И однажды мать тощего сына обратилась к моей матери с просьбой одолжить меня на время обеда для воспитания наглядным примером. Моя мать выразила свое согласие, и вот меня привели в помещение соседнего дома и усадили за дастархан.
Соседка вынесла блюдо с пловом и, поставив его перед своим капризным тощим потомком, произнесла слова нижеследующего содержания:
— Ешь быстрей, а то этот мальчик все съест.
И тут тот тощий, действуя двумя руками одновременно, умял весь плов за обе щеки.
Вернувшись домой, я выразил своей матери принципиальное несогласие с такой постановкой вопроса, поскольку наглядное присутствие при чужом пищеварительном процессе оскорбляло мое пробуждающееся человеческое достоинство. Моя мать приняла к сведению эти возражения и на другой раз не одолжила меня соседке.
Тогда мать тощего парня пошла в направлении других соседей, имевших сыновей. Она раздобывала для повышения аппетита своего отпрыска ребят со всех концов нашего аула, а потом и из аулов соседних.
В результате принятых его мер тот тощий так растолстел, что не имел уже состояния самостоятельно передвигаться…
Когда я вижу некоторые толстые книги, мне по ассоциации памяти представляется тот растолстевший парень.
А я чувствовал себя и тем парнем из маминой притчи, что сидел на обочине, и этим растолстевшим парнем одновременно. Я и впрямь не знал, в какую сторону мне идти, но при этом мне казалось, что у меня из-под руки рвут темы и сюжеты будущих рассказов, и я хотел написать сразу обо всем на свете. Долго маялся и в конце концов решил воспользоваться советом народной мудрости и торить свою тропу. Не надо ни на кого оглядываться, ни на кого равняться, ни к кому прислушиваться. Надо просто писать, что хочешь, и говорить, как думаешь. Это и будет правильным, решил я, но тут же вспомнил одну из легенд, рассказанных моим дедушкой…
Мой дедушка рассказывал. Однажды хан Хорезма пригласил к себе в Хиву главного бия каракалпаков, нашего предка Айдоса-баба. Мудрый Айдос-баба не поехал в одиночестве, а взял спутником себе одного джигита. Джигит тот считался умным не по годам и даже ученым, потому что он ездил куда-то учиться. А взял его бий не просто так. Была у бия своя цель. Хотел он убедить хана, что можно отделить каракалпаков от Хорезма, что могут каракалпаки образовать собственное ханство. Вот и думал Айдос-баба; мол, покажу хану этого парня и скажу ему, что управлять страной черношапочников будут вот такие молодые, умные и образованные джигиты. И смягчится тогда сердце его, и поймет хан, что не должен он властвовать над такими людьми, а обязан он предоставить им самостоятельность.
Хан пригласил Айдоса-баба поужинать с собой. А есть плов вместе с ханом с одного блюда тогда считалось величайшей честью. Ее-то и удостоился наш предок.
Вот сидят они — Айдос-баба со своим спутником и хан хивинский со своим советником. Едят плов. А тут одна рисинка прилипла к ханской бороде. Заметив это, советник хана тут же сочинил бейт:
Великий хан! Светло твое чело,Я от тебя не скрою ничего.В лесах Хорезма путник заблудился,Пошли пять всадников, чтоб вывести его.
Хан улыбнулся, незаметно провел ладонью по бороде, и рисинки как не бывало.
Очень этот бейт понравился Айдосу-баба, Когда они вышли после ужина, он и говорит своему спутнику: вот, мол, какой мудрый советник у хана. Какой он находчивый. Надо же, сравнил бороду с лесом, а рисинку — с путником, и пять пальцев — как пять всадников.
А джигит ему в ответ, что нечему тут дивиться. Вы, говорит, только рисинку на бороду себе уроните, а я уж найду что сказать. Хан сразу поймет, с кем он имеет дело.
На следующий день снова зовут их отобедать с ханом. Снова плов едят. Тут уж Айдос-баба нарочно выронил одну рисинку себе на бороду.
Обрадовался его спутник да как закричит:
— Ну, наконец-то, Айдос-баба, вы сделали то, о чем мы вчера договорились. Снимите рисипку с вашей бороды, и пусть хан видит, какие мы, каракалпаки, аккуратные люди, и поймет, что нам можно предоставить самостоятельность.
Глянул хан на Айдоса-баба. Засмеялся и вышел из комнаты, ничего не сказав.
