– Лотти, ты же знаешь, я не дам тебе упасть.
Она кивнула, стараясь удержаться на ногах.
– Я думала, что просто встану и пойду, – грустно сказала она, – но так не получается.
Джон с трудом сдержал смех.
– Ты еще даже и не попробовала толком, а уже плачешь.
– Я не плачу, – ответила она решительно и вздернула подбородок – жест, к которому он так привык.
– Вот теперь я узнаю свою девочку, – прошептал Джон, довольный ее реакцией. – Постарайся найти положение равновесия, а потом мы попробуем шагнуть.
– У меня пальцы на ногах онемели. Я их не чувствую, – пожаловалась она и посмотрела на свои босые ступни.
– Может, сначала наденем туфли? – пробормотал он. – Они помогут тебе удерживать равновесие.
– Нет. – Она решительно покачала головой. – Большую часть жизни я проходила босиком. Я смогу это сделать.
Глубоко вздохнув, Лотти пошевелила левой ногой. Нога заскользила по гладкому деревянному полу. Затем, поменяв точку опоры, она проделала то же самое правой ногой.
– Неплохо, – заметил Джон, бережно поддерживая ее. – А теперь попробуй не шаркать. Поднимай ноги, Лотти.
– Я не шаркаю, – проворчала она и очень осторожно подняла левую ногу. Затем твердо поставила ее на пол.
– Очень хорошо, – похвалил ее Джон. – Теперь давай другой ногой.
Он держал ее за руку и наблюдал, как поднимается и опускается ее маленькая стопа и как она поджимает пальчики, чтобы лучше упереться в пол.
– Попробуешь сама постоять? – как бы, между прочим, спросил Джон, и его сердце неровно застучало. Он убрал руку с талии Лотти, но был готов тотчас же прийти на помощь, если потребуется.
Она стояла на ногах. Джон вот уже больше месяца заботливо массировал их. Его руки знали каждый мускул, каждый дюйм кожи этих ног. Ее ступни помнили ласку его сильных пальцев; колени и лодыжки помнили, как эти пальцы массировали их, чтобы они не утратили гибкость. Но при всем своем желании он был не в силах сделать так, чтобы ноги смогли удержать ее. Он мог сам держать ее и оказывать моральную поддержку при каждой попытке сделать несколько шагов. Собрав все свои душевные силы, он тихо произнес слова молитвы. Он и раньше повторял их бесчисленное количество раз.
– Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы она пошла! – донесся до нее неразборчивый шепот.
Она колебалась всего секунду, затем, собравшись, решительно шагнула. У Джона по щекам потекли слезы.
Три раза она шагнула вперед, три раза ее правая нога поднималась, чтобы встать рядом с левой. Она так крепко сжала руку Джона, что у нее побелели кончики пальцев. Она двигалась медленно, но ни разу не остановилась, пока не оказалась перед ровной поверхностью кухонного стола. Она еще немного подалась вперед и облокотилась о стол. Горящими глазами Лотти посмотрела на Джона.
– Я прошла через всю комнату! – с гордостью сказала она.
Не желая ее разочаровывать, Джон не стал говорить, что расстояние вовсе не так велико. Одного взгляда на ее бледное лицо было достаточно для тревоги. Он вытащил стул из-за стола и осторожно опустил ее на сиденье, затем встал перед ней на колени и улыбнулся радостно и облегченно.
– Я знал, что ты сможешь это сделать. – Он вздохнул, взял ее руки в свои и нежно сжал их.
Лотти наклонилась и прижалась лбом к его лбу, закрыв глаза.
– Ты молился, – тихо сказала она. – Джон, я не знала, что ты молишься.
– Дорогая, ты многого обо мне не знаешь, – заметил он.
Лотти кивнула. Их тела соприкоснулись.
– Иногда, Джон, мне кажется, что я вообще тебя не знаю. А иногда чувствую, что могу заглянуть к тебе в сердце.
Пауза затянулась. Лотти показалось, что Джон ее неправильно понял и обиделся, но его мягкий голос развеял ее страхи.
– Это когда, Лотти? Ты заглядываешь ко мне в сердце – это когда ты знаешь, что я чувствую?
Лотти обвила рукой его шею, откинула на сторону его волосы, чтобы они не мешали ласкам. Она гладила его шею, касалась пальцами затылка, спины, безумно наслаждаясь прикосновениями к горячей коже. И дарила ему блаженство, погружаясь в тепло его тела.
– Я видела, как ты заботишься о детях, Джон, – сказала она, наконец. – Я видела твое лицо, когда ты прикасался к ним, когда ты дарил им свое внимание.
Джон пододвинулся ближе. Она подняла голову, позволяя ему припасть к своей груди. Теперь она ласкала его обеими руками, залезая пальчиками за ворот рубашки, чтобы прикоснуться к нему и ощутить жар его тела.
– Я наблюдала за тобой, когда ты купал меня… когда растирал мои ступни и колени и заботился обо мне… по-другому… – Она запнулась, не зная, как закончить фразу.
И без того тихое ее бормотание приглушилось мягкой муслиновой рубашкой. Она покраснела, вспомнив, что было две недели назад поздно ночью.
– Как ты только обо мне не заботился, Джон, – сказала она, изо всех сил пытаясь обойти скользкую тему. Ей показалось, что он посмеивается. – Я чувствую себя такой счастливой!
Она обняла его голову и щекой прикоснулась к завиткам его золотистых волос.
– Мне так повезло, Лотти, – сказал Джон.
Он примостился между ее бедрами и натянул рубашку ей на икры. Взглянув на нее, он заметил, что щеки ее порозовели.
– Ну, как? У тебя достаточно сил для обратного путешествия? – спросил Джон, довольный тем, что она не переутомилась. Он считал, что ей не следует перенапрягать еще не окрепшие мышцы.
Лотти быстро кивнула в знак согласия, и Джон поднялся и поставил ее на ноги. Он бережно взял ее на руки и, несмотря на тихие протесты, донес до кровати, которую она покинула всего несколько минут назад.
– Можно, я буду сегодня спать на большой кровати? – спросила она.
Его глаза ответили прежде, чем он заговорил.
– Нет, пока нет. – Джон с сожалением покачал головой. – Доктор Холмс сказал, что потребуется еще несколько дней – твоей спине нужна поддержка.
Лотти тихонько застонала и вытянулась во весь рост на узкой жесткой кровати.
– Тогда хотя бы посиди со мной немного, – жалобно попросила Лотти, надувая губы. – Расскажи мне о лошадях, – попросила она, поворачиваясь на бок, лицом к камину. – Знаешь, как здорово чувствовать, что можно повернуться, когда захочешь.
– Это было трудно, да, Лотти? – спросил он, усевшись на пол рядом с кроватью.
Ей вспомнились последние две недели, вспомнилось, как постепенно возвращалась чувствительность к ее ногам, как Джон часами терпеливо делал ей массаж и как соседи ежедневно навещали ее.
– Моя болезнь меня многому научила, – призналась она, протягивая руку к подбородку Джона, оплетая его своими маленькими пальчиками.
– Чему, например?
– Ну… например, как заставить людей что-то для себя сделать. – Она наморщила носик. – Ты же знаешь, это всегда было для меня самым трудным.
