее. Вот ты как думаешь, какая у лёгкого танка самая важная характеристика?
– Ну, наверно, запас хода. Правильно?
– Да откуда я знаю. Я же не танкист, но логика твоя мне понятна. Так вот, в самом сравнении, конечно, ничего плохого нет. Но обычно наши «умники» на этом не останавливаются и начинают делать выводы. Например, у Германии всего три тысячи танков, а у СССР – десять тысяч, значит, Красная армия в три раза сильнее вермахта. И вообще, раз Советы выпускают плавающие танки, значит, готовятся к захвату Европы.
– Ха-ха-ха, какая чушь! Где ты это слышал, Командир?
– В какой-то английской газете вроде. Знаешь, что самое интересное, интервью давал бывший русский офицер, то ли Резун, то ли Ревун, не помню уже, в каком чине был.
– Да ну, не может офицер таким тупым быть! Специально врёт, паскуда!
– Согласен, специально. Но для английских обывателей и тем более обывательниц, думаю, звучало убедительно.
– Мразь он, а не офицер русский.
– Верно. Но речь сейчас не про него. Продолжим. Большинство людей, в том числе и военные, включая генералитет, сравнивают непосредственно армию. Казалось бы, да, логично. Что ещё сравнивать, как не армию, чтобы понять, какая страна сильнее. Пехоту переводим в условные батальоны, авиацию в эскадрильи. С флотом так вообще просто. Вот тут и образцы оружия сравнить можно, и структуру подразделений.
Например, у врага дивизионная пушка 122 миллиметра, а у нас – 130 миллиметров, зато у супостата скорострельность на один выстрел в минуту выше. Или у нас сапёрный батальон на стрелковую дивизию, а у них сапёрная рота в каждом полку. Вот чтобы всё это привести к общему знаменателю, нижестоящие штабы и изучают тактику, а вышестоящие на основе обобщённой информации разрабатывают стратегию и пишут уставы. Ясно или есть вопросы?
– Ну, так-то ясно. Но вопрос есть: а наша бригада – это сколько пехотных батальонов?
– Вот ты спросил! – рассмеялся Командир. – Это вопрос не ко мне. Спроси у штабных, к чему они там нас приравняли. Если нас тупо в окопы посадить, то, думаю, три-четыре. А вот если правильно использовать, то, думаю, мы таких дел натворим, что и корпус не сможет. Короче, можно резюмировать: генералы умные и изучают стратегию.
– Но чтоб понять силу государства, этого мало. Да, Командир?
– Совершенно верно. Не помню, кто сказал: «Дилетанты изучают тактику, любители – стратегию, профессионалы – снабжение». То есть те, кто реально стоит во главе государства, кто принимает решение, быть войне или миру, должны прежде всего изучать снабжение и логистику, другим словом, экономику. Хорошо, если и руководство вооружённых сил понимает, что армия есть производная от экономики. В идеале – от начальников главных управлений и командующих родами войск. Но это в идеале, а в реальности нередко бывают такие кадры, как Кулик.
– Командир, если он такой дурак, то как его партия на такой ответственный участок поставила?
