Что у них за отношения? Они товарищи по оружию, близкие подруги… или более того? Наклонившись, Диана поцеловала Мод в лоб. Это ничего особенно не значило. Но тут Диана взяла Мод пальцем за подбородок, повернула ее лицо к себе и поцеловала в губы. Это был жест утешения, но, пожалуй, чересчур интимный даже для близкой подруги. Или нет?
Наконец Диана высунула язык и слизала слезы Мод. Дитеру стало все ясно. Конечно, это не было прелюдией — никто не станет заниматься сексом в подобных обстоятельствах, — но так утешать может только любовница, а не близкая подруга. Диана и Мод лесбиянки. И это решает проблему.
— Снова приведите старшую, — сказал он и вернулся в комнату для допросов.
Когда Диану привели во второй раз, он привязал ее к стулу и сказал:
— Приготовьте электрооборудование. — Он нетерпеливо ждал, пока аппарат для пыток электротоком прикатят на тележке и подключат к розетке. С каждой минутой Флик Клэре все больше от него удалялась.
Когда все было готово, он левой рукой схватил Диану за волосы. Удерживая ее голову, он прикрепил к нижней губе два зажима из крокодиловой кожи.
Он включил ток. Диана закричала. Дитер подождал десять секунд, затем выключил прибор.
Когда рыдания Дианы стали ослабевать, он сказал:
— Я включил его меньше чем на половину мощности. — Это была правда. Он редко использовал полную мощность. Лишь когда пытка продолжалась длительное время и узник отключался, давали полную мощность, чтобы проникнуть в его угасающее сознание. Обычно было уже слишком поздно, так как наступало безумие.
Но Диана этого не знала.
— Не надо! — взмолилась Диана. — Пожалуйста, не надо!
— Вы ответите на мои вопросы?
Она застонала, но не сказала «да».
— Приведите вторую, — сказал Дитер.
Диана ахнула.
Лейтенант Гессе привел Мод и привязал ее к стулу.
— Чего вы хотите? — крикнула Мод.
— Ничего не говори, — сказала Диана. — Так будет лучше.
На Мод была легкая летняя блузка. У нее была отличная фигура и полные груди. Дитер рывком распахнул блузку, пуговицы полетели в разные стороны.
— Пожалуйста! — сказала Мод. — Я вам все скажу!
Под блузкой была надета хлопчатобумажная сорочка с кружевной бахромой. Дитер оторвал верхнюю часть. Мод пронзительно закричала.
Дитер чуть отошел назад, глядя на округлые и крепкие груди Мод. А они красивые, краем сознания отметил он. Должно быть, Диана их любит.
Он вытащил зажимы изо рта Дианы и тщательно закрепил их на маленьких розовых сосках Мод. После этого он повернулся к прибору и положил руку на рукоятку.
— Ладно, — тихо произнесла Диана. — Я все скажу.
Дитер организовал усиленную охрану железнодорожного туннеля в Марле. Если Галки сумеют туда пробраться, то вряд ли смогут проникнуть в туннель. Он был уверен, что Флик не сможет выполнить задание. Но это было не главное. Гораздо важнее было схватить ее и допросить.
Было уже два часа ночи — начиналось воскресенье. Во вторник будет полнолуние — возможно, вторжение начнется уже через считаные часы. Но за эти часы Дитер сможет сломать хребет французскому Сопротивлению — если отправит Флик в камеру пыток. Ему нужны лишь имена и адреса, которые она хранит у себя в голове, — во всех городах Франции тысячи гестаповцев немедленно приступят к делу. Пусть они не самые сообразительные из людей, но все же знают, как нужно производить аресты. За пару часов они отправят в тюрьму сотни руководителей Сопротивления. И вместо массового восстания, на которое, несомненно, рассчитывают союзники, здесь будут тишина и спокойствие, что позволит немцам организовать ответные меры, чтобы столкнуть захватчиков в море.
Он отправил гестаповцев в «Отель де ла Шапель», но сделал это лишь для проформы — Дитер был уверен, что Флик с остальными должны были уйти оттуда уже через считаные минуты после ареста своих товарищей. Где сейчас Флик? Реймс был естественным плацдармом для атаки на Марль, вот почему Галки сначала планировали приземлиться возле этого города. Дитер полагал, что Флик все равно проедет через Реймс. Это было по дороге в Марль, и, возможно, ей требовалась какая-то помощь от остатков ячейки «Белянже». Он готов был держать пари, что сейчас она направляется из Парижа в Реймс.
Он известил все гестаповские кордоны, располагающиеся между этими городами, о фальшивых именах, используемых Флик и ее группой. Тем не менее это тоже было лишь формальностью — у них или есть альтернативные документы, или они найдут способ обойти эти кордоны.
