– И чем дело кончится?
– Кто же знает. В самом худшем случае, нас разденут догола, оставят нам трубу для обслуживания, и мы превратимся в еще один Ирак. Ничего кроме сырьевого придатка нам не светит.
– Но мы же хотим стать международным конкурентом и в промышленности и в сельском хозяйстве.
– Ты в Китае был?
– Нет.
– Смотри, в Китае двести тысяч безработных. Это значит, что труд очень дешев. К тому же у него плодородный юг. То, что там растет, пока идет на внутреннее потребление. А когда поступит на внешний рынок, будет очень дешево. На Западе продукты тоже дешевле наших, потому что государство вкладывает в производство продуктов огромные дотации. Скажи, это случаем, не социализм у них там? Или может, пол-социализма? Поэтому киви из Израиля у нас идут по цене помидор.
А мы к тому же северная страна. Себестоимость продукции очень высокая. Без государственной помощи никак нельзя. А государство ее не очень щедро дает. Поэтому тут надеяться не на что.
– А постиндустриальные сценарии?
– Вся интеллектуальная сфера сохнет от безденежья. Она разгромлена еще больше, чем индустрия. Выходит, нам только и остается стать сырьевым придатком. Но для этого требуется всего 10 миллионов рабочих рук, чтобы трубы обслуживать. Еще 20–30 миллионов – сервис. А куда девать других? 100 миллионов лишних людей? Значит, пока они еще не умерли, их будут подкармливать скудными пособиями за счет сырьевых доходов. А если цены на нефть рухнут? Значит, лучше от лишних ртов освобождаться.
Кстати, та интеллигенция, которая произвела перестройку, тоже окажется лишней. Для обслуживания периферийного капитализма она не нужна.
– Ну и картину ты рисуешь. После этого жить не хочется.
– Хочется, Дима, хочется. Какие бы правители у нас ни были, они страну из русла истории не вытолкнут, понимаешь? Наш народ сформировался как народ империи, и пока не пришло время его распылять. Он держится вместе. В это понятие все вошло – и русскость, и вера, и культура, и традиции. Чтобы стать частью периферии, мы должны отказаться от своей имперской сути. Стать по жизни обслугой, рабами. Отказаться от самих себя. Но ты ведь знаешь, что этого не случится. Отказаться от своей принадлежности к этому народу могут только выродки. А нам надо работать не покладая рук, потому что гроза закончится и тучи развеются.
Ну а выродки будут работать против нас. Мы с тобой их знаем. Кстати, один из них тоже прибывает в Братиславу. Не сомневаюсь, что будем с ним иметь самый плохой вариант.
– Вариант номер два?
– Типа того.
* * *
Булай с Титовым и «Микроб» раздельно прилетели в Братиславу. Планировалось, что «Микроб» поедет на встречу с английским резидентом в Прагу и затем вернется для отчета снова в Словакию. От этого зависели дальнейшие ходы. Как и много лет назад, наша разведка решила пойти на создание в Москве легендированной организации, предназначенной для того, чтобы выявить истинные устремления врага. Если противник примет эту организацию за чистую монету и начнет ею «управлять», то многие его планы прояснятся. А то, что такие планы имеются, не вызывало сомнения. Структура «организации» была уже создана и первые исполнители подготовлены. Но главное действующее лицо – агент «Микроб», без которого нельзя было обойтись на первом этапе, был крайне не надежен. Он мог предать в любой момент и за ним требовался особый контроль. В силу ненадежности Бобра, в замысел операции его не посвящали, а напротив, прорабатывали варианты на случай его измены.
Инструктируя агента перед выездом в Прагу, Булай и Титов провели с ним следующий разговор:
– Михаил, дело предстоит сложное. Сислей – опытный волк. Если почувствует в твоем поведении фальш, то мы не знаем, какова будет его реакция.
– А чего тут знать. Заведет в кусты и ткнет отравленной авторучкой. И привет Мишенька Бобровский, отправляйся на тот свет во славу Отечества. Которое тебя тяжело обидело.
– Прекрати паясничать, Михаил. Родина тебе не меньше десяти лет лагерей задолжала, а может и больше. Теперь слушай внимательно. Нам нужно одно: чтобы ты добросовестно отчитался перед англичанами о выполнении задания и указал на появившиеся трудности. Давай повторим урок.
– Перечислю ему четверых подвербованных душегубов. По каждому расскажу отдельно и подробно.
– Не собьешься?
– С вами собьешься. Первый – Глущук Андрей, выходец с черниговщины. Состоял в банде Бадаева.
– Это не банда, а отряд милиции.
