где Мэй и хочет ли она вообще меня видеть.
Час заканчивался и я вышел, сказав, что приехал по делам в этот город. Что заехал к ним случайно, решив проведать родственников своей коллеги по Университету.
И что меня еще ждут дела. Я достал с переднего сиденья цветы. Мама Мэй их взяла. И небольшое колье, с желтым алмазом по середине. Его стоимость была такова, что на него можно было укупить два таких дома.
Но мама Мэй его взяла, видимо решив, что это бижутерия.
Я вышел из дома. Серый туман, не смотря, на то, что было только двенадцать, накрывал город. Мама сказала, что это часто бывает у них зимой.
И я поблагодарил за совет, быстрее делать дела и ехать обратно.
Я так и сделал. Аккуратно выехал. Пропуская детей и взрослых на «зебрах». Выскочил из города и уехал не оглядываясь. Туман преследовал меня еще несколько километров, но потом, словно обрезанный ножом кончился. Я ехал в спокойном февральском солнце. И у меня родились стихи.
Я ехал и не видел указателей и дорог я слышал ритм земли, неба и солнца.
В мартовском солнце, светлом и тонком
Золотом неба – в окладе иконка
Просто и тонко в синюю даль
Руки раскинуть - умер февраль.
Умер спокойно, в холоде ночи
Да я забыл, ты стала короче
Мука дневная стала длиннее
Я умирал пред Тобой на коленях.
Я не просил дома и хлеба,
Воинов сотни, новой победы,
Я не просил жизни и славы,
Только икону небом оправить.
Только раскинув руки лететь
Господи в Боге мне дай умереть.
Дай прикоснуться к воде ее муки
Господи, дай мне плечи и руки,
Дай мне надежду и веру и смысл
Ради чего умереть молодым.
Дай бесконечного неба пространство
Дай и свободы – устал я от рабства.
Дай исповедать душу и боль,
Дай ощутить слово Любовь…
Небо молчало, и гасло светило.
Белая тьма, умирая, чадила.
Лед мертвеца охлаждал до весны
Солнце погасло. Гасли кресты.
Богу молилась синяя даль.
Звонко и радостно. Умер февраль.
Я повторял эти строки, когда колеса отсчитывали километры, когда я сдавал машину и расплачивался за нее. Симпатичная, похожая на Мэй девушка, сидела за стойкой, но у меня не было времени, чтобы узнать, как ее зовут.
Стоп. Время все-таки было. И мы с ней провели некоторое время вместе. Но как зовут я так и не узнал. Она была для меня Мэй.
Я успел на поезд и он нес меня обратно. К Акари и работе. Домой.
Видимо, в поезде я задремал и мне снился сон. Моя Мэй идет в тумане, по полю, и мимо проносятся машины, а она их не видит и идет в своем белом кимоно.
Кимоно не пачкается от грязи. И я знаю, что в одной из машин еду я. Я проезжаю мою Мэй, но возвращаюсь назад. В поле и иду к ней навстречу. Потом бегу. Но обнимаю лишь туман.
Этот сон повторился два или три раза. Пока я не проснулся. Меня веждиво разбудил проводник и сказал, что поезд приехал в Токио. В вагоне было уже пусто. Я встал с кресла и мне показалось, что под ним туман. Я зажмурился, открыл глаза и туман исчез.
Я поблагодарил проводника и вышел.
Я приехал домой не поздно. Завтра был последний день перед свадьбой и Акари предупредила меня, что завтра она проведет ночь не со мной.
По традиции я должен был увидеть ее только в храме. В белом кимоно. С золотыми украшениям и поясом.
Я вздрогнул. Акари поняла по своему, приблизилась ко мне и сказала: Минато, милый, это только на один день».
Подала она хорошо сделанную рыбу с потрясающим соусом, которую я с удовольствием съел.
Акари рассказала мне, что уже все готово. Машины, столы. Меню и гости подтвердили свое присутствие.
Акари хвалила Ямамото и сказала, что выписала ей небольшую премию. Позже я посмотрю счета фирмы. Премия была щедрой, очень щедрой. Я тогда подумал, была бы Акари так щедра, если бы знала обо мне и Ямамото. Решил, что вряд ли.
Рыба была вкусна. Акари мила и туман окончательно ушел, вместе с горячей водой.
Спал я без сновидений. Предвкушая последний день своей холостяцкой жизни.
Начался он без изменений. Работа. Договоры. Снова работа.
Ханоку пошутила над моим последним днем, сказав, что готова заменить Акари. «Если ты передумаешь, братец».
Я отверг это предложение шуткой. Хотя Ханоку была особенно сегодня хороша. Она стянула волосы особой резинкой, открыв точеную шейку, особенно приятную вместе с белизной блузки.
Я посмотрел на нее так, что она смутилась. Покраснела и сказала: «Братец, я пошутила», и повернувшись ушла работать. Но не удержалась, поворот бедер ее был шикарен.
Я улыбнулся. Немного расслабился и делал договоры с особым тщанием. Завтра и послезавтра я планировал посвятить свое время Акари и работа должна быть сделана на отлично.
День проходил без происшествий. Вечером я проверил почту. Телефон. Акари заехала за мной и мы с удовольствием поплавали в бассейне.
В этот раз я не ставил рекордов. А плыл рядом с любимой по соседней дорожке.
Мы много смеялись, шутили, а потом грелись в сауне, отходя от прохлады воды.
Но против обыкновения мы попрощались у клуба,
