—Я здесь, чтобы говорить о нем... по его поручению.
— Вы хотите сказать, что он вас прислал?
— Он просил меня съездить к вам и сказать, что вы — единственная женщина, которую он любит.
Она явно была тронута, но попыталась опровергнуть это утверждение.
— Он всегда любил театр.
— Но он так чувствует.
— Разумеется, он так чувствовал в тот момент, когда говорил. Он всегда знает свои роли. И поэтому играет их так хорошо. Его место на сцене.
— Он страдает.
— Если и страдает, то по собственной глупости.
— Но от этого он не менее заслуживает сострадания.
Во время этого разговора Мария Фицгерберт ловила себя на мысли о том, как изменился Уильям. Он вырос. Уже нет грубого моряка, наверное, это влияние миссис Джордан. Бедняга, неужели она думает, что их совместная жизнь — надолго? Сколько может длиться любовь принца? Но вслух она сказала:
— Я слышала, у вас родился второй сын.
— Генри. Вам надо было бы его повидать. Мастер Георг сейчас немного ревнует. Он старается постоянно напоминать нам, что он наш первенец.
Она улыбнулась. Семейный человек! И он был доволен, она это чувствовала. Разве Георг не был таким же в первые годы? У этих королевских сыновей был свой шарм, даже у Уильяма, хотя он и не был таким элегантным, уверенным и образованным, как Георг. Но отсутствие светского лоска не портило Уильяма. Может быть, его и устроит домашняя жизнь, которую он выбрал для себя с этой актрисой? Ему не придется столкнуться с такими проблемами, потому что, в конце концов, он не наследный принц.
— Я уверена, что вы очень гордитесь своими сыновьями, — сказала она, думая о том, что изменилось бы в ее жизни с Георгом, если бы у них тоже были дети. Наверное, ничего, потому что он был принцем Уэльским, и от него ждали законных наследников.
— В честь свадьбы ваш дом вчера был ярко освещен.
— А чего вы от меня ждали? Чтобы я сидела в темноте и оплакивала потерю мужа? Я потеряла его значительно раньше. Он оставил меня, как вы помните, ради леди Джерси.
— Он очень несчастен и все время говорит о вас.
— Принцессе Каролине? Или леди Джерси?
— Он ни разу не разговаривал с принцессой. Он не выносит ее присутствия, и я уверен, что он не говорил о вас с леди Джерси.
Она наклонилась к нему.
— Мой дорогой Уильям, вы всегда были для меня хорошим братом, и я вам благодарна за сегодняшний визит. Вы хотели успокоить меня, я знаю, но я покончила с этим. Он ушел из моей жизни. Я начинаю сначала, так, словно никогда его не знала.
Он смотрел на нее с недоверием. Разве так может быть? Как только кто-нибудь вздумает обсуждать любовные дела принца Уэльского, сразу же всплывет имя миссис Фицгерберт.
— Я не стану говорить ему этого сейчас, когда он нуждается в утешении.
— Дорогой Уильям, — ответила она. — Я вам полностью доверяю, и вы можете сказать все, что считаете нужным.
По дороге домой он принял решение написать письмо брату, который проводил свой медовый месяц в Виндзоре, — бедняга Георг, надо же было случиться такой беде!
Стоя у окна, Мария Фицгерберт наблюдала, как отъезжала карета Уильяма. В это время в комнату вошла мисс Пиго, которая была не совсем обычной компаньонкой: она не расставалась с Марией с самого начала ее романа с принцем и была свидетелем всех ее радостей и огорчений. Она любила их обоих, и их разрыв стал для нее настоящей трагедией.
— Герцог Кларенс был у вас с каким-нибудь поручением?
Мария повернулась к ней.
— Конечно, — сказала она. — Очень похоже на него. После церемонии он присылает брата сказать мне, что я единственная в мире женщина, которую он любит.
— Это правда, — ответила мисс Пиго.
— И нам это так важно! — добавила Мария с издевкой.
— Да, важно.
— Как леди Джерси. И как эта церемония.
— Послушайте, Мария, будьте благоразумны. Он должен был жениться, потому что нужен наследник.
— А леди Джерси?
— Он не собирался бросать вас ради нее. Это вы его оставили.
— Неужели вы думали, что я позволю себя... оскорблять?
— Нет, не думаю. Но он бы вернулся.
— Мне не хочется говорить о нем и его делах. Пусть идет к леди Джерси, пусть женится. Мне очень жаль эту несчастную принцессу. Я ни на секунду не хотела бы оказаться на ее месте.
— Я тоже. То, что я слышала... И знать, что он влюблен в другую...
— Старая романтичная Пигги! — сказала Мария с нежностью. — Я не знаю, как долго это продлится для миссис Джордан.
— Он славный малый, этот Уильям.
— Все они славные малые, вы это знаете, но не очень надежные. У них родился второй сын, слышали об этом?
— Да. И они очень уединенно живут у себя в Питерсгем-лодж.
— Миссис Джордан иногда выступает, ей очень хорошо платят, так что, может быть, им удастся избежать долгов.
— Поговаривают, что именно она и содержит семью.
— Может быть. Он вряд ли обойдется без долгов. Это у них семейная черта. Следующим будет Фредерик. Их воспитывали очень строго, Георг мне рассказывал. Мне кажется, что эта строгость и привела к тому, что они словно с цепи сорвались, как только получили свободу. Может быть, во всем и виновато это строгое воспитание...
— Ладно, будем надеяться, что принц не так уж несчастен, а Уильям и дальше будет доволен своей жизнью.
— Моя дорогая Пиг, вы всегда надеетесь на несбыточное, не так ли?
— Мария, вы плачете?
— Оставьте меня. Я никого не хочу видеть. Я чуть не разревелась при Уильяме. Тогда он бы тоже расплакался, я едва сдержалась. Жизнь с принцем научила меня сдерживать слезы. Он достаточно плакал за нас обоих... и его слезы никогда ничего не значили. Он всегда плакал очень эффектно, правда? Пожалуйста, оставьте меня одну.
Мисс Пиго ушла, размышляя про себя: она все еще его любит. И он тоже. В один прекрасный день он вернется.
Королева вошла в рабочий кабинет короля без его приглашения. Она никогда не позволяла себе этого до его болезни. Он вполне осознавал это, но не предпринимал ничего, чтобы помешать переменам в их отношениях. Это было неизбежно. Тот страшный эпизод пятилетней давности оставил в его памяти такой след, которому не суждено было никогда изгладиться. Он сознавал, что в течение нескольких месяцев был не в своем уме. Это было уже не первое проявление болезни, и он жил в постоянном страхе, что она настигнет его вновь.
Королева разделяла эти опасения, и их сблизили общие тревоги. Она волновалась не из страха за него, а из боязни за свое положение и судьбу власти. Он плохо представлял себе, что творилось в стране, когда они решили, что он не может исполнять свои обязанности. Была какая-то возня в парламенте вокруг Билля о регентстве и конфликт между королевой и принцем Уэльским. Потом он поправился, и все вошло в прежнее русло, во всяком случае, сохранялась видимость этого. Однако он был уверен, что если заболеет снова, все повторится, как в прошлый раз.