– Ну да, милиции. Занимался рэкетом, убил человек пять непокорных. Сейчас в Москве без дела. Чеченцы его к себе не берут, видно в чем-то не поладили. В чем – не говорит. У хохлов широкого подполья в Москве нет, а мелкие банды его не знают. Согласился на меня работать за копейки. Задания я ему пока не давал, но нет сомнений, что придушит любого.
– Оружием владеет?
– Не хуже других.
– Следующий.
– Харлампиев Сергей Анатольевич, русский, москвич, выпускник МАДИ, работает автослесарем в мастерской.
– Чем хорош?
– Подрывник-любитель. На власть обозлен до предела. Хотел к русским фашистам записаться, но потом понял, что они – фуфло. Хочет бороться с оружием в руках.
– На теракт пойдет?
– Как чаю попьет.
– Более подробные данные на него помнишь? Адрес, место работы и так далее?
– Помню, помню…
– Ладно, я вижу, ты подготовился. Теперь ко второй части.
– Во второй части я потребую вознаграждения за мои усилия.
– Не путай Михаил. Вознаграждение полагается требовать в конце встречи.
– Ладно. Во второй части я скажу, что больше никого не нашел и никаких возможностей не вижу.
– Что скажет Сислей?
– Что может сказать Сислей? Скажет, ищи, а то глаз на жопу натяну.
– Кончай дурака валять.
– Предложит к отморозкам идти, чего же еще. А я, между прочим, служащий Думы, мне это западло.
– Он тебе предложит с бандитами поработать, от которых ты народным избранникам деньги таскаешь. Ты эту братву хорошо знаешь. Определишь, кто на что способен.
– Ох, полковник, трудно же мне с тобой. Все ты наперед видишь. Ну, скажем, сговоримся мы с Сислеем, что я ему наводочки на бандюков принесу. А дальше что? Он мне вербовать их прикажет. Их повербуешь… неизвестно, кто первый пульку схлопочет.
– Миша, не нагнетай страстей. Каким должен быть итог встречи?
– Итогом первой встречи должны стать обозначившиеся трудности в вербовке душегубов, и получение задания по их выявлению. При этом я должен «вспомнить», что у меня есть знакомый доцент, который скрипит зубами на власть и выражает нецензурные намерения. При этом он работает в закрытом ящике и получает гроши. И у него такие же коллеги.
– Что еще?
– Все.
– Фамилия доцента?
– Пикулев, Геннадий. Познакомились случайно в поезде. Я ехал в командировку и он тоже. В Саров.
– Телефон остался?
– А то.
– Хорошо. Технику для звукозаписи тебе не даем. На тот случай, если англичане бдительность проявят и тебя осмотрят. Потом на детекторе лжи тебя проверим.
– И это доверие к невидимому герою!
– Ты пока еще не герой, а отрабатываешь свои грехи. И мы очень хотим, чтобы ты больше не нагрешил. Хорошо?
– Кому хорошо…
– Миша, не вздумай дать деру. На той стороне тебя используют, как презерватив и выкинут. Ты там никому не нужен.
– Не учи ученого. Я этих конопатых лучше тебя знаю.
– А если на денежки свои припрятанные надеешься, то мы тебя объявим в розыск как финансового афериста, каковым ты и являешься на самом деле.
– Обрыдли вы мне со своими страшилками. Я не раз через разрыв жопы проходил и ничего не боюсь. А коли сегодня с вами играю, значит это мне для души надо. Душа моя плачет по содеянным необдуманным поступкам.
Сразу после прилета Бобер сел в автобус и отправился в Прагу. Ему предстояло встретиться с Сислеем вечером, а утром вернуться назад для доклада. Данила ждал его возвращения, чтобы поехать на встречу Даски, вооруженным свежей информацией. Он подготовил арендованный Рыковым джип и фальшивые документы. Встречу страховал Титов, который спрячется в задней части автомобиля под пледом и сумками. Сама встреча планировалась в придорожном кафе на полпути между Прагой и Братиславой.
В условленное время «Микроб» в Братиславу не вернулся, но Булай решил выезжать на операцию, несмотря на это.
– Рискуешь, Данила – сказал ему Титов – там у них что-то закручивается.
– Перетрем, не сорок первый – ответил Булай, хотя сердце его сжалось в тяжелом предчувствии.
60
Севка Булай снова на фронте
Расчеты Булая выйти из госпиталя осенью не оправдались. Изрешеченному осколками организму потребовались повторные операции. И только ближе к Новому году он был выписан с заключением «ограниченно годен». Провожая Булая в отпуск по ранению, зам. начальника госпиталя сказал ему:
– Теперь Вас, товарищ лейтенант тыловая служба ждет. На фронте Вы навоевались. С такими ранами в окопах не побегаешь. Выписываю Вам документ для дальнейшего распределения. После отпуска обратитесь в областной военный комиссариат. Там Вас определят по новому месту службы.