Моя мать поучала:«Лучше сырое, чем недоваренное. Кто ничего не умеет делать — делает лучше, чем тот, кто умеет наполовину».
18
После того случая, когда невольно подслушал то, что говорилось в кабинете председателя Союза писателей, я долго не мог приблизиться к дверям этого учреждения. Стыдно было появляться с пустыми руками. Я сам себе внушал, что обязан прийти сюда с «гостинцем», с романом или повестью, ну на худой конец с рассказом. Ведь они там — в Союзе писателей — ждут прозу, и, как мне почему-то казалось, ждут ее именно от меня.
А еще я боялся встретиться лицом к лицу с живым писателем. Вдруг он моня о чем-то спросит, а я отвечу невпопад, и он подумает {да нет, не подумает, а поймет), что я неуч и дурак, — ведь со стыда же помрешь.
И все-таки не выдержал. Ходил-бродил вокруг да около, а потом вдруг направился прямо в Союз писателей. Ладно, была не была, а если спросят: «Зачем пришел?»- скажу, что хочу посоветоваться, о чем писать.
К моему удивлению, двери были открыты и никто не стоял при входе «на страже», никто не задержал меня. В зале шло какое-то заседание, и я смело вошел и уверенно сел на ближайший свободный стул.
Обсуждение в Союзе писателей, на котором я впервые присутствовалРецензент. Как основной рецензент, я вынужден подробнее остановиться на анализе обсуждаемой книги. Она состоит из двух частей. Первая часть — прозаическая. Вторая — поэтическая.
Прозаическая часть обсуждаемой книги мне не понравилась по многим причинам:
во-первых, события вымышленные описаны в ней как реальные, и, напротив, события, происходившие в действительности, изображены как невероятные, фантастические;
во-вторых, из всех многочисленных тружеников колхоза автор выбрал лишь одного ударника, это явно суживает тему повышения урожайности;
и, наконец, в-третьих, картина родной природы живописуется автором однобоко. На странице шестнадцатой изображена зима, а на шестьдесят третьей странице читаем: «Опять пришла зима». Где же остальные времена года? Создается впечатление, что в наших краях сплошная стужа, а это не способствует воспитанию чувства любви к родной земле.
Автор. Вы просто не заметили. Я описал полностью все времена года на первых четырех страницах, чтобы потом не повторяться.
Вопрос с места. А есть ли достоинства?
Рецензент. К основным достоинствам обсуждаемого произведения я отношу то, что оно являет нам образец настоящей поэтической прозы. Все монологи и диалоги героев написаны стихами. Что же касается второй — поэтической части книги, то должен признаться, что я от столь маститого автора ожидал большего. Я ждал от него новаторства, но, увы, не нашел его.
Недостает этим стихам единства формы и содержания. Возьмем конкретный пример: стихотворение о дружбе. Как оно срифмовано? А срифмовано оно кое-как! А как должно было быть? А должен был автор рифмовать подряд по 8-10 строк, а еще лучше все стихотворение написать на одну рифму, чтобы мы видели, что все строки крепко связаны, сдружены меж собой.
И напротив — стихи о любви. Тут бы автору рифмовать их попарно. Но он опять рифмует перекрестно. Что хочет он сказать такой рифмовкой? Как мы должны относиться к такой перекрестной любви?
Автор. Я категорически не согласен с подобной оценкой моего творчества. Легко кричать другому: «В твоем саду мало плодов!» А что в саду у самого рецензента?
Всем известно, что одно мое стихотворение опубликовал центральный журнал, который выходил стотысячным тиражом. Значит, я известен ста тысячам читателей. Я известный поэт и требую, чтобы мое творчество обсуждалось соответствующим образом.
Вопрос с места. Мне непонятно, первая часть книги это что: новость, поэма или роман?
Автор. Я назвал ее романом.
Рецензент. Автор не страдает скромностью.
Автор. Совсем не в этом дело. В нашей литературе нет еще романов, и я решил, сделав первый шаг в этом направлении, помочь литературе.
Председательствующий. Великий Максим Горький свой роман «Мать» скромно назвал повестью. А великий Гоголь хоть и уже освоил прозу, в отличие от наших писателей, но все же свой роман «Мертвые души» скромно назвал поэмой. Это потому, что скромность украшает гениев.
Автор. Хорошо, если так, то я свой роман готов назвать рассказом. Прошу это мое заявление занести в протокол.
Вопрос с места. А не будет ли это плагиатом? И так уже очень часто наших поэтов обвиняют в плагиате.
