Человек, к которому обращался Кальхаун, забинтованный так, что чем-то даже напоминал мумию, издал невнятные звуки. Скрежет зубов сменили клокочущие стоны ярости и унижения.
— Вы сейчас находитесь в состоянии эмоционального шока, — продолжал Кальхаун. — Думаю, что частично оно соответствует действительности, но частично вы притворяетесь. Дам вам возможность справиться с этим самому. Со своей стороны хочу кое-что узнать. Думаю, вы пойдете мне навстречу. Право решать, как поступить, я и на этот раз оставлю исключительно за вами.
И он прошел в лабораторию. К своему пленнику он не испытывал ничего, кроме чувства омерзения. По правде говоря, он верил, что этот человечек действительно эмоционально потрясен тем, что его так ловко провели и захватили. Но частично этот шок был все же вызвав и гневом, столь же ужасным, как и безумие. Кальхаун холодно подумал, что для того, кто оказался способен принять решение об эпидемии и всецело жить этим, сама мысль о том, что его взяли в плен и имели теперь возможность при желании вдоволь над ним поиздеваться, могла привести либо к смерти, либо к сумасшествию. Правда, измываться над ним он не собирался.
Кальхаун осмотрел корабль, определил его тип, конструкцию, место изготовления. Он четко представил себе, что потребуется сделать, чтобы превратить его в безжизненную, никому не нужную груду металла, а затем вернулся в лабораторию.
Преступник, абсолютно измотанный, дышал тяжело и прерывисто. В некоторых местах связывавшие его узлы несколько ослабли. Кальхаун, сохраняя полное спокойствие, заботливо подтянул их. Человек вылил на него ушат истерических выкриков и непристойных проклятий.
— Валяйте! — невозмутимо отреагировал Кальхаун. — Сначала исторгните из себя все сумасшествие, а затем поговорим.
Он уже собирался снова уйти в лабораторию, когда в динамике раздался голос. Кальхаун быстро разыскал микрофон, служивший для ответа. Он отключил его, как только узник попытался выкрикнуть какие-то распоряжения.
«Так вы что-нибудь выяснили? — неслось из динамика. В голосе слышался страх. — Вы разобрались в том, что случилось с этими парнями? При проверке выяснилось отсутствие еще двоих. Поднимается паника. Люди считают, что какой-то местный врач распространяет эпидемию!»
Кальхаун передернул плечами. Голос поступал снаружи. В нем чувствовались командные нотки, но уже не те, что раньше. Сейчас в нем проскальзывала скорее большая обеспокоенность. Не получив ответа, незнакомец повторил запрос. Затем, после небольшой паузы, сделал ото в третий раз. Теперь голос почти умолял дать разъяснения, но с выключенным микрофоном никакого ответа, естественно, не могло быть. Кальхаун внимательно вслушивался в этот властный тембр, видимо, говорил командир оперативников-головорезов. По мере того как становилось ясно, что его просьбы игнорировались, в нем, несомненно, росла обида. Затем голос стих, напоследок немного задрожав, то ли от гнева, то ли от страха. Возможно, от того и другого вместе.
— Как видите, ваша популярность падает, — прокомментировал ситуацию Кальхаун. Ставя на место выключенный микрофон, он обратил внимание на космоприемник рядом с усилителем и заметил: — Гм… Значит, нет доверия… даже командиру. Захотели иметь собственную рацию… Ну что же, вполне типичный случай!
Человек, сверху донизу в полосках стягивавших его жгутов и с вытаращенными глазами, вдруг заговорил с холодной ясностью:
— Чего вы добиваетесь?
— Информации, — ответил Кальхаун.
— Для себя? На что вы претендуете? Я могу одарить вас всем, чем пожелаете! — заявил он, пылая полусумасшедшими черными глазами. — Я могу дать все, что вы в силах вообразить! Богатство большее, чем в самых смелых мечтах.
Кальхаун сел, небрежно облокотившись о ручки кресла.
— Продолжаю слушать, — заметил он. — Но судя по всему, вы всего лишь технический распорядитель проводящейся здесь операции. А она не слишком крупная по размаху. Подумаешь — уничтожить что-то около тысячи человек. Вы явно выполняете чей-то приказ. Посему непонятно, как вы собираетесь одарить меня чем-нибудь существенным?
— Это… — пленник разразился проклятиями. — Это всего лишь пробный шар, малый эксперимент! Освободите меня, дайте возможность закончить его, и я смогу предоставить в ваше полное распоряжение целый мир. Я сделаю из вас короля этой планеты! У вас будут миллионы рабов! Сотни, даже тысячи женщин — только пожелайте!
Кальхаун заметил безразличным тоном:
— Неужели вы считаете, что я поверю в это, не зная деталей?
Черные глаза метнули молнии. Усилием воли, столь же могучим, как и его гнев, микробиолог взял себя в руки. Однако спокойствия он так и не обрел. Всякий раз, когда он пытался и не мог, будучи связанным, сделать убеждающий жест, его бешенство доходило до пароксизма. Унижение, которое он чувствовал в этой ситуации, доводило его до исступления и перехватывало горло. Но в паузах между этими состояниями он говорил с потрясающей убедительностью, сообщая такие подробности, которые свидетельствовали о наличии плана, разработанного с удивительной тщательностью. Это был его план. Он сумел убедить правительство планеты провести эксперимент. Ведь он был так нужен ему! После этих испытаний у него появилась бы безграничная власть! Пленник пытался соблазнить Кальхауна всем, что сулило богатство, обладало притягательностью и внешне неотразимой силой. В сущности, всю свою силу убеждения он тратил на то, чтобы купить его.
Это было более чем ужасно.
Сначала он дал достаточно детальные разъяснения, чтобы человек Медслужбы смог сам убедиться в том, что замысел был вполне реален и беспроигрышен.
Как и подозревал Кальхаун, агрессия против Мэрис III была всего лишь контрольной проверкой нового способа ведения войны и захвата других планет. Для эксперимента выбрали планету, которая пока еще была слабо заселена. Мэрис III должна была послужить полигоном для испытания новой и неодолимой формы завоевания. Эпидемия! Она была вызвана искусственно путем рассеивания, как при дожде, возбудителей над ее главным и пока единственным городом. Это произошло ночью, так что жители ничего не заметили. Они начали умирать один за другим, но все еще не представляли себе, почему наступала смерть, чем она была вызвана, когда произошло инфицирование. И погибли!
Кальхаун согласно кивал. Это необычное фразерство не произвело на него никакого впечатления. Рассказ мог показаться внушающим доверие лишь тому, кто не понимал, каким способом произошло инфицирование, что это была за болезнь, как добились того, что ее невозможно было обнаружить обычными микробиологическими методами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
