Наши личные отношения с Александром Яшиным сложились весьма своеобразно.
Одно время, став лауреатом, он вел в Литературном институте поэтический семинар, и вот мне передали, что он прочитал там вслух только что напечатанное в «Комсомолке» мое стихотворение «Первогодкам» — в качестве положительного примера, что ли. Я в ту пору еще был студентом.
Потом он не раз публично хвалил мои стихи, а при встречах обращался к кому‑либо из стоящих рядом и говорил, показывая на меня обеими руками:
— Вот поэт! Вот люблю!..
Так и шло. Потом появилась моя вторая книга. У нас с Инной тогда еще не было своего дома, и газет мы не выписывали. Купил случайно «Литературную газету», развернул возле киоска, вижу: несколько рецензий, и первая — «Лирические стихи К. Ваншенкина». Подпись — А. Яшин.
Предвкушая удовольствие, я прошел в сквер и сел на скамейку.
Рецензия была разгромная, в клочья. Сразу же била в глаза крайняя раздраженность тона. Такая, что автор предвзято, неверно передавал смысл и даже содержание некоторых моих стихотворений:
«…Лирический герой проявляет не меньшую выдержку, убедившись в измене своей любимой. «Что же тут особого такого?» — говорит он и обещает даже не показываться на глаза своему сопернику, чтобы не портить ему настроения:
А пойду на станцию обратно —
Обойду то место стороной:
Может, парню будет неприятно Встретиться нечаянно со мной.
Вот до чего он хорош!»
У меня же о другом — о грусти нового возраста, о понимании, что ты иной, — после других потрясений, после войны.
Но что толку оправдываться!
Эта моя вторая книга представляется мне сейчас крайне неровной, в ней есть слабые, просто проходные стихи. И рецензия, вероятно, была бы справедливой, если бы в этой моей книжке, собранной на переломе, не было таких стихотворений, как «Мальчишка», «Сердце», «Я прошел от самого вокзала» (о нем шла речь), «Земли потрескавшейся корка» (о том, «как пуля, что в меня летела, попала в друга моего») и еще других. Например, «Ты добрая, конечно, а не злая». Это восьмистрочье, помеченное 1952 годом, кончалось так:
Но остается горестная метка, —
Так на тропинке узенькой, в лесу,
Товарищем оттянутая ветка,
Бывает, вдруг ударит по лицу.
Позднее (в его книге «Лирика» указано — 1958–й, но, видимо, не позднее 1956–го, так как напечатано впервые в «Дне поэзии» — 1956) А. Яшин напишет:
Как будто бы в густом лесу я сам Тугую ветку оттянул упруго.
И вот она хлестнула по глазам Ни в чем не провинившегося друга.
Но это к слову.
Главное — в другом. Я читал: «…следы неприятного «бодрячества», лакировки…»
Чуть мягче: «…это наиболее безобидные случаи лакировки, но нам надо отказываться и от этого…»
Наконец: «…недостаточно отчетливо уяснил для себя требования партии к писателям — правдиво отображать нашу жизнь во всей ее сложности и многообразии».
Статья была напечатана в 1954 году.
Я читал ее и не мог избавиться от ощущения: это же он о себе пишет. Это же раздражение собой. Это он мне собственные грехи приписывает.
С удовлетворением и даже удивлением отмечу: как я все это спокойно тогда перенес! Это не сшибло меня и не согнуло.
Молодость, или время такое было — принятый стиль и отношения тех лет.
И когда защитили меня, воспринял это весьма хладнокровно.
Шел по улице, увидел на стенде «Известия» — и словно что толкнуло. Большая статья под рубрикой «Навстречу Второму съезду писателей» называлась «Разговор о воспитании молодых». Автора я не знал — Алесь Бачило из Минска.
Рецензии Яшина было уделено в статье немалое место. Было прямо сказано, что «субъективное авторское чувство господствует над объективной оценкой произведений». И подробней: «Об этом интересном в целом сборнике А. Яшин пишет: «Книга меня разочаровала… Минусов в ней пришлось наставить больше, чем плюсов».
Удивительный способ — арифметически определять творческое своеобразие автора!..» — и т. д.
Стояла осень, начало сезона. Вскоре состоялось первое собрание поэтической секции. Я пришел и сразу же столкнулся с Яшиным.
— Ну что, защитили тебя? — были его первые слова.
— Да уж как‑нибудь, — отвечал я сухо.
Тут же, через полчаса, он вышел на трибуну и сказал примерно следующее:
— Критикуешь по — товарищески молодого поэта, а он высказывает неудовольствие, нос воротит…
Однако его рецензия и другим не понравилась.
Для чего я все это говорю? Чтобы показать Яшина. Долго потом это его мучило, многократно затевал он со мной об этом разговор. Завод прошел, а осадок остался.
В ту пору, когда ему особенно доставалось за «Вологодскую свадьбу», я находился в Малеевке, под Москвой. Он тоже там жил, но то и дело ездил на машине в город, места себе не находил. Была зима, на дороге страшенный гололед, о нем только и было разговоров. Как‑то вечером я спустился в нижний вестибюль, тут отворилась дверь и появился снаружи Яшин. Он подошел и поздоровался, от него пахло вином.
— Вот из Москвы приехал, — сказал он.
— Как, за рулем?
— За рулем. Слушай, ты читал, что обо мне пишут?
— Читал.
— Ты на чьей стороне, на их или на моей?
— Конечно, на твоей.
Он протянул руку:
— Слушай, давай все забудем…
Что мне оставалось делать?
Однажды в перерыве какого‑то собрания он начал хвалить мое стихотворение «Вновь наступающих праздников зов», недавно напечатанное.
Это было уже в 1967 году.
Я прервал его:
— Остановись. Знаем, чем это кончается.
Он засмеялся и махнул рукой.
Теперь опять о стихах.
У него есть стихотворение «Бабочка ожила».
Бабочка ожила,
Летает у потолка,
Трепетных два крыла,
Словно два фитилька…
Перестаю дышать,
Глаз не оторву,
Только б не помешать Воскресшему существу.
Но и самый стих ожил. «Только б не помешать…» И не только не помешать, но и помочь жизни.
Он хочет жить по совести, мучается, смотрит и вокруг, и в свою душу:
Какой мерой мерится
Моя несуразица?
И в бога не верится,
И с чертом не ладится.
Много сил у него ушло, чтобы так расковаться.
Я перечитываю стихи о природе, о трагической любви, о выросших детях. И стихи ухода, они писались несколько лет, — и безнадежные, бесстрашные: «О как мне будет трудно умирать» или — «Надо просто умирать, раз пришло время». И исполненные надежды — «Утром не умирают», «Перед исповедью»:
…Выговориться дочиста —
Что на костер шагнуть.
Лишь бы из одиночества
Выбиться как‑нибудь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
