испытываю к тебе жалости, гигантский ты болван. Я просто… удивлена. Наверное, я всегда предполагала, что ты более расчётлив в своих решениях. Это похоже на спонтанную реакцию.
— Этот разговор меня раздражает. Тебе лучше уйти, — объявил он.
— Люсьен, — всё раздражение, все безысходность, которые копились во мне, вылились в этих двух слогах.
— Что? — тихо спросил он.
— Почему мы продолжаем кататься на этих американских горках? — спросила я.
— Я всегда думал об этом скорее как о танце, — парировал он.
— Американские горки, танец, череда серьёзных ошибок. Что мы делаем, Люцифер?
Он посмотрел мне в глаза, и я почувствовала, что словно примерзла к месту.
— Мы цепляемся за то, чего больше не существует, — произнёс он ровным голосом.
Я приняла этот удар и выдохнула.
— Как мы можем отпустить то, чего не существует? — спросила я.
— Если я разберусь с этим, я дам тебе знать… в письме… от моего адвоката.
Мои губы изогнулись в улыбке. В этом заключалась магия Люсьена. Я могла ненавидеть его, но он всё равно заставлял меня улыбаться.
— Ты когда-нибудь хотел завести семью? — спросила я.
— Когда-то. Давным-давно, — ответил он тихим голосом.
Я прикусила губу и попыталась отгородиться от нахлынувших воспоминаний.
— Тебе лучше уйти, Пикс.
— Ты не обязан быть таким, как они, — сказала я ему. — Ты уже лучше. Я имею в виду, если не считать твоего ужасного характера. Ты бы справился с этим лучше, чем они.
Люсьен уже качал головой.
— Я трачу своё время на то, что важнее всего. У меня ничего не остаётся на жену и детей. Я бы только подверг их риску.
Я выпрямилась.
— Я говорила с Нэшем о том, что ты работаешь с ФБР.
— Ну естественно.
Американские горки медленно поднимались на первый холм.
— Ты просил меня не волноваться. Ты не говорил «не разговаривай со своим другом».
— Ты ничуть не изменилась, — огрызнулся он.
Вообще-то, с шестнадцати лет моя грудь увеличилась на один размер. Но в данном разговоре это казалось неуместным.
— А ты совершенно не тот человек, каким был раньше, — отметила я.
— У меня много работы, а ты меня раздражаешь, — сказал он.
— Я поговорила с Нэшем, твоим другом, и он не в восторге от того, что вы с ФБР стали лучшими друзьями.
Точные слова Нэша звучали примерно так: «У меня от этого бл*дская изжога».
— Мне всё равно, — тон Люсьена был настолько безразличным, что мне захотелось пойти в гостиную, взять одну из колючих подушек и запустить ей в него.
— Мы оба не могли не задаться вопросом, не люди ли Энтони Хьюго напали на Холли, — сказала я.
— Это не твоё дело. Но если это были люди Хьюго, то я только что доказал свою точку зрения. Я делаю то, из-за чего страдают близкие ко мне люди, — отрезал он, и этот красивый фасад треснул ровно настолько, чтобы я смогла заглянуть под него.
— Люсьен, — мягко произнесла я.
Он поднял руку.
— Не надо. Я бы хотел, чтобы ты ушла.
Я скрестила руки на груди.
— Не уйду, пока ты не расскажешь мне, как продвигается расследование. Тебе грозит опасность? Остальные твои сотрудники принимают меры предосторожности?
— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, — сказал он и направился к выходу из кухни.
Я последовала за ним в коридор.
— Ты сказал, что парень, который продал Хьюго список, найден мертвым. Феликс Метцер, верно?
Люсьен остановился, взявшись за дверную ручку.
— Откуда ты это узнала?
— Не так уж сложно найти в новостях трупы, извлечённые из реки Потомак.
— В новостях не называли его личность, — возразил он.
— Бл*дь, я библиотекарь. У меня есть реальные ресурсы.
— Ты не будешь вмешиваться в это, Слоан.
Его тон был ледяным и жёстким.
— Я не прошу включить меня. Всё, что мне нужно — это ответы. Близко ли ФБР к аресту? Собирается ли Хьюго снова принять ответные меры, и если да, то являются ли Лина и Нолан мишенями? Если парень, который продал Дункану список, мёртв, значит ли это, что дело зашло в тупик? ФБР расследует финансовые преступления, потому что они влекут за собой больше обвинений? Это не так привлекательно, как обвинить его в убийстве людей, но обычно это легче доказать…
— Это не твоё дело. Я — не твоё дело.
— Просто убеди меня, что ты умнее, быстрее и коварнее, чем какой-нибудь главарь мафии, который сорок лет управлял семейным бизнесом и ни разу не был арестован. Тогда я оставлю тебя в покое.
— Мне не нужно ни в чём тебя убеждать, Слоан, кроме как в том, чтобы ты убралась из моего дома.
Люсьен выглядел так, будто вот-вот впадёт в ярость.
— Послушай. Поскольку у тебя, похоже, нет семьи или друзей, которые могли бы дать тебе совет, тебе придётся иметь дело со мной. Связываться с Энтони Хьюго — плохая идея. Он примет ответные меры. Позволь ФБР расследовать это дело и держись от него подальше.
Я не знала, почему для меня так важно, чтобы он меня услышал. Но это важно.
— Твоё мнение принимается к сведению, — холодно сказал он.
Я так и стояла.
— Зачем ты это делаешь?
— Зачем? — усмехнулся он. — Он пытался отнять кое-что у меня.
Я встала перед ним.
— И теперь ты всю свою жизнь будешь делать что? Осуждать каждого, кто когда-либо причинял тебе зло?
— Я не обязан перед тобой оправдываться.
Я выдохнула и попробовала другую тактику.
— Я понимаю, что твой отец заставил тебя почувствовать себя беспомощным, но…
— Больше ни слова.
Люсьен использовал свой устрашающий голос. Но это только разозлило меня.
— Ты не можешь потратить всю свою взрослую жизнь на исправление ошибок, совершенных твоим отцом. Он уже за решёткой.
— Больше нет.
— Что? Он вышел из тюрьмы? — мой голос повысился до частоты собачьего свистка.
— Нет. Он умер.
Я быстро заморгала и поднесла руку ко лбу, чтобы коридор перестал кружиться.
— Он умер?
— Прошлым летом.
— Прошлым летом?
— Тебе не обязательно повторять всё, что я говорю, — заметил Люсьен.
Я потёрла виски.
— Почему меня не уведомили?
Он нахмурился.
— Зачем было уведомлять тебя?
— Потому что, я как жертва грёбаного Анселя Роллинса должна быть предупреждена каждый раз, когда он переезжает, или выходит на условно-досрочное освобождение, или, чёрт возьми, умирает! Потому что каждый раз, когда он просил УДО, я давала показания комиссии, чтобы убедиться, что это чудовище останется там, где ему и положено быть, — я всплеснула руками. — Какое, к чёрту, правосудие в том, что он просто умер? Скажи мне, что это хотя бы было ужасно больно.
— Ты давала показания? — его голос звучал сдавленно. Его