Он позвонил в Реймс, поднял с постели Вебера и объяснил ситуацию. На сей раз Вебер был готов к сотрудничеству. Он согласился отправить двух гестаповцев присмотреть за городским домом Мишеля, еще двух — за домом Жильберты и двух — на рю дю Буа, охранять Стефанию.
Потом, когда у него уже началась мигрень, он позвонил Стефании.
— Британские террористы направляются в Реймс, — сказал он. — Я послал двух человек тебя охранять.
Она была, как всегда, спокойна.
— Спасибо.
— Но ты должна по-прежнему ходить на рандеву — это важно. — Если повезет, Флик не сумеет понять, насколько глубоко Дитер проник в ячейку «Белянже», и попадет прямо к нему в руки. — Помни, что мы изменили место встречи. Теперь это уже не крипта кафедрального собора, а «Кафе де ла гар». Если кто-нибудь появится, просто отведи его в дом, как ты это сделала с Вертолетом. Там гестапо о нем позаботится.
— Ладно.
— Ты уверена? Я свел риск к минимуму, но это все равно опасно.
— Уверена. Ты говоришь так, словно у тебя мигрень.
— Это только начало.
— У тебя есть лекарство?
— У Ганса есть.
— Жаль, что меня нет рядом, чтобы дать его тебе.
Он тоже об этом жалел.
— Я хотел приехать в Реймс сегодня вечером, но вряд ли смогу.
— Даже не пытайся. Со мной все будет в порядке. Прими лекарство и ложись в постель. Приедешь сюда завтра.
Он понимал, что она права. Сейчас ему было трудно добраться даже до своей квартиры, которая находилась менее чем в километре отсюда. Он не сможет поехать в Реймс до тех пор, пока не придет в себя после допроса.
— Ладно, — сказал он. — Я несколько часов посплю и отправлюсь отсюда утром.
— С днем рождения!
— Ты вспомнила! А я забыл.
— У меня кое-что для тебя есть.
— Подарок?
— Скорее действие.
Он усмехнулся, забыв о головной боли.
— Ох черт!
— Я дам тебе это завтра утром.
— Не могу дождаться.
— Я тебя люблю.
Слова «я тоже тебя люблю» едва не слетели с его губ, но он промедлил, и в трубке послышался щелчок — Стефания отключилась.
Глава тридцать девятая
Ранним воскресным утром Пол Чэнселлор приземлился на картофельном поле возле деревни Ларок, к западу от Реймса. Никто его не встречал.
При приземлении раненое колено отозвалось острой болью. Стиснув зубы, он неподвижно лежал на земле, дожидаясь, пока боль угаснет. Вероятно, колено будет время от времени досаждать ему до конца жизни. Когда он будет стариком, то будет говорить, что это к дождю, — если доживет до старости.
Через пять минут он смог с трудом подняться на ноги и снять с себя подвесную систему парашюта. Найдя дорогу, он сориентировался по звездам и двинулся вперед, но очень медленно, так как сильно прихрамывал.
По легенде, поспешно подготовленной Перси Твейтом, он был школьным учителем из Эпернэ, находившегося в нескольких километрах к западу. Он ловил попутку на Реймс, чтобы навестить больного отца. Перси выдал ему все необходимые документы, некоторые из них были поспешно подготовлены вчера ночью и доставлены в Темпсфорд на мотоцикле. Хромота прекрасно сочеталась с легендой — раненый ветеран вполне мог быть школьным учителем, тем более что полных сил молодых людей отправляли в трудовые лагеря в Германию.
Попасть сюда было самой простой частью задачи. Теперь он должен найти Флик. Вступить с ней в контакт он может только через ячейку «Белянже». Остается надеяться, что часть ячейки сохранилась и лишь Брайан попал в застенки гестапо. Как и любой из вновь прибывших, он должен связаться с мадемуазель Лема — просто нужно быть чрезвычайно осторожным.
Вскоре после рассвета он услышал шум приближающейся машины. Сойдя с дороги, он спрятался за виноградную шпалеру. Когда источник шума приблизился, Пол понял, что это трактор. Опасности не было — гестаповцы не стали бы ездить на тракторе. Вернувшись на дорогу, он «проголосовал».
За рулем трактора, перевозившего артишоки, сидел мальчишка лет пятнадцати. Кивком указав на ногу Пола, он спросил:
— На войне получили?
— Да, — сказал Пол, а так как французский солдат скорее всего мог получить ранение во время «Битвы за Францию», добавил: — Под Седаном, в сороковом году.
